Медленно, беззвучно раздвинулась калитка рядом с воротами.

Здоровенный парень в черной рокерской куртке вошел в нее, направился к Герману.

— Ты убил моего друга!

— Он был не прав, — ответил Герман спокойно. — Или ты не согласен?

Парень подошел еще ближе. Теперь они стояли вплотную друг перед другом и говорили очень тихо, я не могла разобрать почти ничего, только какие-то малопонятные обрывки слов и фраз доносились до меня. Как ни странно, мне в этот момент совсем не было страшно. Я не думала тогда о том, с кем собираюсь связать свою жизнь, свою судьбу. Вероятно, мой выбор был уже сделан, все было предрешено помимо моей воли, и мне оставалось только все дальше вживаться в новую, непривычную роль подруги умного, всемогущего человека, очень опасного для всех, кроме меня. Пожалуй, именно это я чувствовала, продолжая стоять у окна в ожидании развязки жуткого спектакля, хотя мне уже было ясно, что этот раунд выиграл Герман, и, наверное, он вообще победит кого угодно в любой игре.

Потрясающее зрелище, происходившее на моих глазах, внезапно закончилось. Взревели моторы мотоциклов, машины притушили фары. Лавина рокеров двинулась к шоссе и понеслась в даль. Машины развернулись и медленно, одна за другой, исчезли из виду. Не прозвучало ни одного выстрела, не пролилось ни капли крови. Пожар на участке был потушен, и все погрузилось в темноту.

Дверь в мастерскую распахнулась, Герман вбежал в нее.

— Ты здесь, Анна? Слава богу! С тобой все в порядке? — сказал он озабоченным голосом.

— А с тобой? — спросила я, подойдя к нему и вглядываясь в его лицо.

— Я не такой впечатлительный, как ты, — усмехнулся он.

— А я испугалась за тебя!

— За меня? Да что ты, дорогая моя! — Он обнял меня, погладил по волосам, поцеловал. — Обычная разборка, ничего особенного. Как видишь, все закончилось мирно.

— Я боялась, что все поубивают друг друга, я так не хотела этого...

— Знаю, — сказал Герман. — Я сделал все это ради тебя, чтобы не травмировать твою чувствительную душу. Никаких перестрелок, все живы, все на своих местах. Надеюсь, на этот раз ты довольна?

— Спасибо... — прошептала я.

— Но какое грандиозное шоу! — воскликнул Герман.

— Да, такого я не видела никогда в жизни! Только в кино!

— Ладно, пойдем спать, — он взял меня за руку и медленно повел за собой к двери. — Ты не против?

— Нет, не против, только не знаю, смогу ли я заснуть...

— Хочешь, я расскажу тебе сказку?

— А ты умеешь? — удивилась я.

— Никогда не пробовал, — Герман улыбнулся, и только сейчас я заметила, что у него очень утомленный вид.

— Может быть, отложим сказку до следующего раза, если ты устал? — предложила я.

— Я не знаю, когда будет другой раз... — тихо произнес он.

Эта фраза прозвучала как-то странно и загадочно, и меня снова охватило беспокойство. И еще я подумала — вдруг он решил, наконец, рассказать мне что-то о себе! Сама я никогда не приставала к нему с расспросами, поняв раз и навсегда, что я только испорчу отношения с ним. Сейчас, возможно, мне выпадал шанс услышать что-то интересное...

— Герман, я готова слушать тебя хоть целые сутки! — воскликнула я.

— Тогда ложись в постель и жди. Я скоро... — он довел меня до двери моей спальни и, поцеловав мне руку, исчез в лабиринте...

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как он поцеловал мне руку у двери в спальню... Возможно, он просто заснул от усталости, так и не зайдя ко мне?

Я встала, заглянула в его спальню, но там было пусто. На несмятой постели лежала записка. Четким, уверенным почерком было написано: "Анна, я люблю тебя!". Больше ничего.

Я взяла записку, вернулась к себе в комнату, села на постель и стала вглядываться в написанные Германом слова, словно в них был еще какой-то особый, тайный смысл. Внезапно мне пришло в голову, что его любовь ко мне — это и есть та самая сказка, которую он хотел мне рассказать! Или, может быть, он собирался поведать мне историю о заколдаванном принце, который должен скрывать от всех свое прошлое, пока не женится на прекрасной, доброй и бедной девушке?... С этой бредовой мыслью я заснула...

