Он проснулся от смутного ощущения, что рядом кто-то стоит. При тусклом свете многочисленных звезд все в комнате имело неясные очертания. Гарц зажег фонарь. Пламя метнулось, задрожало и постепенно осветило большую комнату.
- Кто здесь?
В ответ послышался шелест. Он внимательно осмотрелся, пошел к двери и отдернул занавес. Закутанная в плащ женская фигура отпрянула к стене. Женщина закрыла лицо руками, только они и были видны из-под плаща.
- Кристиан?
Она пробежала мимо него в комнату, и когда он поставил фонарь, она уже стояла у окна. Кристиан быстро повернулась к нему.
- Увезите меня отсюда! Разрешите мне ехать с вами!
- И вы действительно этого хотите?
- Вы говорили, что никогда не расстанетесь со мной!
- Но вы понимаете, что вы делаете? Она кивнула головой.
- Нет, вы не представляете себе, что это значит. Вам придется терпеть такие лишения, какие вам и не снились... голод, например! Подумайте, даже голод! И родные не простят вам... Вы потеряете все.
Она покачала головой.
- Я должна решить... раз и навсегда. Без вас я не могу! Мне было бы страшно!
- Но, милая, как же вы поедете со мной? Здесь мы не можем пожениться.
- Моя жизнь принадлежит вам.
- Я вас недостоин, - сказал Гарц. - Жизнь, которую вы избираете, может оказаться беспросветной, как это! - Он указал на темное окно.
Тишину нарушили чьи-то шаги. На дорожке внизу был виден человек. Он остановился, по-видимому, раздумывая, и исчез. Потом они услышали, как кто-то ощупью искал дверь, открыл ее со скрипом и стал неуверенно подниматься по лестнице.
Гарц схватил Кристиан за руку.
- Скорей! - прошептал он. - Спрячьтесь за холст!
Кристиан дрожала. Она надвинула на лицо капюшон.
Уже было слышно тяжелое дыхание и бормотание гостя.
- Сейчас он войдет! Быстрей! Прячьтесь!
Кристиан покачала головой.
С замиранием сердца Гарц поцеловал ее и пошел к двери. Занавес отдернулся.
XIV
Это был герр Пауль. Тяжело дыша, он стоял на пороге, держа в одной руке сигару, а в другой шляпу.
- Извините! - оказал он хриплым голосом. - Лестница у вас крутая и темная! Mais enfin! nous voila! {Но наконец мы здесь! (франц.).} Я взял на себя смелость зайти и поговорить с вами.
Взгляд его упал на закутанную в плащ фигуру, стоявшую в тени.
- Простите! Тысяча извинений! Я не знал! Прошу прощения за бесцеремонность! Могу ли я полагать, что теперь вы откажетесь от своих притязаний?! У вас тут дама... мне нечего больше сказать. Приношу миллион извинений за свое вторжение. Простите меня! Спокойной ночи!
Он поклонился и повернулся, чтобы уйти. Кристиан сделала шаг вперед и сдернула с головы капюшон.
- Это я!
Герр Пауль сделал пируэт.
- Господи! - залепетал он, роняя сигару и шляпу. - Господи!
Фонарь вдруг вспыхнул и осветил его багровые трясущиеся щеки.
- Ты пришла сюда, ночью! Ты, дочь моей жены! Тупой взгляд его глаз блуждал по комнате.
- Берегитесь! - крикнул Гарц. - Если вы окажете о ней хоть одно дурное слово...
Они смотрели друг другу прямо в глаза. Фонарь внезапно замигал и погас. Кристиан снова запахнулась в плащ. Молчание нарушил герр Пауль, к нему уже вернулось самообладание.
- Ага! - сказал он. - Темнота! Tant mieux! {Тем лучше! (франц.).} Как раз то, что нужно для нашего разговора. Раз мы не уважаем друг друга, то чем меньше нам будет видно, тем лучше.
- Вот именно, - подтвердил Гарц.
Кристиан подошла поближе. В темноте можно было рассмотреть ее бледное лицо и большие блестящие глаза.
Герр Пауль махнул рукой; жест был выразительный, уничтожающий.
- Разговор, полагаю, будет мужской, - сказал он, обращаясь к Гарцу. Перейдем к делу. Будем считать, что вы все-таки намерены жениться. Вы, наверно, знаете, что мисс Деворелл сможет распоряжаться своими деньгами только после моей смерти?
