«Мы ведь похожи» - одна из множества мыслей Ньютона, окрашенная надеждой и теплом, разливающимся от груди по всему телу. И с каждым воспоминанием Германн все больше и больше видел себя, и чувствовал, как крепнет эта надежда в душе биолога. Вечные споры и препирания, разговоры и просто работа бок о бок. Всегда вместе, пусть и общим была только работа, Ньютон наслаждался этим положением. И полюбил все, что было связано с Гонконгской базой. Рабочие дни сливались в размытое пятно, и только образ Германна оставался четким и вызывал все большее чувство, и Ньютон даже не замечал этого. Просто старался всегда быть рядом, пока и этого стало недостаточно.
С громким лязгом захлопнулись огромные челюсти кайдзю, и все вокруг зарябело от часто сменяющихся воспоминаний из первого дрифта.
Темнота, страх и боль в висках, все тело бьет крупная дрожь, а сердце испуганно колотится в груди.
- Ньютон, что же ты наделал?! – Германн узнает свой собственный испуганный голос, но Ньютон не может его нормально увидеть - перед глазами все расплывается, и биолог лишь отчаянно хватается за друга и прижимается к нему не в силах вымолвить и слова. Держится крепко за единственного человека, который способен удержать его в реальности, и хочет произнести его имя, но губы дрожат, и язык не поворачивается.
Маршал Пентикос, Гонконг, Ганнибал Чоу, давка при атаке, и встреча с Отачи слишком быстро и отчетливо и все быстрее до второго дрифта, чуть замедлилось перед самым стартом.
- Ты… Ты сделаешь это для меня? Вместе со мной? – недоверчиво и с надеждой в голосе спрашивает Ньютон, и ему все еще кажется, что Германн откажется. Слишком трудно поверить, что это правда, что у него наконец-то есть человек, на которого можно полностью положиться, который готов вот так легко разделить всю свою жизнь с ним и мозгом кайдзю.
- А у меня есть выбор?
Победа, сбор органов, сияющие тела кайдзю и тихий рык, заполняющий сознание, не дающий уснуть по ночам, раздирающий мозг биолога каждый раз, стоит ему закрыть глаза; перелет, Токио. Слишком большой и слишком пустой кабинет, в котором так не хватает математической доски…
Скрипучий рев кайдзю, пульсирующее биение сердца отдается болью в голове, тяжелое тело скользит по земле, и зрение фокусируется на Ньютоне, который в ужасе пытается. Германн даже не сразу понял, что мерцающие воспоминания принадлежат монстру, пока среди четкой картинки не появились отпечатки коллективного разума. Быстро. Слишком быстро, чтобы что-то конкретно понять, они проносились со стремительной скоростью, копошились между собой и казались слишком блеклыми.
- Что-то не так.
Германн с трудом открыл глаза, все еще чувствуя крепкую нейросвязь с Ньютоном и мешанину сознаний кайдзю, от которых все сильнее болела голова.
- Да, нужно стабилизатор перенастроить… - математик покачнулся и рухнул на ближайший стул. С удивлением смотрел, как Ньютон что-то быстро записывает и тихо бубнит себе под нос. Казалось, он вовсе не испытывал тяжелого давления чужих сознаний, которое пульсирующей болью отдавалось в голове Германна.
- Нет, нет, нет! – Ньютон бросился к панели нейромоста, подключенного к мозгу кайдзю, и быстро застучал по клавиатуре.
- Да, согласен. Дрифт стабилен, но рассмотреть что-то конкретное невозможно, - мотнул головой математик, чувствуя волнение биолога.
- Что? да нет, все ясно, но… Ты не видишь проблему? – удивился Ньютон и повернулся к другу. Из-за дрифт-связи Германн чувствовал беспорядочный поток мыслей биолога и ощущал его удивление.
- Оуу все-все, отключаемся! – взволнованно скомандовал Гейзлер и торопливо нажал несколько кнопок на панели, отключая нейросвязь. Нейромост с тихим гулом затих, и Германн облегченно вздохнул, сразу почувствовал легкость в голове и даже порадовался, что там больше не чувствует лишних сознаний.
- Тихо-тихо, прости, я не заметил, - пробормотал Ньютон и подскочил к Германну, достал из кармана носовой платок и прижал к его носу своего коллеги.
