***

Отношения между ними наладились поразительно быстро и незаметно — и пары дней не прошло. В ближайший уикенд они даже съездили на пикник, перенеся встречу с Маргарет и Экси на следующие выходные.

Мэтт разбудил Алекса в субботу пораньше, и они выехали с самого утра. В багажнике джипа лежала палатка с двумя спальниками в чехле, небольшой портативный холодильник с двухдневным запасом мяса для шашлыков и бутылкой лимонада. На заднем сидении кучей были навалены рюкзаки с тёплой одеждой, взятой на случай непогоды, макаронами, котелком, алюминиевыми кружками и всякой мелочью вроде сигарет, солнечных очков, спреев от комаров и всего прочего, необходимого в походе. Поверх рюкзаков лежала гитара, на полу перед сидениями стояла трёхлитровая бутыль питьевой воды и даже сложенный спиннинг, заготовленный Мэттом на всякий случай: сам он рыбалку не любил, но была вероятность, что его новоприобретённое чадо неожиданно воспылает желанием попробовать.

Кроме того на заднем сидении, зажатый между тюками, рюкзаками, гитарой и всей прочей дребеденью, восседал Макс, высунув голову в приоткрытое окно и свесив язык. Разумеется, Мэтт не мог не взять своего «литл бро» в поход на природу.

Место Мэтт выбрал дальнее — они ехали несколько часов на машине, а потом, заехав в лес по заросшей дороге настолько, насколько это было возможно, оставили заблокированный джип дожидаться их, а сами взвалили на себя всю поклажу и отправились пешком. Макс сразу же ломанулся через кусты куда-то в чащу, и Мэтт не стал его окликать — пёс не должен был уйти слишком далеко.

Мужчина, конечно, нёс большую часть барахла — палатку со спальниками, свой рюкзак, морозильную камеру и бутылку воды. Алекс тащил только свой довольно лёгкий рюкзак с Бартом Симпсоном, гитару, удочку и котелок. Шли они молча, потому что было жарко, тяжело, даже рот открывать было лень.

Стояла действительно сильная жара — раскалённый воздух аж дрожал, как в чёртовой пустыне, даже деревья не спасали от лучей, и Алекс спустя десять минут ходьбы достал из рюкзака две пары солнечных очков и напялил одни на себя, другие на Мэтта. Стало лучше, но желания разговаривать не появилось.

Вообще, вокруг было красиво, но Паркерам было не до того. Если бы было не так жарко, они бы, наверное, полюбовались сочной летней листвой, послушали жужжащую крылышками насекомых лесную тишину, Алекс, может, нарвал бы цветов, будь у него свободны руки, но увы, жара мешала им хоть сколько-нибудь радоваться жизни.

Несколько раз они остановились на привал, попили воды, полили из бутылки Макса, чтобы ему было не так жарко (бедолага был оскорблён в лучших собачьих чувствах и до самого конца пути не подходил к Мэтту близко во избежание повторения водных процедур), но такие остановки только мешали им — расслабляли, заставляли размякнуть на солнце, разлениться. Поэтому где-то к трём часам дня Мэтт решительно заявил, что останавливаться и тем более валяться на траве больше не даст, пока они не дойдут до нужного места.

— А скоро нужное место? — с мученическим видом прохрипел Алекс, растянувшийся на траве, раскинув руки и ноги с уже поцарапанными где-то коленками.

Мэтт несильно пнул его ногой в подошву ботинка, призывая подниматься.

— Скоро, скоро. Вставай и идём. Дойдём до стоянки — отдохнёшь. Давай, мелочь, подъём.

— Жарко, — Алекс очень толково изобразил, что задыхается, хватаясь руками за горло и даже краснея от шеи до лба.

— Хорош дурака валять, поднимай задницу, — Мэтт пнул его чуть сильнее и протянул руку.

Алекс послушно взялся за подставленную ладонь и с радостным «уии» позволил Мэтту поднять себя на ноги.

— Знаешь-ка что, снимай футболку, — скомандовал мужчина. — Быстрее. Наматывай на голову. Как чалму, знаешь?

Дождавшись, когда птенчик сделает, что велено, Мэтт отвинтил крышку с бутылки и щедро полил Алекса водой с ног до головы. Алекс, сначала испуганно вскрикнув, уже собрался высказать всё о садистских мэттовых методах борьбы с жарой, когда ощутил, что ему действительно стало легче. Чалма намокла полностью, из неё стекали прохладные струйки на спину и грудь, и жара отступила.

