— Нет… просто если ты сейчас здесь останешься, ты не уедешь совсем. Ты оденешься, и я… возьму себя в руки.

— Прости… — Мир потянулся к нему, целуя сильно, сладко. — Прости, — развернулся и вышел из ванной, чувствуя себя… ужасно.

Из душа Пётр вышел полностью собранным и спокойным. Правда, для этого пришлось всё-таки три минуты постоять под ледяным душем. Но зато при взгляде на уже одетого Мира, желания немедленно раздеть и уложить в постель не возникло. Зато появилось вполне закономерное желание сварить для него кофе и просто посидеть рядышком с ним на кухне, глядя на неоновые огни города.

— Не проси прощения, грешный мой, — он нежно коснулся поцелуем припухших губ Мира. — Мне не за что тебя прощать.

- Есть, Пьер, есть, — Мир ласково провел ладонью по его щеке. — За то, что не могу дать тебе все, что ты хочешь.

— Это было ясно с самого начала. Ты вообще невозможный человек, Ратмир Бикбаев. И я не знаю, ты дар или проклятие, — Петр на секунду прикрыл глаза, отдаваясь ласке, и вздохнул. — Ты ещё здесь, а я уже по тебе соскучился.

Мир улыбнулся:

— Ты можешь проводить меня до дома. Правда, возвращаться тебе придется на такси.

— Нет, грешный мой, — помимо воли Петр потянулся вперёд, обнимая Мира, прижимая его к себе, точно боясь отпустить, потерять. — Там я тем более не сумею тебя отпустить. Не захочу. Возле вашего с ним дома.

— Тогда давай прощаться?.. — Мир покрывал его лицо крошечными поцелуями. — Проводишь меня хотя бы до своей двери?

— До завтра?.. — Пётр ловил его губы, маленькими шажками продвигаясь к прихожей, пока они оба не упёрлись во входную дверь. — Хотя завтра я смогу украсть у тебя только несколько поцелуев…

— До завтра, — эхом выдохнул Мир. Замер, глядя на него отчаянными глазами. — Я буду скучать.

Страхов щёлкнул замком и толкнул дверь, открывая её. Теперь они стояли, обнявшись на пороге, и смотрели друг другу в глаза.

— Доброй ночи и… забудь обо мне на сегодня.

— Хорошо, — Мир улыбнулся одними уголками губ. Потянулся к Петру, целуя его в последний раз и, вывернувшись из рук, отошел к лифту. — Доброй ночи…

Страхов смотрел, как он вошёл в лифт и только когда створки сомкнулись, отрезая от него Мира, со вздохом закрыл дверь. Вернулся в квартиру, вышел на балкон и закурил, глядя в тёмный двор. Вот вспыхнули фары авто, машина сорвалась с места и исчезла в арке. Ушёл. И сразу стало пусто. Без него пусто. До следующего раза.

***

Тишина угнетала.

Макс сидел, завернувшись в плед, и смотрел какой-то новостной канал. Речь диктора проходила мимо его сознания, совершенно не касаясь мыслей. Непривычно пусто. Без него. Он где-то. Занят. И вернее всего снова стоит в пробке. Такое случается в Москве. Даже теперь. Даже несмотря на подземные и надземные развязки.

Чай остыл. Ужин тоже.

Он тоскливо обнял подушку, прижавшись к ней щекой, и вздохнул. Ничего. Через две недели — Монте-Карло. И станет легче.

Мир тихо закрыл за собой дверь и прошел в дом, разуваясь на ходу. Почесал за ушком вышедшего навстречу Киса и скользнул в гостиную. Неслышно подошел к сидящему Максу и, обняв его сзади, опустился на диван, прижимая к себе.

— Я дома… — на языке было горько, но руки обнимали крепко, нежно. Любимый. Родной. Самый теплый и самый нежный.

— Устал? — Макс выпустил из рук подушку и обнял его в ответ. — Я уже начал беспокоиться. Думал за тобой поехать, но потом увидел в новостях эти чудные пробки… Хоть вертолёт покупай.

— Уговаривал Страхова стать моей моделью на этот показ, — Мир зарылся в его руки, как в мамину шаль в детстве. — Он такой упрямый…

Ложь? Нет. Правда? Нет. Тогда что?

— Как прошел твой день, мой солнечный?

Макс посмурнел. Будто чистое небо мгновенно подёрнулось облаками. Кольнуло где-то под сердцем и замерло в ожидании.

— Два с половиной часа мозгополосканий от спонсора. Но решение всё-таки осталось за мной. Жаль отдавать права на эту постановку, но другие выставили куда более жёсткие условия. Жить можно. А ты как?

