Приведя себя в подобие душевного равновесия, Теобальд покинул кабинет и направился в покои Чарли, чтобы лично сопроводить его к себе в спальню во избежание столкновения с Уильямом.

Герцог так задумался, что, подходя к покоям жениха, погружённый в себя, не глядя по сторонам, налетел на кого-то в коридоре и чуть не сбил его с ног. Успев ухватить незнакомца за плечи, чтобы тот не упал, Теобальд узнал Доминика, который помертвел от ужаса и готов был заплакать.

– О Боже, сэр, простите меня ради всего святого, я не хотел… Прошу вас, простите меня…

– Это вы меня простите, я так задумался, что совсем не видел, куда иду. Вы Доминик?

Мальчик кивнул. Кровь в его жилах похолодела – он сперва решил, что наткнулся на своего хозяина, а теперь, узнав, что это его старший брат, он испугался ещё больше, думая, что пороки младшего близнеца в старшем развиты ещё сильнее.

– Герцог… Простите меня, я принял вас за вашего брата, – голос омеги дрожал. – Прошу вас извинить мою неловкость…

– Я же сказал вам, любезный, это мне стоит извиниться. Я не сделал вам больно?

Доминик, никогда не видевший знатных господ, кроме графа Ратленда, вежливость принял за проявление внимания и с горечью подумал о том, что его милый господин Чарли, который так доверяет своему жениху, не имеет понятия о его любезностях со слугами.

– Что же, если я вас не зашиб, идёмте обратно в комнату. Чарли у себя? – продолжал герцог, у которого не было и в мыслях оказывать Доминику знаки подобного внимания.

– Д-да, господин отдыхает. Мне следует идти с вами? – Доминик неосознанно ёжился и втягивал голову в плечи.

– Да, идёмте, – Теобальд направился к покоям юного жениха вместе с Домиником. – Чарли сказал вам, чтобы вы перебирались в крыло для прислуги? Там граф не станет вас искать. Это только на ближайшие два дня, а дальше вы вместе с Чарли переселитесь в комнату близ моей, чтобы вам не было страшно. Доминик, я клянусь вам своей честью, что мой брат больше никогда вас не тронет. С сегодняшнего дня я беру вас под защиту. Вы теперь компаньон моего жениха, и моя задача – обеспечивать вашу безопасность. Не бойтесь больше ничего, все ваши беды позади. Вы останетесь в моём замке, вы будете обучаться для того, чтобы стать воспитателем наших с Чарли детей, и, когда придёт срок, выйдете замуж с приданым. Я сам позабочусь об этом. Однако если вы сами выберете себе жениха, я не буду выступать против этого и устрою ваш брак.

Доминик слушал герцога, удивлённо распахнув глаза, не смея верить, что его слова – правда.

– Мой господин, неужели вы, и правда, хотите избавить меня от страданий? Неужели, и правда, защитите меня от графа? О, если это так, вы ангел, спустившийся с небес, чтобы прекратить мой позорный путь…

– Вы ещё совсем дитя, Доминик. Сколько вам лет?

– Семнадцать.

– А мне тридцать пять. Вы годитесь мне в дети. И я буду защищать вас, потому что я знаю, каков мой брат, и я не допущу, чтобы он издевался над несчастным мальчиком, как вы. Забудьте о своих горестях – они окончены.

Доминик впервые за долгое время почувствовал, как гора свалилась с его плеч, и на душе стало легко и светло, и оттого почему-то полились слёзы по щекам. Мальчик, не в силах справиться с дрожью в коленях, чуть не упал, но герцог вовремя успел поддержать его, и теперь в его прикосновении Доминик не увидел никакого гнусного подтекста.

Они вместе вошли в комнату, где на диване спал Чарли, утомлённый слезами, и Теобальд, склонившись над ним, бережно провёл рукой по его расплетённым волосам. Доминик улыбнулся, увидев, с какой нежностью герцог относится к своему юному жениху. Чарли приоткрыл глаза и, увидев Теобальда, улыбнулся.

– Уже пора? Который час?

– Два часа ночи. Гости разъехались, пора спать. Идёмте.

