Корона лежала на своем месте, и, лишь увидев ее, Чарльз замер, не зная, как он мог не понять этого раньше. Как не почувствовал, даже если не видел этой ауры вокруг нее. Она источала тяжесть вины и тревогу. Была полностью покрыта тьмой, такой густой и плотной, что Чарльз был уверен — оно живое. То, что поколение за поколением завладевало умами правителей Стратклайда. Сводило их с ума, делало одержимыми кровью и болью. Столько веков.
Проклятье королей. Теперь он знал, как оно выглядит.
Такое густое, что Чарльз смог схватить его голыми руками, ощутить пульсацию его жизни.
— Чарльз!
Юноша не слышал Эрика, не видел, как Леншерр бросился к нему. Он даже не ощутил холода и боли, когда перья короткими зубцами начали прорезаться через его кожу на лице и шее, рвали плоть на плечах, словно чешуя, покрывая его тело. Дышать стало сложно, но юноша лишь стиснул зубы, борясь с черной дымкой, не желавшей отпускать корону.
— Что ж, — зашипел Чарльз, и сам бы он не признал своего голоса, если бы мог его нормально слышать. Он поднял корону с ее ложа и кровожадно улыбнулся, глядя во мрак проклятья, и был уверен, что чувствовал его — взгляд с другой стороны, из иного мира. Сам Король-гамаюн смотрел на него с ненавистью и желал уничтожить. Лишь отражение в этом мире.
«Вижу тебя», — зазвучал рокочущий, словно дальний гром, голос в голове Чарльза, и он едва не выронил корону из рук, но сдержался и вместо этого сконцентрировался на ее сплаве, на золоте и драгоценных камнях, вытягивая из них изначальный давний образ.
Эрик замер, пораженно смотря на то, как Чарльз шипел, словно змей, фыркал и рычал, как его кожу разрезали короткие перья, а в черных глазах появился странный рубиновый отблеск. Он менялся так быстро, что в это было невозможно поверить. И Эрик не верил. Думал, что это часть его проклятья, игры его больного разума, но чем больше менялся Чарльз, тем легче и свободнее становилось сознание Эрика, словно все это время оно было в лапах какого-то хищного паразита, и вот теперь он наконец-то отпустил свою хватку и покинул его, оставляя легкость. Корона в руках Чарльза начала меняться, сминалась, словно была сделана из мягкой глины, а затем и вовсе начала плавиться, по капле, а после потоком жидкого золота растеклась по полу, застывая бесформенной лужей.
Чарльз тяжело дышал, но, когда Эрик подошел, чтобы помочь ему, то лишь усмехнулся и поправил волосы.
— Прости. Это ведь была фамильная ценность?
— Не столь ценная, — с благодарностью улыбнулся Эрик и погладил Чарльза по холодной щеке. Смотреть в эти пустые черные глаза было жутко. Он ждал, когда этот мрак схлынет и Чарльз вновь будет смотреть на него своими сияющими глазами, но ничего не происходило. Юноша улыбался, но уже заметил, как изменился в лице Эрик.
— Что-то не так? — насторожился Чарльз. Но Леншерр лишь мотнул головой и отвел взгляд. — Ладно. Тебе стоит переодеться. Мы не останемся здесь надолго. Но можем задержаться, чтобы восстановить силы и продумать план. А ты, видимо, прошел через многое, чтобы добраться до замка. Сейчас ты похож не на короля, а на скитальца, — заметил Ксавьер, указывая на изорванную и затвердевшую от грязи и крови одежду Эрика. Леншерр не стал спорить, да и это был повод собраться с мыслями. Он впервые за долгое время чувствовал, что разум его чист, и знал, что должен сказать Чарльзу. Спросить его… Но какая-то часть Эрика пыталась отсрочить этот неизбежный момент, потому что он словно знал, что последует за его вопросом, и тревожное чувство в груди никак его не отпускало.
— Тебе тоже нужно привести себя в порядок, — Эрик окинул взглядом грязную одежду Чарльза, да и сам юноша имел дикий вид из-за перьев, которые так и не пропали с его тела. Эрик повел Чарльза за собой в ванную, а юноша только благодарно вздохнул. Он казался измученным и обессиленным и будто даже не замечал изменений в своем теле. Леншерр неспешно разделся, скинул покрытую грязью и кровью одежду, пока Чарльз молча за ним наблюдал, чуть склонив голову. И от взгляда этих черных глаз становилось не по себе. Одежда с шорохом упала на пол, и король, не стесняясь своей наготы, подошел к своему демону, который едва ли не засыпал на месте от усталости.
