— Ты за две недели так и не привыкла к ним? — усмехнулся Чарльз, собирая круглые плоды с одного из редких подводных растений. Они были красные и сочные и чем-то напоминали сладости из мира людей, и, обнаружив их здесь, Чарльз был крайне рад и теперь хотел поделиться находкой со своим Эриком. Кроме того, в последнее время его до ужаса тянуло именно на сладкие морские фрукты, и ему казалось, что он может есть их сутками напролет.

— Как только мы будем готовы плыть дальше, он распустит их на все четыре стороны. А сейчас он решил, что они приносят больше пользы, чем вреда.

— Смотрю, ты очень легко принял его сторону.

— Потому что она верная, — Чарльз улыбнулся сестре и похлопал ее по плечу. — Посиди немного с Шерон, а я проведаю Эрика.

— «Проведаешь», ну конечно, — зашипела Рейвен и окрасилась в ярко-красный цвет.

— Это еще что значит?

— Да то, что если бы не голод и хоть какое-то желание побыть с семьей, то ты, я думаю, из его логова не выбирался бы вовсе.

— А ну следи за языком, юная леди, — шикнул Чарльз на сестру, — вообще-то, он нуждается в помощи. Ты не видела, что было в тот день, но все равно не можешь отрицать, что его раны серьезные.

— Не настолько, чтобы ты был с ним все время.

— Не ревнуй, сестренка, — рассмеялся Чарльз и немного неуклюже поплыл прочь от сестры. Рана на хвосте уже начинала заживать, но плавать все еще было сложно, и Чарльз смирился, что теперь ему уготована участь самого медленного и неуклюжего подводного жителя, но его это не волновало. Если такова цена за чудо, вернувшее ему Эрика, то он был только за, и если понадобится, то он отдаст весь хвост с плавниками, чтобы все было так, как есть.

Он заплыл в корабль, лежавший в темной океанской расщелине, зажатый меж двух узких скал. Тут было бы совсем темно, если бы один из русалов их новой стаи, пытаясь наладить отношения с новым вожаком, не созвал с глубин маленьких светящихся рыбок, благодаря которым тут стало почти уютно.

Прошло уже немало времени с момента их воссоединения, но Чарльзу все еще трудно было в это поверить, и, когда он раз за разом заплывал в логово Эрика… в их логово, он всегда испытывал волнение, и часть его с опаской шептала, что Эрика там нет и все это лишь его воображение.

Чарльз встряхнул головой.

Эрик неизменно был на своем месте. Лежал на неровном круглом лежаке, который свили для них члены их новой стаи. Как оказалось, их убеждения вполне можно было сменить, если дать нужный стимул. И пусть Чарльз чувствовал их гнев, и негодование, и их возмущение, если кто-то из бывшей стаи Синистера замечал, как их пророк плывет к вожаку, но Ксавьер знал, что взглядами все и ограничится. Все те, кто готов был отдать жизнь за свои убеждения, уже успели это сделать.

— М-м-м, Чарльз, — протянул Эрик, приподнимаясь на своем лежаке, и уже хотел подплыть к своему избраннику, но тот лишь цыкнул на вожака.

— Лежи-лежи, я сам доплыву, — он торопливо опустился в перекошенную каюту капитана, где расположился Эрик, и первым делом с наслаждением прижался к его губам, а затем обеспокоенно посмотрел на перевязанную руку Леншерра. — Все еще не можешь ей пошевелить?

— Да, но я чувствую руку, а значит беспокоиться не о чем, — пожал плечом Эрик и здоровой рукой притянул Чарльза. Только теперь он заметил у того сумку, перекинутую через плечо. — Ты снова их собирал?

— Да! Они такие сладкие — просто объедение, — радостно сообщил Ксавьер и протянул Эрику один из фруктов, но тот лишь поморщился.

— Слишком, как по мне. Но если тебе нравятся, то кушай.

Чарльз лишь фыркнул и в пару укусов управился с фруктом, положил сумку возле их «кровати» и принялся вылизывать сладкие от сока пальцы.

— Что? — удивленно спросил Чарльз, устраиваясь в постели с Эриком, пока тот его рассматривал так, словно это Ксавьер был самым аппетитным из блюд.

