— Я тебя не волочила к нему силой, так что нечего тут на меня стрелки переводить. Одним словом, тебе, конечно, нужно время, чтобы собраться с мыслями, всё обдумать и подготовить бумаги. Но ты действительно поступишь ужасно, если бросишь его после того, как подарил надежду.
***
Мэтт обдумывал много и тщательно, не переставая ездить в приют как минимум два раза в неделю, и в итоге пришёл к выводу, что решение принято давно, а он оттягивает момент и трусливо мнётся на месте, потому что боится перемен в своей жизни. А ведь именно перемен он и хотел, когда впервые поехал к Алексу в приют.
Решение он принял, оставалось только спросить самого Алекса, хочет ли он оставить приют и обрести какую-никакую семью. И, хоть Мэтт заранее знал, что Алекс, конечно, хочет, это всё равно было волнительно и нервно.
Зайдя в комнату 12Б Мэтт даже не улыбнулся в ответ, поманил мальчика за собой и усадил в коридоре на диван.
— Алекс, послушай. Я знаю, что ты уже довольно взрослый, что в приюте тебе осталось недолго, но всё равно я… Я вижу, что тебе здесь плохо. И, наверное, я не смогу стать тебе хорошим отцом, но я всё равно предлагаю тебе опеку. Надеюсь, что у меня тебе будет лучше, чем здесь, хоть немного.
Алекс застыл с непередаваемым выражением лица, бледный, удивлённый и растерянный. Конечно, смутная надежда жила в нём с тех пор, как он нацепил новые кеды и джинсы, но это было настолько эфемерно, что он не уставал корить себя за глупость и наивность. А теперь Мэтт, ставший для него другом и защитником, предлагал ему то, о чём он не мог и мечтать: оставить приют, жить в доме, спать в своей собственной спальне, ходить в школу, гулять днём с собакой — как обычный мальчик.
Мэтт прервал затянувшееся ошарашенное молчание, пощелкав пальцами у Алекса перед носом.
— Очнись и отвечай — ты хочешь, или нет?
— Зачем тебе? — уклончиво спросил Алекс дрожащим от волнения и неожиданного счастья голосом. — Я взрослый и, наверное, проблемный, и ты меня уже не перевоспитаешь. Если хочешь завести ребёнка — иди на четвёртый этаж, там малыши. Возьми себе ляльку и воспитывай его так, как надо. А я вполне могу дожить два года здесь. Я уже ни на что не надеюсь, а вот они, крохи, надеются. Ты можешь исполнить чью-то заветную мечту.
— Я могу исполнить твою. Тех, кто мечтает на четвёртом этаже, может, кто-то и усыновит. А моё предложение, думаю, для тебя первое и последнее. Лучше разбить их новенькие блестящие мечты, чем твою, склеенную мной же самим из осколков. Так ты согласен?
— Да, — Алексу стало сложно удерживать эмоции, и он закрыл ладонями лицо, сутулясь и стараясь не зареветь, как девчонка. — Целых тринадцать лет, — начал он приглушённо, всё ещё закрывая лицо. — Я тебя ждал целых тринадцать лет.
— Лучше поздно, чем никогда. Прости, что так долго, — Мэтт обнял его за плечи и привлёк к себе, поглаживая по светлой кудрявой голове.
========== Глава 3 ==========
Оформление документов заняло несколько недель вместе со сменой алексова паспорта, подписанием бумаг на опекунство Мэттом, мисс Бэкет и ребятами из комиссии по делам несовершеннолетних, вместе со всевозможными походами по конторам и клиникам. Единственное, что смог сделать Мэтт, чтобы ускорить дело — использовав некоторые связи и рычаги, устроить переезд Алекса к себе домой за неделю до окончательного решения процесса. С доверенностью от мисс Бэкет, разумеется.
Алекс, конечно, волновался и, как выяснилось, немного жалел о расставании с приютом, в котором прожил большую часть своей жизни. Для него самого это было неожиданностью — с ребятами он не дружил, воспитатели относились к нему так же холодно, как и ко всем остальным, и перед отъездом он не мог дождаться часа, когда выйдет из ненавистных стен и покинет их навсегда. Но когда он собрал свои скромные пожитки в рюкзак, торжественно попрощался с директрисой, а потом и с товарищами по несчастью, вышел в холл, где его уже ждал Мэтт, сердце как-то болезненно сжалось, и он оглянулся, бросая прощальный взгляд на столпившихся у выхода с лестницы ребят, которые мерили его злобными и завистливыми взглядами.
