Набатов остался доволен.
— Если и дальше пойдет в таком темпе, придется срочно выздоравливать,— сказал он.
— Как за дно зацепимся., Кузьма Сергеевич, ветер подует с другой стороны,— ответил Терентий Фомич.— Можно будет и выздороветь. А пока болейте на здоровье недельку-другую.
— Только недельку, Терентий Фомич,— предупредил Набатов.— Через неделю первый ряж должен стоять на дне.
Терентий Фомич поскреб лысую голову.
— Может, и раньше управимся, Кузьма Сергеевич, да, знаете, как-то способнее, когда запасец есть,— и по-стариковски хитро подмигнул Набатову.
Набатов не отозвался на его шутку.
— Никаких запасов у нас с тобой нет, старина. Неделя. Одна неделя.— И, помолчав, добавил: — Хорошо, если неделю дадут.
К утру ветер переменился и лениво потянул с юга. И хотя солнце светило по-зимнему, без ласки, в воздухе потеплело. Дышалось легче и мягче.
У полого спускавшейся на дед широкой насыпи из крупного серовато-бурого гравия выстроилась вереница лесовозов, груженных янтарно-желтым брусом свежего распила. Терпкий, приятный запах смолы мешался с перегаром солярки.
Шофер головной машины прошелся по насыпи, озабоченно потопал подшитым валенком по шуршащему гравию и, насупясь, отчего его скуластое, с глубоко запавшими медвежьими глазами лицо сразу сделалось сердитым, строго сказал Николаю Звягину:
— Прикатать надо было!
— Давай, Петруха, не задерживай!
— Прокладывай трассу!—закричали с задних машин.
— Горячие больно!—проворчал шофер и не спеша забрался в кабину.
Медленно, словно ощупью, головной лесовоз осторожно спустился по насыпи, продавив в ней глубокую колею. Сразу же двинулся с места второй, но Николай Звягин остановил его.
— Разгружаться будете по одному! — крикнул он выглянувшему из кабины шоферу, побежал на лед за медленно ползущим лесовозом, догнал и вскочил на подножку.
Тяжело груженная машина, покачиваясь на выбоинах и бугорках неровной дороги, с натугой продвигалась вперед. Скрипели распираемые громоздкой кладью стояки прицепа, хрустели, а иногда и потрескивали попавшие под колесо обломки разрушенных бульдозерами торосов. Николай Звягин настороженно прислушивался, чутко ловил каждый звук, и каждый треск, даже хруст, тревожно отдавался в сердце.
Выдержит ли лед тяжесть груженого прицепа? Только бы выдержал!.. Только бы выдержал!.. Сейчас решается успех всего дела. Все дальнейшее проще, как говорят, дело техники. Срубить ряж, столкнуть его в майну, загрузить камнем… Тоже, конечно, не просто. Не просто уже потому, что все это делается впервые. Никто никогда не пытался зимой перекрывать такую реку… И все-таки проще!.. Решать будут люди, их умение, упорство, мужество. Только бы выдержал лед!..
Николай Звягин вспомнил зловещие предостережения Калиновского: толщина льда неодинакова, в местах водоворотов образуются промоины… Неужели Калиновский окажется прав?..
Встревоженное воображение нарисовало картину: лед разламывается с гулким треском, машина проваливается, и только несколько брусьев плавают на дымящейся воде, обозначая место катастрофы…
Николай пристыдил себя за мнительность и, чтобы разом покончить с малодушными мыслями, сел в кабину и плотно захлопнул дверцу.
Шофер глянул, прищурясь с лукавинкой:
— Страшновато?
— Беспокоюсь,— признался Николай Звягин.
— У нас тоже в гараже разговор был промеж себя,— сказал шофер.— Многие сомневались. Только к этому основания нет. Зима в этом году как по заказу. Пороги и те льдом заковало. А здесь, в русле, толщина. Не то что машину — экскаватор поднимет! К весне, когда лед солнцем разогреет, тогда, конечно, труднее будет.
— Неужели до весны с ряжами не управимся? — возразил Николай.
— С ряжами управимся — перемычка подоспеет.
— Но ведь о перемычке еще не говорилось ничего определенного.
— А чего ж тут говорить! — усмехнулся шофер.— Раз такое дело завертелось, жми до конца. Набатов — он не из той породы, чтобы посередь дороги останавливаться.
Лесовозы один за другим подходили к месту разгрузки. Николай Звягин осип, накричавшись на шоферов, которые никак не желали соблюдать установленную им дистанцию.
— Неужели вы не понимаете, что подвергаете опасности и себя и других? — возмущался Николай. — А ты оглянись,— сказал ему высокий рябоватый шофер и указал на медленно ползущий по льду экскаватор.—Экую махину на лед выпустили, а ты на нас шумишь!