- Да.
- А я сравнительно молод! У вас есть деньги?
- Нет.
- В таком случае вы, очевидно, собираетесь питаться воздухом?
- Нет, работать. Живут же люди...
- И голодают! Вы готовы поселить мисс Деворелл, благородную девушку, привыкшую к роскоши, в лачуге вроде... этой! - Герр Пауль обвел взглядом мастерскую. - В лачуге, пахнущей краской, ввести ее в среду людей "из народа", в общество богемы, быть может, даже в общество анархистов?
Гарц стиснул кулаки.
- Отвечать на ваши вопросы я больше не буду.
- В таком случае вот вам ультиматум, - сказал герр Пауль. - Послушайте, герр преступник! Если вы не оставите страну завтра к полудню, о вас будет заявлено в полицию!
Кристиан вскрикнула. Минуту в темноте было слышно только тяжелое, прерывистое дыхание двух мужчин. Вдруг Гарц крикнул:
- Вы трус, я не боюсь вас!
- Трус! - повторил герр Пауль. - Это уж поистине предел всему. Берегитесь, милейший!
Он наклонился и ощупью нашел шляпу. Кристиан уже исчезла, ее торопливые шаги отчетливо доносились с лестницы. Герр Пауль замешкался.
- Берегитесь, милейший! - сказал он хриплым голосом и стал нащупывать стену.
Криво нахлобучив шляпу, он начал медленно спускаться с лестницы.
XV
Николас Трефри сидел под лампой с зеленым абажуром и читал газету; на здоровой ноге у него спал, слегка похрапывая, терьер Скраф. Собака обычно спускалась вниз, когда Грета ложилась спать, и пристраивалась рядом с мистером Трефри, который всегда отправлялся на покой последним в доме.
Сквозь стеклянную дверь свет падал на плиточный пол веранды, прочерчивая светящуюся дорожку и разрезая сад надвое.
Послышались торопливые шаги, зашелестела ткань, в дверь вбежала Кристиан и остановилась перед мистером Трефри.
Глаза девушки горели таким неистовым возмущением и тревогой, что мистер Трефри уронил газету.
- Крис! Что случилось?
- Отвратительно!
- Крис!
- Ах, дядя! Его оскорбляли, ему угрожали! А мне один его мизинец дороже всего на свете!
Голос ее дрожал от возбуждения, глаза сверкали. Глубокое беспокойство мистера Трефри нашло выход в одном отрывистом слове: "Сядь!"
- В жизни больше не буду говорить с отцом. О дядя! Я люблю Алоиза!
Внешне спокойный, несмотря на чувство великой тревоги, охватившей его, мистер Трефри оперся о ручки кресла, подался вперед и внимательно посмотрел на Кристиан.
Крис больше нет! Перед ним была незнакомая женщина. Губы его шевелились под крутым полукружием усов. Лицо девушки вдруг побледнело. Она опустилась на колени и прижалась щекой к его руке. Щека была мокрая, и к горлу у него подкатил комок. Убрав руку, он взглянул на нее и вытер ей слезы рукавом.
- Не плачь! - оказал он.
Она снова схватила его руку и приникла к ней; это движение, казалось, привело его в ярость.
- В чем! дело! Черт побери, как я могу тебе помочь, раз ты мне ничего не говоришь?
Она взглянула на него. Страдания последних дней, переживания и страх последнего часа, новые мысли и чувства - все это вылилось потоком слов.
Когда она кончила говорить, наступила такая мертвая тишина, что стал слышен шелест крыльев ночной бабочки, порхавшей вокруг лампы.
Мистер Трефри медленно подеялся, пересек комнату и позвонил.
- Передай конюху, - сказал он вошедшему Доминику, - пусть запрягает лошадей и сразу подает их; принеси мои старые сапоги, мы едем на всю ночь.
Его сгорбленная фигура казалась огромной, ноги и туловище были освещены лампой, а плечи и голова терялись в полумраке.
- Доставлю я ему такое удовольствие, - сказал он, угрюмо поглядывая на племянницу, - хотя он этого не заслуживает, да и ты, Крис, тоже. Садись и пиши ему; пусть слушается меня во всем.
Он повернулся к ней спиной и направился к себе в спальню.
Кристиан села за письменный стол. И вдруг вздрогнула от чьего-то шепота. Позади стоял Доминик, держа пару сапог.
