Он так и не договорил, хотя и старался рассказать девушке о новой игре. Перед ними уже образовалась небольшая лужа, и мужчина, не раздумывая, подхватил её на руки: придерживая её за талию и под коленками, он прижал Сакуру к себе, озабоченно глядя на неё. Вероятнее всего, он надеялся, что Сакура ещё не успела промочить ноги: взгляд его сосредоточился на влажном от дождя, покрасневшем, юном, свежем лице, приоткрытым губам и широко распахнутым зелёным глазам. Она была удивлена поведением Саске: мужчина сделал это неожиданно, словно даже планировал взять её на руки ещё давно, когда дождь только-только начинал капать, но как будто не решался, боясь, что Сакура оттолкнёт его или, как всегда, пошлёт далеко и надолго.
— Я и сама могу пойти, — с усмешкой многозначительно заметила она.
Люди так и пробегали мимо них, торопясь домой или в автобусы. Остановки напоминали муравейник: некоторые прятались под них, задевая друг друга и тут же, недовольно шипя, извиняясь за то, что наступают на ноги, а остальные попросту стояли у невысокого кованого забора, ожидая своего автобуса, скучающе глядя на дорогу.
— Чтоб ноги промочить? — нахмурился Саске, посмотрев на неё пристально и требовательно.
Впрочем, тут же этот взгляд пропал, сменившись улыбкой. Мужчина осторожно поцеловал её в нежную щёку, практически не прикоснувшись губами, и Сакура, едва он повернул своё лицо к тротуару, поспешила повторить его действие. Правда, вышло это немного иначе: не выдержав, она прислонилась приоткрытыми губами и чуть вздёрнутым кончиком носика к его гладкой щеке, тут же выдохнув. Очевидно, такое невинное, слабое, лёгкое прикосновение вызывало у него неоднозначные чувства: перед тем как прикрыть глаза, кончиками длинных ресниц задев чувствительную кожу виска, она заметила, что Саске выдохнул, опустив взгляд и смутившись.
— Спасибо… — совсем тихо, почти не слышно прошептала она на щёку мужчины, опалив её горячим дыханием, но отстраняться так быстро не спешила.
Вероятно, Учиха всё-таки понимал, чем это закончится, но с этим пониманием он не собирался взять и прерывать это: её прикосновения, шёпот на щёку, дыхание — всё было слишком приятно, чтобы это останавливать. А нести её на руках и вовсе было настоящим удовольствием.
— Не за что, — он повернул голову к ней и запечатлел короткий поцелуй в уголке её губ, так что девушка, смутившись, хихикнула.
Ей нравилось проводить с ним время. В этом было что-то особенное, какая-то важность, которую Сакура чувствовала каждый раз. Она понимала, что была нужна ему — один только его взгляд говорил об этом, не говоря уже о заботливых и нежных прикосновениях. Только вот вряд ли она станет говорить ему это и вряд ли согласится быть с ним: суть была в том, что ни один из них попросту не сознается друг другу в чувствах. Она чуть наклонила голову назад, громко втягивая носом воздух.
Ей нравился кислород, пропитанный запахом мокрого асфальта. От этого Сакура прикрывала глаза, так что ресницы, с которых постепенно от дождевой воды смывалась на щёки тушь, буквально трепетали. На руках у Учихи, видя, что он направлялся к своему дому, чтобы согреть её и не оставить одну в плохую погоду, под этим дождём, постепенно превращающимся в шумный грозовой ливень, она чувствовала себя необходимой и нужной: от такого постепенно руки её крепче сжимали широкие плечи, едва ли не впиваясь в них ноготками, и дыхание становилось частым от распирающего изнутри чувства радости. Казалось, она проглотила самое настоящее солнце и теперь светилась счастьем изнутри: на губах играла широкая, открытая улыбка, а глаза жмурились.
— Обожаю этот запах и тёплый дождь, — призналась наконец она, всё так же широко улыбаясь, добавив: — Ничего не говори.
— А чего я должен был сказать? — поинтересовался мужчина, подняв немного удивлённо бровь.