— Устал, — Мир выдохнул, прижимаясь к нему и начиная рисовать узоры на его груди. — На репетициях пока особо не дергают и за это спасибо. Ставим шоу, девочки шьют, а у меня нет еще как минимум двух моделей.

— Я бы помог с радостью, но у меня с ходьбой проблемы и спектакли накануне. — Макс с нежностью гладил его плечи. — А помнишь, мы когда-то были на всех премьерах? Я приходил к тебе, а ты ко мне.

— Конечно, помню. Я и сейчас хожу на все твои спектакли. Подожди… — Мир немного отстранился. — Уж не хочешь ли ты сказать, что на показ не приедешь?

— Буду стараться. На крайний случай — прилечу на день, — виновато глянул на него Макс. — Иногда я просто ненавижу свою работу… Когда она вынуждает быть далеко от тебя.

— Я попрошу отца отпустить тебя, — Мир расстроено свернулся в комочек в углу дивана. — Макс, пожалуйста…

— Хорошо иметь папу — худрука театра, — усмехнулся Макс, потянув его к себе. — Выбирайся из своего эмо-угла, сердце моё, не надо вешать нос. Я ещё не знаю, буду я здесь нужен или нет. Может, я смогу с тобой поехать на всё время. Как получится.

— «Как получится…» — буркнул Мир, но притянуть себя позволил. — Ты меня до инфаркта когда-нибудь доведешь.

— Я тебя?! — весело возмутился Макс. — Нееет, это ты меня доведёшь до нервного тика. Мне как рассказали, как ты бушевал в студии и покрошил всю свою коллекцию, я не знал за что хвататься. Чудо моё… я люблю тебя.

— У тебя везде свои шпионы? — Мир неосознанно напрягся. — И что еще они тебе сказали?

Улыбка медленно сползла с лица Макса.

— Мир?.. прости… ничего… просто что ты был расстроен и всё… Извини…

Мир тихо застонал и рванулся к нему, крепко обнимая.

— Это ты меня прости… Прости. Все хорошо. Просто… я слишком дергаюсь в последнее время, — коснулся губ, лаская поцелуем. — Улыбнись для меня. Я так люблю, когда ты мне улыбаешься.

Улыбка получилась вымученной, будто эта пара фраз выбила из него всю весёлость начисто.

— Ничего, всё будет хорошо, светлый мой, всё будет хорошо. Всё у нас получится. Обязательно.

— Макс… — беззвучно выдохнул Мир. — Максим… Я люблю тебя, люблю. Без тебя меня не будет, понимаешь? Но… я слишком много прошу, да? Эгоист… Я просто эгоист…

— Я тоже люблю тебя, светлый, — Макс зажмурился, пытаясь не выпустить вдруг закипевшие слёзы. — Просто иногда мне начинает казаться, что ты отдаляешься. Что я больше тебе не нужен. Вот и всё. А я так боюсь… боюсь стать ненужным тебе.

По сердцу Мира полоснуло острой болью. Сегодня же… Он позвонит Петру сегодня же и все это закончит. Весь этот бред прекратится.

— Нужен. Нужен, родной. Ты всегда, слышишь, всегда мне нужен. Ты… моя жизнь, моя половинка.

— Я люблю тебя, Мир… без тебя меня нет…

…Мир выключил воду, потянулся за полотенцем, коснулся мягкой поверхности и замер, глядя на него, как зачарованный. «РБ» — вышитые серебром буквы встали перед глазами. А потом разбушевавшееся воображение ударило яркими картинками. Петр, придирчиво выбирающий полотенце, чтобы было большим и мягким… Вензель, чертов вензель… Тусклое холодное сияние серебра и тепло… Столько любви в этих двух буквах…

Мир вздохнул и заставил себя встряхнуться. Вернул полотенце на место и, выйдя из ванной, поднялся в спальню. Макс уже спал, уткнувшись носом в его подушку, и Миру только и осталось, что юркнуть под одеяло и прижаться к нему.

— Любимый мой… — он лежал и смотрел на родное лицо, на мельчайшие морщинки, ласкал взглядом острые ресницы и обветренные губы. Любимый. От нежности заходилось сердце, но внутри разливалась тоска. Если бы можно было все вернуть обратно… Мир прикусил губу и невесомо провел кончиком пальца по его щеке. Любит. Он любит. Но теперь в его сердце есть еще кто-то. Как? Почему? Как он позволил, чтобы это случилось? Мир зажмурился и уткнулся носом в плечо Макса. Он не выживет без него. Но не сможет… Не сможет сказать Петру «нет». Его любовь нужна Миру. НУЖНА.