Пётр дёрнулся, как от пощёчины. Улыбнулся через силу. Ну вот и расставили всё по местам. И на сей раз — окончательно. Потянувшись, он мягко заправил за ухо выбившуюся прядь, и сдержанно кивнул. Это было… больно. Ещё больнее чем-то, что отколол Макс, придя к нему домой. Просто Макс был прошлым. А Мир — настоящим. Стремительно утекающим сквозь пальцы настоящим.
— Хорошо, как скажешь, — Пётр мягко коснулся губами его лба и, не оборачиваясь, вышел из осиротевшего кабинета.
Только отъехав достаточно далеко от офиса Мира, он заставил себя ещё раз набрать почти позабытый номер. Макс вызов принял. То ли давно и прочно забыл его номер, то ли просто удалил и, глядя на высветившиеся цифры, не смог вспомнить, кто же это звонит.
— Он собирается закрыть дом моды и объявить об этом на послезавтрашней пресс-конференции. Тебе плевать на меня, но на него, я надеюсь, тебе не плевать. Он губит себя. Из-за того, что считает, будто он совсем тебе больше не нужен. И не перебивай меня, Соколовский. Заткнись и слушай. Я ухожу. Совсем ухожу. И делаю это ради него. Потому что люблю его. Но он любит ТЕБЯ. И ты будешь полным кретином, если не остановишь его. Всё. Счастливо оставаться.
Пётр сбросил звонок и зажмурился.
Почему в жизни всё так… херово?
13.
Мир отстучал сообщение Петру, который упорно отказывался отвечать на звонки и, отбросив телефон в сторону, рухнул плашмя на постель. Провел ладонью по белью и свернулся в клубок, давя внутри стон. Белое поле, алые маки… Ничего не изменилось. Здесь, в квартирке, где они когда начали жить, все было так же, как когда-то. Десять лет назад. Огромный диван в гостиной, зеркала в спальне, забытый магнит на холодильнике…
Они были здесь счастливы. Когда-то… Когда в их мире было только они двое. Кто виноват? Все? Или виноватых нет? Есть. Он сам, сам во всем виноват. Позволил себе… что? Стать самим собой? Пойти на поводу у своих желаний? Нет. Будь это просто секс, он сумел бы признаться Максу и тот… поворчал бы, поколотил стену, но не ушел. Простил. А он… позволил перерасти этому в нечто большее. Позволил Петру влюбиться. Позволил собственному сердцу решить что он, Страхов, тоже нужен ему.
Мир резко выпрямился и судорожно вдохнул. Показалось, что он задыхается, что воздух вдруг исчез. Вскинулся, хватаясь за горло, и рухнул обратно на постель, когда живительный газ достиг легких. Снова свернулся в клубок и закрыл глаза, вжимаясь лицом в подушку. Больно… Макс… ну где же ты…
Макс с чувством выматерился. Дом был пуст. Совсем пуст. Отключен был даже холодильник и, судя по тяжёлому спёртому воздуху – кондиционер. Мира здесь не было со дня прилёта. Кис всё это время тусил у родителей. Вернувшись в машину, он какое-то время просто сидел, глядя на алеющее небо. Завтра будет ветрено.
Чертыхнувшись, он снова завёл мотор и рванул по старому адресу, в ту самую квартиру, в которой они прожили самые первые, счастливые и беззаботные три года. Естественно, больше ему податься некуда. В противном случае, Пётр предупредил бы, что Мир… у него.
Он уже давно сменил старого «мерина» на более удобную новую модель. Но отчего-то снова кольнуло в груди. Вот так же он возвращался тогда, с жутким похмельем, чтобы сказать, как любит. Чтобы просить прощения.
Он жил? Нет, просто существовал, пытался жить без него. Простить ли? Нет, ведь Мир… был с Петром. А значит, Макс ему больше не нужен и любовь Страхова заменит ему всё. Выходит, нет?..
Парадное, пятый этаж, знакомая до малейшей царапинки в обивке дверь. У него есть ключи, но он просто звонит в неработающий звонок. Потому что права войти, как хозяину, у него нет. Или может есть?.. Может, именно этого в нём не осталось? Решимости покорять, как когда-то? Решимости сказать: «Я тебя люблю» когда все и вся вокруг против?
Он достал ключи и вошёл. Сам.
Неслышно обошёл квартиру. Кухню, гостиную… тихо скользнул в спальню. Дверь даже не скрипнула. Вот он. Бледный. Осунувшийся. Длинные блондинистые локоны сменились радикально-короткой стрижкой. Говорят, стрижкой при тяжёлых стрессах отчаявшиеся заменяют самоубийство.