— Позволь?.. — тихо спросил Эрик, касаясь мягкой ткани его одежды, и Чарльз только кивнул, разрешая себя раздеть. Перья на руках были длинные, иссиня-черные, мягкие. Вены вздутые и темные, а кожа слишком бледная, словно жизнь покидала его с каждым вздохом. Бочка с водой была наполнена больше чем наполовину, и Эрик не стал спрашивать, почему Чарльз так и не нашел время, чтобы привести себя в порядок, пока его не было. Не спросил, потому что боялся узнать ответ на этот вопрос. Вместо этого он взял губку и погрузил ее в прохладную воду, не думая о себе, начал обтирать тело Чарльза, видя, как тот прикрывает глаза от удовольствия, пока Эрик водит по его шее и груди, рукам и животу.
Вода стекала по коже, смывая грязь, въевшийся пот и следы крови. И теперь, стоя так близко к обнаженному Чарльзу, Эрик видел его ужасные шрамы. Не просто хаотичные раны, а планомерно вырезанные руны. В разуме тут же вырисовывалась картина того, как лезвие впивалось в тело Ксавьера, калеча и раня его. Ненависть загоралась в крови. Он хотел спросить, но не был уверен, что Чарльз его услышит, — черные глаза юноши казались почти пустыми, словно он погрузился куда-то глубоко в свои мысли или спал на ходу.
— Сядь, — приказал Эрик, привыкая снова говорить заботливым тоном. Он подтолкнул Чарльза к лавке, и стоило юноше сесть, как король опустился перед ним на колени и принялся оттирать грязь с его бедер и ног, касаясь бережно и боясь найти новые шрамы. Потоки мутной грязной воды стекали по белой коже, и Эрик подумал, что лучше бы было вовсе усадить Чарльза в ванную или окунуть в бочку, но воды было слишком мало, да и юноша казался каким-то потерянным. Сидел неподвижно, сжимая полотенце в руках, и лишь наклонял голову или подавался навстречу прикосновениям Эрика. Он только тихо с облегчением застонал, когда Леншерр обошел его и принялся омывать спину, выливая на Чарльза все больше воды. Мочалка задевала черные перья, и Эрик старался быть с ними аккуратнее, словно Чарльз мог испытать сильнейшую боль, если задеть их. Леншерр заботливо промыл отросшие волосы Чарльза и передал ему сухое полотенце, чтобы тот мог вытереться, а сам подошел к бочке и наклонил ее, собирая остатки воды, чтобы торопливо привести себя в порядок и не казаться грязным бродягой рядом со своим чистым ангелом.
Когда Эрик закончил и обернулся, то от выжидающего взгляда черных глаз у него перехватило дыхание, а от вида обнаженного тела Чарльза все внутри сдавило сладостной судорогой.
— Все будет хорошо, Чарльз, — не выдержав кольнувшей боли в груди, прошептал Эрик, подойдя к Ксавьеру и склонившись к его уху, чувствуя, как легкий жар начал покалывать под кожей. Его ангел. Измученный и уставший. Но наконец-то с ним. И он не мог не касаться его. Не мог не желать его прямо сейчас, пока тот обнаженный стоял перед ним, открытый и обманчиво ранимый.
— Тебе стоит одеться, — посоветовал Ксавьер, слегка отстранившись. — И мне тоже. И обсудить, что делать дальше.
— Тебе нужно отдохнуть, — не согласился Эрик.
— Отдохнем, когда выберемся отсюда, — Чарльз едва заметно улыбнулся и ускользнул от Эрика, оставив в растерянности. Леншерр вздохнул и отложил мочалку, неохотно подхватил с одиноко стоящей лавки чистые штаны, которые он должно быть оставил здесь еще до своего отъезда, и натянул их на голое тело. Он как раз заканчивал со шнуровкой, когда услышал крик Чарльза.
— Нет! Нет-нет-нет! — вскрикнул Чарльз, и Эрик, тут же забыв обо всем, хотел броситься к Ксавьеру, но замер на месте, заметив, что его ангел стоял перед зеркалом и дрожащими пальцами впивался в собственное лицо. Он был на грани паники, рассматривая острые перья и черные глаза, которые так и не приобрели нормального вида. — Оно не исчезло! Почему? До этого же легко сходило! Нет, черт, нет! — Чарльз испуганно прильнул к зеркалу, не веря отражению.
