Я не видал более тяжкой работы совести, да не дай бог и видеть. А между тем, так ли уже в самом деле велики вины Некрасова? И не искуплены ли они благою стороной его деятельности и этою страшною, несказанною мукой совести? Поэт молил: «Прости меня, о родина! прости!»^{118} Благодарная родина давно простила. Но есть неумолимые, которые не прощают и непременно желают «развенчать» Некрасова. Должно быть, их собственная совесть чиста, как зеркало, в которое они могут спокойно любоваться на свои добродетели и гражданские подвиги. Должно быть, их головы увенчаны бесспорными лаврами… Да, эта совесть, очевидно, спокойна; да, оспаривать эти лавры не много найдется охотников. Пусть… Но мы, грешные, не последуем за ними. Мы скажем: нас прости, тень поэта! свою родину прости, – ту родину, грехами которой ты сам заразился и для просветления которой сделал так много…

март – апрель 1891 г.

Елисеев Григорий Захарович (1821–1891) – публицист, соредактор Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина и Михайловского по журналу «Отечественные записки»; умер 18 января в Петербурге; о его смерти см. заметку Михайловского «Памяти Григория Захаровича Елисеева» (VI, 898–906).

«Критические заметки» В. Н. Майкова (1823–1847) впервые вышли в 1889 г., Спб.; в 1891 г. переизданы с приложением материалов для биографии.

По завещанию Г. З. Елисеева, Михайловский занимался разборкой и подготовкой к изданию его архива; был автором вступительной статьи к первому тому «Сочинений» Г. З. Елисеева (М., изд. К. Т. Солдатенкова, 1894), уничтоженного по постановлению комитета министров.

Из стихотворения А. С. Пушкина «Демон» (1823).

См.: Щеглов Д. Ф. История социальных систем. Т. 2. Спб., 1889, с. 558, 578. Анализируя эту книгу, Михайловский отмечал, что «г. Щеглов очень низко ценит нашу литературу и считает ее источником многих и важных бед, одолевающих наше отечество». В качестве образца «слишком большого вознаграждения за свой легкий и вредоносный труд» Щеглов ссылался на «г. Н. С. К.». Эти инициалы, писал Михайловский, могут принадлежать покойному Н. С. Курочкину, который «всю жизнь прожил литературным работником и умер бедняком: последние годы он существовал единственно на те 900 рублей в год, которые получал из „Отечественных записок“ вроде как в пенсию…». Для «процветания русской литературы» Щеглов предлагал «усилить существующую цензуру» и ввести дополнительную – научно-грамматическую. «И действительно, – иронизировал Михайловский, – хороший, твердый в принципах гимназический учитель русского языка, конечно, запретил бы ненавистного г. Щеглову Гоголя, потому что много-таки грамматических грехов совершил покойник». Михайловский указал на действительную причину «монополии невежества, царящего в современной литературе», – требование «благонадежности» от редакторов и издателей, которое «не имеет никакого отношения к образованности, уму или благородству личного характера» и способствует «своего рода монополии в пользу невежества и отсутствия добропорядочных традиций» (VI, 657, 658, 660–662).

Не совсем точная цитата из письма Белинского к К. Д. Кавелину от 22 ноября 1847 г. – см.: Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 12. М., 1956, с. 431.

«Рассвет» – «журнал наук, искусств и литературы для взрослых девиц», издавался с 1859-го по июнь 1862 г. Журнал поддерживал реформаторскую политику Александра II, обличал консерваторов, стремящихся погрузить Россию в состояние сна, призывал к терпеливой работе и т. д. См. обращение «От редакции» («Рассвет», 1860, № 1).

Кремпин Валериан Александрович (ум. в 1889). Редакция «Рассвета» помещалась на Малой Дворянской улице Петербургской стороны, дом № 19. Постоянный сотрудник журнала, критик А. М. Скабичевский вспоминал: «Кремпин, тогда еще молодой человек, недавно женившийся, преисполнился прогрессивного жара и вознамерился отдать свой досуг от служебных занятий и маленький капитальчик, которым владел, на духовный „рассвет“ прекрасного пола». Денег было мало, поэтому в сотрудники приглашались студенты, которые довольствовались самым скудным гонораром (Скабичевский А. М. Литературные воспоминания. М.-Л., 1928, с. 132, 173–175).

Д. И. Писарев сотрудничал в «Рассвете» в 1859 г.; вел литературно-критический отдел, в частности, одну из статей посвятил роману И. А. Гончарова «Обломов».

О своем участии в «Рассвете» А. М. Скабичевский рассказал в упомянутых выше воспоминаниях (с. 131–133, 171–174).

Штильке И. А. Кофе. – «Рассвет», 1860, № 9.

О своем сотрудничестве в «Рассвете» К. А. Скальковский рассказал в книге: Воспоминания молодости. Спб., 1906, с. 150–151.

Статья Михайловского «Софья Николаевна Беловодова. Пять глав из романа „Эпизоды из жизни Райского“ И. А. Гончарова („Современник“, № 2. Февраль 1860 г.)» была опубликована в журнале «Рассвет», 1860, № 4.

Михайловский писал: «Даже и в сказках наших сонное царство просыпалось при звуках гуслей-самогудов. <…> Долго спали Обломов и Софья Николаевна спокойно; наконец, сон их был не нарушен, но несколько обеспокоен – явились гусли-самогуды: это Ольга и Штольц для Обломова и Райский для Беловодовой. Борьба этих элементов спящего и будящего составляет основу этих рассказов» (X, 371).

Речь шла о дворянском, кастовом воспитании, основанном на желании «сохранить в чистоте фамилию Пахотиных»: «Сначала, когда чувства ее (Беловодовой) были еще не испорчены, не вырваны с корнем, ей, разумеется, это казалось дико. <…> Но потом она мало-помалу сжилась, как-то слилась с этой гнилой, мертвящей пахотинщиной, стала истой Пахотиной» (X, 376).

Михайловский развивал мысль о борьбе двух начал в русской жизни – «спящего и будящего» – и выразил уверенность, что «три элемента духовного естества человека: воля, ум и чувство» активно влекут личность к «нравственной бессоннице» (X, 377).

«Современное слово» – ежедневная петербургская газета, выходившая под редакцией Н. Писаревского с 1 июня 1862 г. по 2 июня 1863 г.; прекращена по высочайшему повелению. Статьи Михайловского в этой газете не выявлены.

В мае 1862 г. Михайловский принял участие в столкновении кадетов с начальством Корпуса горных инженеров и был исключен из последнего класса за несколько месяцев до получения звания инженер-поручика. Официальная формулировка была, однако, изменена, чтобы не закрыть путей к образованию способному юноше. В выданном свидетельстве отмечалось, что Михайловский был «поведения хорошего и обнаружил знания хорошие, очень хорошие и изрядные», а уволен «согласно просьбы брата» (ИРЛИ, ф. 181, оп. 3, ед. хр. 17). Сам Михайловский в шутливом письме к сестре Елизавете Константиновне так объяснял происшедшее: «А выйти я должен был за коноводство и либеральные и даже, можно сказать, якобинские убеждения, которые выразились преимущественно тем, что я носил волосы длинные и зачесывал их назад. Оказалось, что я Марат, Робеспьер. <…> Впрочем, ты не подумай, пожалуйста, что меня выгнали из корпуса, нет, мне очень вежливо предложили выйти самому по домашним обстоятельствам» (ГБЛ, ф. 578, карт. 1, ед. хр. 8, л. 3–4).