Злости нет. Только боль плещется глубоко в душе. Боль и страх. По-прежнему страх. Что исправить ничего нельзя. Что он всё-таки опоздал. Макс прилёг на постель и, крепко прижав его к себе, зарылся носом в стриженный затылок, вдыхая такой родной запах.
- Что же ты творишь…
Мир вздрогнул, напрягся, а потом обмяк, зажмурившись. Макс… Он здесь. Он рядом… В груди словно что-то взорвалось и испуганными птицами полетели, заторопились слова. Невысказанное отчаяние, невыплаканная боль и огромная, как мир вина.
- Прости… Прости, Макс… - глаза жгло даже под закрытыми веками. – Я люблю тебя, ты мне так нужен. Всегда был нужен. Меня нет без тебя. Я не живу без тебя, не существую, - он сжимался все сильнее и больше всего на свете сейчас боялся открыть глаза. – Ты… Я не могу без тебя. Прости…
- Я люблю тебя, светлый… - выдохнул Макс. – Не понимаю, особенно сейчас, но люблю. Жизнь без тебя – не жизнь… Но что же ты творишь, хороший мой… Мы вместе и так дров наломали, а ты собираешься дрова в щепки перемолоть… Я не оставлю тебя. Прости, я… так боялся, что стал тебе совсем не нужен…
- Не понимаешь… - эхом выдохнул Мир, поворачиваясь к нему. – Я сам себя не понимаю. Я… столько всего натворил, любимый мой, - он робко, боясь, что его оттолкнут, провел ладонью по щеке. – Любимый. ЛЮ-БИ-МЫЙ. А ОН им не был и не будет никогда. Ты – мой день, мое солнце, нежность моя. А он… огонь, страсть, боль, которая мне нужна. Макс… но только без тебя я не выживу. Меня не станет, если ты уйдешь, не простишь. Только рядом с тобой мне тепло.
- Я не могу причинять тебе боль… - Может, всё дело в памяти? В том, как много лет назад ему приходилось вытаскивать Мира, теряющегося в роли? ТОГДА ему нужна была эта боль. Тогда у них и выхода другого не было. – Не могу, светлый мой… - Макс нежно коснулся его губ поцелуем и шепнул как когда-то давно: - Делай что хочешь, будь с кем пожелаешь, мой блудный кот… только всегда, слышишь? Всегда возвращайся ко мне… я слишком тебя люблю…
В ответ Мир вжался лицом в его ладонь, пряча горячие, долгожданные слезы.
- Люблю тебя… Люблю!
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
Эпилог, но не конец. “Последнюю точку” смотрим дальше.
Эпилог
Пётр ещё раз оглядел кавардак, воцарившийся в гардеробе. Вроде бы всё сложил, и в то же время… куда девать все эти шмотки — не известно. И вроде не так долго в Москве пробыл, а гляди ж, сколько всего скопилось. Отдельно лежали несколько вещей. Три пары брюк, две футболки, рубашка, пояс… всё с логотипом «РБ». Оставить. Забыть. Иначе будет только больнее.
Мир звонил. Каждый день. Сыпал сообщениями. Но Пётр молчал. Потому что стоит только ответить и всё завертится по-новой. А он дал слово Максу. Хотя, прежде всего, себе.
В дверь настойчиво позвонили, и Страхов, тяжело вздохнув ещё раз, побрёл открывать.
— Убегаешь? — Мир, стоявший на пороге, шагнул вперед, не давая Петру и шанса остановить его. Оглядел сложенные вещи, закусил губу, а потом обернулся. — Не надо, не уезжай. Ты действительно мне нужен, — улыбка коснулась губ. — Я знаю, что я эгоист. Но мне нужна твоя любовь. Без нее я не буду целым.
— Я обещал, — Пётр прикрыл за ним дверь и прошёл в комнату. — Если я останусь, он… всё равно для него я на всю оставшуюся — враг. А для тебя… ты всё расставил по местам тогда, — он устало опустился на краешек заваленной вещами постели. — Я слишком люблю тебя, чтобы оставаться мальчиком на пару ночей от случая к случаю.
— Дурак, — выдохнул Мир, подходя к нему вплотную. — Ты стал частью моей жизни. Необходимой мне частью. Я не знаю, как все это будет дальше, но я не хочу тебя терять. А Макс… он понял, принял. Пьер… Я не буду ничего тебе обещать. Но не уезжай. Пожалуйста, — Мир склонился к нему, приникая к губам. — Пожалуйста.