Николай побежал навстречу экскаватору. Виктор совсем ошалел! Разве не видит, что на льду колонна груженых лесовозов? А вообще-то молодец! Когда он успел так быстро переоборудовать экскаватор? Довел все-таки дело до конца! Отстоял свою идею! Молодец!
Сперва предполагалось прорезать майны во льду врубовой машиной. Перевалов раздобыл врубовку. Но врубовая машина, на которую начальник механизации возлагал столь большие надежды, не оправдала их. Она резала лед, но очень медленно.
— А я что говорил?.- сказал Швидко.
— Так ведь режет,— возразил Бирюков.
— Зимы не хватит, если будем этой чирикалкой резать,— рассердился Терентий Фомич.
Кдлиновский, тоже приехавший взглянуть, как он выразился, на «любопытный эксперимент», покосился на сумрачно молчавшего Набатова и усмехнулся, как бы говоря: «Я же предупреждал, что все это авантюра!»
И тогда Виктор предложил: переоборудовать многоковшовый экскаватор-канавокопатель и приспособить его для резки льда.
Бирюков отмахнулся от предложения. Набатов выслушал Виктора: тот предлагал вместо ковшей укрепить на ленте транспортера острые, режущие зубья. Кажется, Кузьма Сергеевич не очень поверил в идею Виктора, но испробовать разрешил и приказал выделить в его распоряжение бригаду слесарей.
С тех пор Виктор половину рабочего дня да и все свое свободное время проводил в экскаваторном парке, трудясь вместе со слесарями. Даже ночевать не всегда домой приходил.
Вчера утром Николай спросил:
— Как идут дела?
Виктор ответил довольно хмуро:
— Бьемся с ножами. Никак не найдем меру закалки. Недокалишь — быстро тупятся, перекалишь — ломаются.
И сегодня ночью ничего не сказал ему. Но раз вывел экскаватор на лед, значит машина готова. Молодец Виктор!
Экскаватор приближался,. глухо урча мотором и позвякивая гусеницами. Длинный, приземистый, с вытянутой вперед мордой — транспортером, усаженным коническими зубьями,— экскаватор походил на гигантского хищного ящера, медленно подкрадывающегося к своей жертве.
Виктор шел сбоку. Его обычно такие веселые глаза подпухли и покраснели.4 Николай подумал про себя, что, наверно, и он выглядит не лучше. — Как зубья? — спросил Николай. — Как у крокодила.
— Я серьезно.
— Смелая новаторская мысль в сочетании с богатым производственным опытом решила успех порученного дела!
Николай Звягин только рукой махнул. Сердиться на Виктора он не умел.
— Пробовали?
— Конечно, и неоднократно.
— Ну и как?
— Я сказал: как у крокодила. Сейчас сам увидишь.
— Чудесно! Только придержи немного своего крокодила, пока разгрузятся лесовозы.
— Не понимаю.
— Чтобы не создавать лишних нагрузок. Лесовозы стоят на борту будущей майны.
Виктор велел машинисту остановить экскаватор и, ухватив Николая за пуговицу, сказал соболезнующе:
— Это вы дали маху, сударь! Придется вам ретироваться.
— Почему?
— Майна и ее окрестности — это моя территория. Она нужна мне для механизмов. Кроме этого крокодила, который будет разгрызать лед, на борту майны встанет экскаватор-драглайн. Он тоже в пути и скоро сюда прибудет.
— Зачем тебе еще драглайн понадобился? — удивился Николай Звягин.
Недоумение Николая привело Виктора в восторг.
— С глубоким удовлетворением констатирую факт, что память ваша не отягощена грузом школьной премудрости. Но не отчаивайтесь! Вы имеете надежную теоретическую базу в лице вашего друга и сотрапезника.
— Витя, брось трепаться! — взмолился Николай.
— Только в интересах повышения вашего идейно-технического уровня. Несколько общедоступных истин. Первая: лед легче воды. Вторая, следующая из первой: лед не тонет в воде. Дальнейшее ясно. Драглайн будет выгружать лед из майны, а бульдозеры — транспортировать его в сторону. Для этого мне нужен оперативный простор. А тебе с твоим плотничьим воинством придется потесниться. Виктор покосился на приятеля: не обиделся ли? Пожалуй, это бестактно — подчеркивать, что Николаю досталась самая прозаическая часть работы: рубить и спускать ряжи,— тогда как ему, Виктору, поручено наиболее интересное и рискованное дело: вскрывать ледяное поле. Но Николай и не обратил внимания на зубоскальство приятеля. Его беспокоило другое.
