День выдался на редкость теплым. Я бы даже сказала жарким, если двадцать два градуса по Цельсию можно считать жаркими. Но для крошечной Эстонии в конце июля такая температура — сказка и большая редкость. Обычно в это время льют дожди.

Мы с Машей надеваем ролики, я объясняю ей как их правильно застегивать и помогаю подняться на дорожку. Сделав первые неловкие шаги, она, к моему удивлению, быстро осваивается. Уже через двадцать минут мы едем наперегонки, ловя взгляды редких попутчиков. Сделав круг, мы останавливаемся на скамейке прямо напротив дома Эрика.

— Ноги гудят? — спрашиваю я.

— Ага, — она сморщила свой точеный нос и слегка улыбнулась.

Что — то подсказывает мне, что ее аккуратный, ровный носик — работа пластического хирурга. Уж очень он идеален, на фоне остального лица. Она не была красавицей, скорее обычной, с миндалевидными серо — зелеными глазами в обрамлении светлых ресниц и достаточно полными губами. Мне понравилось, что волосы у нее не крашеные, естественного серо — русого цвета. Если бы она была блондинкой или шатенкой, то она выглядела бы точно так же, как любая другая женщина за тридцать. Но естественность скидывала с нее лет десять, как минимум. Я очень удивилась, когда Эрик сказал, что ей тридцать семь.

— Это пройдет, — отвечаю я.

Мы замолкаем, я всматриваюсь в окна высотки, ища глазами до боли знакомые мне. Если честно, я ума не приложу, где именно его окна.

— Эрик здесь живет? — неожиданно спрашивает Маша.

— Да, — отвечаю я, — Ты ни разу у него не была?

— Нет. Игорь редко водит меня в гости.

— Странный он, — вырывается у меня, и волна напряжения пробегает по моему телу.

Не стоило этого говорить.

— Почему?

Я судорожно пытаюсь подобрать слова, чтобы ее не обидеть и не выдать некоторых подробностей его жизни, о которых она явно не знает.

— Ну, он построил такой большой дом, но при этом вы не зовете гостей. И сам ни разу не привел тебя в гости к лучшему другу.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Дана, — вздыхает она, — Что он запер меня в золотой клетке. Но это не так. Он просто привык все контролировать.

— Не обижайся, но по — моему ты очень нуждаешься в хорошем друге.

— Это правда, но в остальном… — Маша изящно пожимает плечами, — У меня есть все. Любимый муж, дети, красивый дом. Я даже могу нанять прислугу, если захочу. В принципе, если бы я настояла на том, чтобы сделать права и купить машину, Игорь не стал бы сильно противиться. Просто я не стремлюсь к этому. Мне всего хватает.

— А общение?

— Ну, на самом деле, мне не интересен круг его знакомых. О чем говорить с женщинами, у которых кроме платьев и туфель больше ничего нет в голове? — она смеется, и я тоже невольно улыбаюсь, — Просто ты — другая, вот мне и стало интересно с тобой подружиться.

— В каком смысле — другая? — я настроила ушки на макушке и стала внимательно слушать.

— Не знаю, просто ты не такая, как жены его знакомых. Ты — простая. С тобой легко, — Маша едва улыбнулась уголками губ.

— Наверное, — вздыхаю я, пытаясь перевести от своей персоны, — А они с Эриком давно дружат?

— Лет десять, наверное. Эрик хороший. Между прочим, ты — первая девушка, которую он представил мне.

Опять она переводит тему на меня. Ой, не к добру.

— Серьезно? — мой голос получился слишком довольным.

— Да. Эрик всегда отличался от остальных знакомых Игоря. Те приводили каждый раз новую подружку, слащаво увещевая, что она «та самая — единственная». Причем с каждым годом подружка становилась все моложе и моложе, прямо пропорционально тому, как они старели. Через лет пять я начала боятся, что они начнут таскать с собой восьмиклассниц, — Маша забавно хихикнула и продолжила, — А Эрик всегда был один. Я даже некоторое время думала, что он — гей, — теперь она смеется, а я в изумлении уставилась на нее, — Серьезно. Ну, представь красивого мужчину, который из года в год приходит в гости один?

— Я бы подумала, что он со странностями.

— Вот — вот. Поэтому, когда Игорь рассказал о тебе, я обрадовалась. Ну, а когда увидела тебя, сразу все поняла.