Она так и не ответила — Саске было достаточно того, чтобы видеть её счастливое, расплывающееся улыбкой лицо. Сакуре и нечего было сказать: она понимала, что Учиха прекрасно относился к этой её странной привязанности к дождю и его постоянному запаху мокрого, влажного, плачущего асфальта. Он осторожно нёс её к своему дому, но постепенно ускорил шаг, так что Сакура захохотала от неповторимости чувств: казалось, от этого даже дыхание захватывало. На секунду ей хотелось отпустить его плечи и раскинуть руки, а потом сразу же, не игнорируя потребность в этом действии, крепко обнять его за шею и поцеловать в мокрую щёку.
Не прошло и пары минут, как раздался влажный, громкий шлепок, сопровождающийся хлюпаньем. Остановившись, Учиха громко зашипел себе под нос, подобно питону, и закатил язвительно глаза. Судя по всему, промок в данный момент именно он, а не Сакура — за что боролся, как говорится, на то и напоролся. С недовольным лицом он откинул со лба влажные чёрные волосы, слегка мотнув головой в сторону, и Харуно громко засмеялась. Дождь эхом отразил жизнерадостный звук, и Сакура захохотала ещё пуще: не то над нелепостью ситуации, не то просто от переполняемого её чувства счастья.
— Увы, я тебя понести не могу, — хохотнула она, прикрыв глаза, и вновь подняла голову, подставляя лицо дождю.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул он, покачав головой и слегка улыбнувшись.
Однако было видно, что настроение его нисколько не испортилось. Несмотря на то что одна его нога была полностью мокрой, Саске чувствовал себя прекрасно — главное, что Сакура после этого не промокнет и не простудится, а остальное отходило на второй план. Или, быть может, и вовсе на самый дальний. Он продолжал нести её под проливным дождём, видя, что она, хохоча, то пыталась скрыться от надоевших Саске капель, то, наоборот, подставляла лицо, с глаз которого почти смылась косметика, и улыбалась свинцовому небу. Погода ничуть не смущала её, и мокрый вид даже нисколько не портил — Учиха, присмотревшись к зоне её небольшой груди, смутился и продолжил смотреть на дорогу.
Наконец-то показался дом, и Учиха ускорился. Не прошло и пары минут, как они оказались в подъездном тепле, более того, Саске нёс её до самого лифта. Хоть девушка и пыталась отпираться, у неё не получалось вразумить мужчину: тот, мотая головой, хлюпая мокрой обувью, наконец донёс её до лифта и отпустил уже там, нажав на кнопку. Выглядел Учиха крайне нелепо: майка, прилипшая к телу из-за капель дождя — впрочем, Сакуре это даже нравилось, отчего она мгновенно опустила взгляд, смутившись, и застыдилась собственных мыслей, — такие же мокрые бриджи, которые можно было хоть выжимать прямо здесь. «А кто сказал, что я против?» — хмыкнула язвительно про себя Сакура, лукаво улыбнувшись и заложив скрещённые пальцы за спину. С его чёрных густых волос стекала вода, больше напоминая некий водопад, нежели мелкие, противные, змеистые струи. Хихикнув, Сакура отвернула от него голову, стянув с головы капюшон олимпийки, — до чего же он, такой мокрый и несчастный, будто заблудившийся пёс, выглядел забавно и нелепо.
Зайдя в только-только подошедший лифт, они выдохнули в унисон. На пол сразу полились капельки воды, и Саске покачал головой, оставляя за собой мокрые следы. Судя по всему, ему не очень нравилось быть промокшим до нитки, впрочем, одновременно его это и устраивало — Сакура смотрела на него пристально, будто вглядываясь в каждую чёрточку лица и тела. Это смущало и придавало сил одновременно: хотелось быть вот таким объектом внимания Сакуры каждый день. Девушка, подойдя к нему вплотную, обняла мужчину за талию, и это спонтанное действия заставило Учиху смутиться и растеряться. Обвив руками его талию, она умиротворённо выдохнула. Конечно же, ей это нравилось — Сакура чувствовала себя с ним невероятно защищённой, под пристальным присмотром, и ощущала его заботу и внимание. Тёплые, но мокрые, сильные мужские руки поспешили успокаивающе обнять Харуно в ответ, и она отреагировала молниеносно всем телом: задрожав, от собственной маленькой глупости девушка уткнулась носом в его грудь, то и дело хихикая, подобно подростку, в первый раз познавшему искренние чувства.