— Ты в последнее время к ним пристрастился, — Леншерр притянул своего русала к себе поближе и прижался носом к изгибу его шеи, где все еще виднелись следы от цепи, напоминавшие о заточении. С тех пор, как Эрик переродился, это стало его привычкой, но Чарльз не возражал, хотя поначалу ему это казалось весьма странным. Даже когда Эрик начал объяснять, что все дело в запахе Чарльза. Сколько бы он ни говорил об этом, да так и не смог толком рассказать, что такого особенного он чувствует в Чарльзе, но было очевидно, что этот аромат был способен довести Эрика до странного состояния блаженства. Оно венчалось обычно тем, что тот начинал несдержанно покусывать шею Чарльза, а тело его переполняло возбуждение.

Вот только этим все и ограничивалось.

Чарльз млел в руках Эрика, с каждым бережным укусом по телу бегала дрожь, а новоявленный русал с упоением ласкал «пророка», пока тот не выгибался в его руках от удовольствия. А после они просто засыпали вместе, возможно, из-за того, что оба еще не были к этому готовы или слишком беспокоились за состояние друг друга после того, что им пришлось пережить.

— Сестру и мать волнует стая Синистера. Может, стоит их отослать? — тихо спросил Чарльз, устраиваясь в мягкой подстилке, и довольно вздохнул, когда Эрик принялся поглаживать его бедро.

— Нет, они хорошая линия защиты, а акулы присмотрят за тем, чтобы они ничего не выкинули.

— Я смотрю, ты быстро освоился, — тихо рассмеялся Ксавьер и перекатился на бок, чтобы быть лицом к лицу с Эриком. — Я думал, тебе потребуется больше времени. Мне все еще странно видеть тебя… таким, — он любовно провел рукой по плотной прохладной серой коже акульего хвоста и кончиками пальцев обвел контур острого прочного плавника. Он был прекрасен.

Чарльз никогда прежде не видел русала-акулу, а что касается настоящих акул, то всегда держался от них подальше, зная, какими опасными могут быть высшие подводные хищники. Но с Эриком он не чувствовал страха, лишь спокойствие и силу, которую источал его перерожденный человек. И какая бы сила ни таилась в океане, какая магия ни искрилась бы в его глубинах, она вся пропитывала нового короля глубин, и Чарльз впервые ощущал, что находится именно в той стае, частью которой хочет быть.

Эрик запрокинул голову и нахмурился.

— Подожди, — он легко взвился вверх, подплывая к пролому в боку корабля, через который Чарльз и заплыл в их каюту.

— Да куда ты? Эрик, вернись, я прекрасно чувствую океан на много миль вокруг, тут нет никакой опасности, — Чарльз улыбнулся и похлопал по кровати.

Это входило у Леншерра в привычку: он словно сторожевой пес плыл к выходу. И что бы ни говорил Чарльз, это не успокаивало Эрика, он мог вернуться в постель, лишь лично убедившись, что они в безопасности.

— Ты не доверяешь моему чутью? — фыркнул Чарльз с притворной обидой и тоже направился к выходу, тихо охнув, тяжело поднимаясь с места. Тело казалось слишком неуклюжим и тяжелым из-за усталости, и Ксавьер куда охотнее валялся бы в постели, повиливая хвостом, чем успокаивал параноидальное чувство опасности в Эрике.

— Э-эрик, — протянул Чарльз, доплыв до нового вожака, но тот все еще всматривался вдаль океана, — Эрик, — Чарльзу пришлось пойти на отчаянные меры, и он прижался губами к впалой щеке акулы, только тогда тот встрепенулся и перестал смотреть на силуэты затонувших кораблей. — Что-то не так?

— Я не думаю, что стоит оставаться в этом месте надолго, — признался Эрик и развернулся, чтобы вернуться в каюту. Чарльз поплыл за ним и тихо вздохнул, когда начала проявляться еще одна новая особенность Эрика. Он плавал… кругами. Нет, не всегда, совсем не всегда, но, когда они оставались наедине, Эрик иногда начинал кружить вокруг него, то и дело ласково касаясь. Акульи повадки. Чарльз знал, что такое возможно. Все русалы перенимали черты своего вида, но прежде ему не доводилось видеть метаморфозу воочию. Стоило спросить самого Эрика, как он лишь пожимал плечами: пусть он и помнил урывками их земные отношения, пока это было все, что он вспомнил о прошлой жизни, и все акулье в его поведении казалось ему естественным и правильным.