— Игорь говорил обо мне?

— Ну да, он рассказал, что Эрик познакомился с девушкой, — в голосе Маши появились нотки напряжения, и мое любопытство подскочило на новый уровень.

— Я ему не нравлюсь? — неожиданно для себя спрашиваю я.

Маша пожимает плечами и отвечает:

— Не знаю. Он сказал, что ты — темная лошадка. Что о тебе ничего не известно и Эрик не рассказывает.

Ну конечно, Игорь, ты ведь привык делиться своими победами и ждешь того же от друга. Мне отчаянно хочется рассказать Маше, какой на самом деле ее муж. Перед глазами всплывает образ довольного Игоря, окруженного тремя проститутками и сладко рассказывающего о своей персоне, о своих достижениях в бизнесе, об успехах, обо всем, кроме семьи. Ни слова о жене и детях, хотя вот чем ему нужно гордиться.

— У Эрика скоро день рождения, — начинаю я и мысленно ругаю себя за то, что скажу дальше, — Приходите к нему в гости. Он не хочет праздновать, так что можно скромно посидеть вчетвером.

— Правда? — лицо Маши сияет.

— Да. Я вас приглашаю, Эрик не будет против.

Я в этом точно уверена?

— Мы придем, обязательно! А что ты ему подаришь?

— Футболку Мюллера из немецкой сборной, — морщусь я.

— Ты же болеешь за Бразилию?

— Да, но Эрику понравились немцы. Он оценит.

Неожиданно Маша громко и звонко рассмеялась.

— Наверное, для тебя это был тяжелый шаг — купить такую футболку.

— Ты даже не представляешь, — улыбаюсь я, — Я до сих пор борюсь с желанием порвать ее на кусочки.

— Чего не сделаешь ради любимого мужчины, — вздыхает Маша.

Я почему — то отвечаю:

— Да.

Глава 24

— Ты вообще собираешь вещи? — спросил Эрик через неделю.

В этот момент я как раз нарезала помидор для салата, рука дрогнула, и я полоснула ножом по пальцу.

Очень вовремя.

Подставив руку под холодную воду, я ответила:

— Потихоньку. Ты же говорил, что въехать туда можно будет в конце августа.

— Я поторопил Ирину. Документы уже готовы. На следующей неделе мне передадут ключи.

Кто бы сомневался.

— Значит, соберусь в быстром темпе, — улыбаюсь я, когда он приближается ко мне. Ловлю его озабоченный взгляд и отвечаю, — Порезалась.

— Дай поцелую и все пройдет, — лукаво улыбается Эрик и берет мою руку.

Нежно целует несчастный онемевший палец, потом второй, третий, а после всю ладонь покрывает поцелуями. Он прокладывает дорожку своими сухими губами по моему запястью, поднимается по предплечью и останавливается. Довольно смотрит на новую татуировку, и прикладывает свою руку к моей, с точно такой же.

Знак бесконечности. Живой и живая.

Я прижимаю его к себе, и он усаживает меня на столешницу. Я угодила прямо на сок от помидор и поморщилась, чувствуя, как мои джинсы намокают.

— Ты меня испачкал, — шепчу я, когда он приближает лицо для поцелуя.

— Сними их, — он дергает пуговицу джинсов и плавно расстегивает мою ширинку, — Ты же знаешь, я люблю смотреть на тебя без одежды.

Это правда. За эти два месяца я наконец — то перестала стесняться собственного тела. Он изучил каждый мой шрам, каждую впадинку и много раз говорил, что не видел ничего красивее. Я поверила ему. Он никогда не врет.

Эрик мягко приподнял меня и спустил джинсы мне на берда. Потом отстранился, стягивая их с моих ног. Через мгновение, он стоит передо мной, я обнимаю его ногами за талию, и мы дышим в друг друга.

— Как же наш ужин? — шепчу я, когда он принимается за мою футболку, снимая ее, чем заставляет меня поднять руки.

— Я не хочу есть, — отвечает он и целует меня в губы.

Я никак не могу привыкнуть к его поцелуям. Точнее, я к ним привыкла, но их действие вызывает нереальный щенячий восторг внутри. У него всегда мягкие губы, чуть суховатые, но горячие. Он давно перестал целовать меня изучающе, теперь он меня знает, знает каждую клеточку и знает, как довести меня одним поцелует до сумасшествия.