- Что ты… - Германн сел ровнее и голову пронзила короткая вспышка резкой боли. – Все, я в … в порядке, дай я сам, - Готтлиб взял платок из рук Ньютона, но биолог не отошел, обеспокоенно смотрел на друга покрасневшими глазами.
- Уже лучше? – взволнованно спросил Ньютон, оперевшись руками о подлокотники кресла Германна.
- Да, - уверенно сказал Готтлиб, серьезно глядя на своего друга. – Нужно… показатели дрифта снять. Я узнаю, в чем проблема. Снижу нагрузку…
- Точно в порядке? – словно не слушая его, спросил Ньютон и прикоснулся к лицу Гераманна ледяными руками, слегка оттянул веко левого глаза, рассматривая красные прожилки. – Да в этот раз не так плохо.
- Я же сказал, что в порядке, - строго сказал Германн, убирая от себя руки биолога, сжимая его холодную ладонь.
- Ну да, - хмыкнул Ньютон, - в этот раз тебя не стошнило.
- Очень смешно, - фыркнул Готтлиб, запоздало отпустив руку друга, и Ньютон, словно неохотно, отошел к панели управления.
- Я показатели распечатаю, - выдохнул Гейзлер, - и… ты не заметил?
- Чего? – чуть раздраженно спросил математик и поднялся с места, еще раз вытирая лицо.
- Что я все испортил, - грустно хмыкнул биолог и не сильно стукнул кулаком по панели управления, посмотрел на мозг.
- Испортил? Что за бред? Просто нужно вывести правильные настройки стабилизаторов и тогда можно будет находиться в дрифте долгое время. Дай мне пару дней, я все сделаю, - попытался подбодрить Ньютона Германн и подошел к принтеру, который с тихим шорохом печатал страницу за страницей.
- Я… я, кажется, повредил мозг, - не громко признался Ньютон.
- Свой? – уточнил Германн, глядя на биолога с косой ухмылкой.
- Нет. Канамори, - Гейзлер бережно прикоснулся к стеклу аквариума, и плавающий в растворе мозг тут же потянулся к ладони биолога своими отростками.
- С чего ты взял? Он пригоден для дрифта, и я определенно видел воспоминания этой… штуки.
- Да, - кивнул биолог, - воспоминания. Там нет коллективного сознания, только воспоминания о нем. От этого образца мы сможем узнать только то, что сохранилось, пока детеныш был частью роя сознаний. А он прожил всего пару минут.
- Ты понял это за пару минут? – с сомнением спросил Германн, собирая распечатки и стараясь не думать о ярких образах жизни Ньютона, которые все еще укладывались в его сознании.
- А ты этого не понял? – насторожился биолог и повернулся к другу и поправил очки.
- По мне так там была та же неразбериха из образов, что и в наш первый дрифт, - пожал плечами Германн и подошел к столу Ньютона, чтобы взять пустую папку для документов.
- Может… Ты и прав, - с сомнением приговорил Ньютон.
- Конечно, - кивнул Германн, упаковывая документы, и поднял на Ньютона взгляд, безуспешно стараясь не думать о том, что он только что видел в дрифте.
– Давай еще раз попробуем? – бодро предложил биолог.
- С ума сошел? Я же сказал, что нужно изменить настройки, - строго предупредил математик своего друга, но увидев его растерянное лицо, слегка смягчился, - потерпи немного, не все сразу.
- Но я хочу проверить… - начал было спорить Ньютон, но Германн предупреждающе поднял ладонь, призывая друга замолчать.
- Никакого повторного дрифта, пока я не установлю нужные настройки. Дай мне все спокойно сделать, и я смогу для тебя подготовить однопилотную систему дрифта. Договорились?
Ньютон замялся и оперся о панель управления. Покосился на мозг, а затем на Германна и явно неохотно кивнул.
- Хорошо.
- Тогда завтра после работы продолжим, - сухо сказал Готтлиб и посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Снова из-за помощи Ньютону не удастся нормально выспаться.
- Хочешь пива? – нарушил тишину Гейзлер, и Германн удивленно посмотрел на биолога, но все же кивнул, словно все еще чувствуя странную связь с Ньютоном, которая сохранялась и без дрифта.