— Заебись, — констатировал Мэтт, видя, что выражение лица у Алекса медленно превращается из возмущенного в довольное. — Идём быстрее, осталось полчаса. Наверное.

Они шли ещё сорок минут, не останавливаясь на передышки — Мэтт только один раз сбавил шаг и прямо на ходу полил Алекса водой ещё раз. На этот раз мальчишка был доволен, подставлял лицо под струю прохладной воды и улыбался.

Нужное место было видно издалека — это был огромный валун, давным-давно вросший в землю и покрытый травой. Только в некоторых местах дёрн содрался, и было видно пористый камень, выбеленный солнцем и временем. По пологой стороне на него удобно было взобраться, с крутого откоса было удобно смотреть на расстилавшееся в десяти метрах озеро, мирно поблескивавшее из-за деревьев.

Камень был настолько огромный, что на нём бы, наверное, поместились три палатки — а с одной-единственной и подавно не возникло проблем. Но прежде чем заниматься палаткой, оба путника полчаса повалялись на нагретой поверхности, бездумно глядя в высокое синее небо и не говоря ни слова. Макс, сначала несмело бродивший вокруг камня, опасаясь стоявшей рядом с Мэттом бутылки, рискнул подойти, и увидев, что никто его обливать не собирается, подошёл к лежащим хозяевам и улёгся сам, положив голову Мэтту в ладонь. Паркер улыбнулся, не открывая глаз, и погладил немца по горячей от солнцепёка голове.

— Жарко тебе, дурака кусок? — в его голосе слышалось столько нежности, что и Алекс улыбнулся. — Вон там озеро, беги хоть лапы, что ли, намочи. Слышь, Макс? Иди купаться.

Макс утробно заурчал и перевернулся кверху брюхом, поджимая передние лапы и вываливая из пасти язык.

Купаться ушёл Алекс, а не Макс. Мэтт всё ещё валялся на камне, не забывая почёсывать спящего пса, а Алекс снял ботинки, размотал чалму и, пробравшись к тинистому берегу озера, сунул ногу в довольно холодную воду. Постояв пару минут, он шагнул по колено и снова замер. Мэтт, ждавший визгов и плесканий, приподнял голову и сощурился, прикрывая глаза ладонью, как козырьком, и заинтересованно присмотрелся к происходящему. Алекс медлил, топтался по берегу по колено в воде, заходя по шажочку.

— Чего копаешься? — крикнул Мэтт, садясь.

— Вода холодная, — Алекс обернулся, и его очки блеснули на солнце.

— Досчитай до трёх — и ныряй, — посоветовал Мэтт. — А то два часа заходить будешь.

Алекс покивал, демонстрируя, что всё понял и уже готов считать до трёх, но заходил ещё пятнадцать минут. Мэтт, собиравшийся ставить палатку вместе с мальчишкой, плюнул и занялся ею сам, пока вошедший во вкус Алекс плавал туда-сюда вдоль берега, громко плещась.

К шести часам жара спала. Начало холодать, но камень, нагревшийся на солнце за день, продолжал отдавать тепло. Макс, всё-таки влезший в воду и даже разок сплававший за брошенной веткой, спал без задних лап за палаткой, Алекс бродил по лесу, стараясь не отходить от камня далеко, и собирал ветки. Мэтт ставил лёгкий походный мангал, дожидаясь возвращения мальчика.

Брать угли он не стал, поэтому пришлось найти корягу побольше и разрубить её захваченным походным топориком, чтобы получившиеся куски можно было положить в мангал. Алексу, вернувшемуся с целой охапкой прутиков, было велено развести огонь в трёх метрах от палатки и следить, чтобы он не потух. Мальчик с задачей справился на ура, и Мэтту оставалось только наведаться в лес и принести веток побольше, чтобы хиленький костерок разросся и действительно начал давать тепло.

Когда стемнело, все приготовления были закончены: палатка стояла, костёр весело трещал, шашлыки тихо шипели над мангалом, источая аппетитный запах, накормленный Макс сидел поодаль, не проявляя никакого интереса к мясу, Алекс и Мэтт сидели у огня на притащенном из леса стволе дерева и пили горячий чай. Только что вскипевший котелок, окружённый облачками пара, стоял рядом с костром.