Чарли поднялся, накинул кружевной халатик поверх сорочки и двинулся вслед за Теобальдом. Доминик шёл с ними, но у лестницы свернул, тепло попрощавшись с Чарли. Зная, что никто их не увидит, герцог бережно поднял Чарли на руки и, донеся до спальни, осторожно уложил в постель. Юноша был смущён, как и в ночь, когда впервые прибежал к жениху. Однако у него всё же хватило смелости придвинуться поближе и положить голову на плечо. Теобальд, уже заснувший, не открывая глаз улыбнулся и чмокнул юношу в душисто пахнущую макушку.

Проснувшись наутро, Чарли обнаружил букет белых роз**, стоящий на тумбочке, а при розах была записка. Развернув бумагу, сложенную вдвое, Чарли прочёл строки, написанные каллиграфическим почерком:

«Доброе утро, мой дорогой Чарли! Надеюсь, Вам спалось хорошо. Прошу прощения, но я не могу составить Вам компанию за завтраком. Однако спешу Вас обрадовать: этого не сможет также и мой брат, так что кроме Картера и Вас за столом не будет никого, и Вам не придётся видеться с Уильямом. Т.»

* - Восстание в Индии, бывшей Британской колонией, 10 мая 1857 года.

** - В Викторианской Англии существовал так называемый “Язык цветов”. Каждый цветок обозначал определённое чувство - вину, преданность, страсть. Белая роза - символ чистой, возвышенной, платонической любви.

Комментарий к Глава 4. Первый бал

https://vk.com/public82539217

========== Глава 5. Последняя капля ==========

С бальной ночи прошло две недели, и всё это время Доминик трудился, не покладая рук.

Вместе со своим юным добрым господином он перебрался в комнату, что находилась рядом со спальней герцога и, просыпаясь по утрам, занимался чтением и письмом. Чарли сам преподавал ему азы каллиграфии и французского языка. Эти уроки были отрадой для обоих – Чарли истосковался по обществу своего ровесника, да ещё и омеги, а Доминик впервые за долгое время проводил время с человеком, который был сердечно к нему привязан и не имел никаких корыстных целей. Из юного Чарльза вышел прекрасный терпеливый учитель, и Доминику было легко и приятно учиться. Занимаясь чтением, юноши пили чай с вишнёвым вареньем и свежевыпеченным белым хлебом, прерывались на весёлые разговоры и шутки. Так проходило время от утреннего чая до завтрака. После завтрака оба юноши отправлялись к Джереми, чтобы ухаживать за крошкой Эдмундом, и чуткий Чарли намного раньше Доминика рассмотрел и понял искру, сверкнувшую между двумя молодыми людьми. Джереми всё ещё скорбел по супругу, но очаровательный огненно-рыжий омега, так нежно заботившийся о его ребёнке, юный и чистый душой, но с отпечатком невзгод и скорби на лице, вызывал восхищение и привязанность. Ни Джереми, ни Доминик ничего не замечали, но, как известно, подобное в последнюю очередь замечают сами влюблённые.

Чарли смотрел на двух робких молодых людей с умилением и глубоким пониманием их зарождающихся чувств. Так влюблённый легко понимает влюблённого. Юноше была чужда манера выражать привязанность к младшим друзьям стремлением поскорее выдать их замуж, однако надежда на то, что несчастный Доминик обретёт, наконец, своё счастье, грела ему душу. Чарли ещё не знал в подробностях его истории, но то, что уже было ему известно, приводило его в ужас. Теперь, видя первые признаки симпатии между своим другом и Джереми, Чарли был спокоен.

Доминик радовался каждый раз, видя Джереми, но приписывал это доброй дружбе и состраданию к овдовевшему мужчине. Но Чарли чутко улавливал их застенчивые взгляды, бросаемые друг на друга, пока никто не видит, их смущённые улыбки и радостное волнение Доминика каждый раз, когда следовало идти ухаживать за младенцем.

Вернувшись от Джереми, омеги пили чай у себя в комнате и снова читали. Подходило время обеда, и Чарли спускался в столовую, где вынужден был делить трапезу с ненавистным Уильямом, который теперь окидывал его взглядами, даже не скрывая этого. Теобальд предложил юноше трапезничать отдельно со своим новым другом, но тот отказался.

– Я рядом с вами, – ответил он. – И мне ничто не угрожает.

– Но это вам неприятно, – заметил Теобальд.

– Это так, но спрятаться в своих покоях значило бы сдаться, а я не хочу.

– В вас заиграл азарт? – рассмеялся Теобальд, целуя изящную ручку в ажурной перчатке. – Что же, похвально, что вы его не боитесь. Однако будьте осторожны и не раззадоривайте его.