Лично с ним попрощался только Сэнди, и Алекс знал, что ему за это не поздоровится. Сэнди тоже знал, и потому его отчаянная искренность была ещё более трогательна, чем если бы он не знал о последствиях.
Теперь Сэнди не было среди ребят, которые провожали Алекса на свободу. Может, прятался, а может, некоторые особо вспыльчивые уже намяли ему бока, и теперь он отлёживался в комнате, не в силах подняться с постели.
Вообще, именно прощание с Сэнди и заронило в Алекса какую-то глубокую тоску: они никогда не были друзьями, но Сэнди всё равно счёл нужным проститься, зная, что остальные будут недовольны. Выходило, что жизнь в приюте была бы куда лучше, прояви Алекс хоть чуть-чуть внимательности и инициативы по отношению к Сэнди. Их обоих гнобили и шпыняли, Алекса — за женственность, Сэнди — за уродство и застенчивость. Алекс в общем и целом был добрым мальчиком, но неуловимая мужская стадность вынуждала и его относиться к Сэнди свысока, хоть они и были на почти равном положении. А вот теперь получалось, что Алекс мог бы дружить с ним, если бы перестал лелеять в себе худшие мужские качества.
Не оценить поступок Сэнди было сложно, и Алекс почувствовал запоздалую вину и дружескую симпатию к некрасивому и глуповатому соседу по комнате.
Но налаживать контакты хоть с кем-то из приюта было поздно. За спиной Алекса гурьбой стояли люди, которых он ненавидел столько лет, и он ровными шагами отдалялся от них. А перед ним стоял его новоявленный опекун, который был первым столпом его новой, свободной жизни вне стен приюта. И Алекс приближался к нему теми же самыми ровными шагами, спиной ощущая, что ни сильные товарищи, ни строгая мисс Бэкет больше не имеют над ним власти, а имеет только он, его отец, его семья, тот, кто, конечно, не станет его бить или заставлять целых две недели драить полы в туалетах за малейшие провинности.
И Мэтт улыбался приветливо, чуть насмешливо, как и всегда, и от этой улыбки становилось легче на душе.
Перейдя порог приюта и оказавшись на улице, Алекс полной грудью вдохнул свежий чистый воздух. Чёрный джип весело мигнул фарами, и мальчик, закинув рюкзак на заднее сидение, сел рядом с Мэттом. Третий раз в жизни он сидел в этой машине, но теперь она должна была отвезти его не к неизвестности, не назад в кандалы, а домой.
Алекс вспомнил мультик «Анастасия», в котором главную героиню провожали все её приютские подруги, высыпав на крыльцо и выглядывая в окна. Ради него никто на улицу выходить не стал, но ему было уже всё равно. Он только мысленно послал последний привет бедняге Сэнди и отвернулся от здания, в котором протекла почти вся его жизнь. Зачем было смотреть туда, если совсем рядом сидело новое солнце его жизни, заводя машину и насвистывая что-то легкомысленное и до боли знакомое.
— Мне звать тебя папой? — осведомился Алекс, хихикнув.
— Если хочешь, можешь и папой, но, я думаю, это лишнее. В отцы я тебе не гожусь, да и вряд ли когда-нибудь смогу по-настоящему заменить тебе отца. Так что зови уж по имени. Ведь мы с тобой скорее друзья.
Алекс улыбнулся, откинулся на сидение и замолчал, жмурясь от яркого солнца и улыбаясь бессмысленной счастливой улыбкой. Всё последнее время он много общался с Мэттом, но теперь припомнил и Маргарет, и Макса, и сердце его ещё сильнее сжалось от радости.
— А бабушка дома?
— Кто? — Мэтт ошарашенно вытаращился на него, отвлекаясь от дороги.
— Ну логично, что если ты мой папа, то она — моя бабушка, — послушно пояснил Алекс, и Мэтт расхохотался.
— Логично, но ты только ей об этом не говори. Она натянет тебе глаз на жопу, и ты больше никогда не сможешь вернуться в изначальное положение.
— Но у неё ведь есть внуки? Дети твоей сестры? — Алекс насупился. — Она и так уже бабушка.
— Ага, только её внучки ещё совсем малышня — пешком под стол ходят. А ты вон какой здоровенный лось. Мне, вообще-то, повезло. Завести ребёнка, которому уже не надо подтирать задницу, это как раз то, что мне нужно. Ты готовить умеешь?