...Утром я получила на пейджере сообщение от Германа: "Виктор приедет за тобой к двум часам. Целую. Люблю. Жду".

Неужели, действительно, он решил жениться на мне прямо сегодня? Я не была в этом уверена, но на всякий случай приготовила светлое платье, которое мне особенно шло и очень нравилось Герману, повертелась перед зеркалом в поисках подходящего стиля прически, надела подаренное Германом кольцо, положила в сумочку паспорт и, ожидая новых невероятных приключений, без пяти два спустилась вниз.

Пройдя через сад я увидела у ворот белый мерседес, который использовался в особо важных случаях, рядом с ним прогуливался Виктор. На этот раз он был в строгом костюме, в рубашке с галстуком, и от его облика исходила торжественная монументальность. Я подумала, что возможно и вправду стану сегодня замужней дамой, это развеселило меня и я крикнула бодрым голосом.

— Привет!

— Добрый день, Анна, — ответил он вежливо. — Ты готова?

— Как видишь! — Я засмеялась, кружась в своем нарядном платье. Кольцо сверкало на пальце, отражая солнечные блики. Я протянула руку, показывая его Виктору. — Посмотри, какое красивое!

— Да, — произнес он со сдержанным пафосом, — это подарок, достойный тебя!

Я улыбнулась. Виктор, всегда такой молчаливый, исполнительный, впервые за все время нашего знакомства произнес фразу, не предусмотренную регламентом! Возможно, он был совсем не глуп. Мне вдруг захотелось расшевелить его, разговорить, и когда он почтительно распахнул передо мной заднюю дверцу машины, я заявила капризным тоном.

— Я хочу сесть вперед!

— Это твое право, Анна, — он обошел машину, таким же отработанным жестом открыл переднюю дверь. — Просто сзади безопаснее.

— Я думаю, с тобой везде безопасно, — сказала я весело, усаживаясь на переднее сиденье.

Возможно, мой игривый тон, мое странное поведение немного шокировали его. Он не привык превышать свои полномочия, единственной вольностью, которая ему дозволялась, было обращение ко мне на ты. Этим Герман как бы старался подчеркнуть мою молодость и свою демократичность.

Вдруг я почувствовала на себе взгляд Виктора, это длилось какое-то мгновение, но я успела заметить, как изменилось его непроницаемое лицо, в глазах промелькнули растерянность, смущение, кажется, он хотел сказать что-то, но промолчал.

За те несколько раз, что он отвозил меня куда-то, он не позволил себе не только лишнего слова или жеста, но даже прямого взгляда, всегда говорил, опустив глаза. Я не придавала этому никакого значения, а сейчас вдруг почувствовала едва уловимую скрытую нежность... Интересно, а он догадался, что я это заметила? Впрочем, это не имеет никакого значения, просто интересно, как вдруг в какие-то доли секунды раскрывается человек.

Внезапно, впервые за все время нашего знакомства, я увидела в нем совсем другого человека, у которого, наверное, есть свой внутренний мир, скрытый за оболочкой молчаливого пунктуального робота, никогда не переходящего через границы, однажды очерченные его хозяином. Какой он на самом деле, этот верный, преданный, немногословный человек? Очень скрытный? Наверное, ему есть, что скрывать... Неужели я ему не безразлична? Если это так, он прекрасно владеет собой. Я мысленно стала рисовать его портрет...

Все мои дальнейшие попытки разговорить его в дороге не привели ни к чему. Он снова ушел в свой металлический панцирь какого-то зеленоватого цвета, а взгляд не выражал больше ничего, словно я сидела рядом с манекеном или статуей. Правда, я успела отметить для себя, в тот момент, когда ожили внезапно его глаза, что он довольно молод и недурен собой... В общем. когда мы подъехали к зданию ЗАГСа, его портрет, созданный в моем воображении, был уже готов, осталось только перенести его на бумагу.

Выйдя из машины, Виктор почтительно подал мне руку, а Герман с огромным букетом роз уже шел мне навстречу. Ах, как он был хорош в этом новом серебристом костюме, с этим роскошным букетом, с ослепительной улыбкой!