А после, в самом конце недели, когда весь отдел разошелся по домам, чтобы праздновать Рождество, пришел он. Локи. Пройдя через запертую дверь, очередным своим фокусом скрывшись от лишних глаз, он черной тенью прошмыгнул в мою камеру. Если бы не мой эмоциональный дефицит, что настал из-за крайней степени депрессии, я бы даже удивилась. И накричала на него. Я лишь вцепилась в пальто, что он мне дал. Холод постепенно уходил, а нос щекотал такой привычный запах кофе и… ох, я никогда не вспомню второй запах. Он медленно разулся, залезая на мою койку.

- Что ты творишь, - прошептала я, оказавшись в кольце его рук. Трикстер молчал, прислонившись ко мне сзади и устроив свой подбородок на моем затылке. Сейчас от него не исходили волны льда, и я подалась назад, примыкая к его груди. Он горел, горела и я. От лихорадки, правда.

- Вытащи меня отсюда, прошу, - произнесла я, пальцами вырисовывая замысловатые контуры на его запястье, выглядывающем из рукава рубашки. Оно было таким же горячим, как и все вокруг. Я не отказалась бы от такого ада.

- Не могу, - ответит бог проказ, прижимая меня к себе. – Это будет для тебя урок, смертная.

- Урок? – голос предательски дрогнул.

- Так ты научишься не доверять людям. И познаешь, каково это, когда все, абсолютно все считают тебя безумным существом и обвиняют во всех смертельных грехах, - я закусила губу, согласно кивая. Смогла ли я когда-нибудь понять его, если бы не сейчас? Думаю, что нет.

- Только не уходи, хорошо? – попросила я, удобнее ложась. Локи хмыкнул, но меня не отпустил. Говорят, что для счастья нужно очень мало. Например, найти одну-единственную родственную душу. Не знаю, есть ли у богов душа, но эта информация была сейчас лишней. Мои мысли окончательно заплутали в черепной коробке, переплетаясь с внутренним желанием выспаться в тепле и таким ярким запахом кофе.

- Смертная?

- Да?.. – протянула я, поворачивая голову вбок.

- С Рождеством, - я прикрыла глаза, благодарно чмокнув его подбородок.

- И тебя, Локи… - выдохнула я, зарываясь пальцами в черные кудри.

***

- Имя?

- Алиса Ливингстон.

- Возраст?

- Двадцать четыре года.

- Причина, по которой вы попали в Бетлемскую королевскую больницу? *

- Сильное расстройство психики, доктор Хоуп.

Я ухмыльнулась, когда меня подняли санитары и повели по длинному, светлому коридору. Затолкнув меня в маленькую комнату, пол и стены которой были выложены плиткой, они сорвали мою одежду, которая за последние дни приобрела ужасный вид, и облили водой. К слову – ледяной. Уже привыкнув, я сама подставлялась под струи, захлебываясь ими и отфыркиваясь. Но даже холодная вода не смогла стереть с моего лица то, что я, казалось, переняла у Локи – полубезумную улыбку.

Направить меня сюда была идея Купера. Жертв, спустя и вторую неделю, не появилось. Зато появились мои неконтролируемые приступы гнева. Каждый раз, когда шеф заходил ко мне, я кричала, пыталась вырваться, пихалась и кусалась. Один раз даже ударила одного из коллег. Тогда-то Роберт и привел ко мне психолога. Тот качал головой, перешептываясь с шефом. А после… после меня бросили в эту злополучную больницу. И сейчас я, мокрая и уставшая, после нескольких странных таблеток сидела в своей так называемой палате, приклонившись к стене.

И уже не важно, что будет дальше. Ведь для всех тот самый страшный и опасный Потрошитель найден и передан властям. А он – это я.

* Всемирно известная психиатрическая больница. Так же имеет название «Бедлам», которое уже стало нарицательным.

========== Дело № 31. Боль в строках. ==========

- Бедлам? – удивленно протянул мужчина. В ответ девушка хмыкнула, помотав головой.

- Именно он. У меня было незабываемое время в этом прелестном заведении.

- И… вы все же вышли.

- Да, мистер Коулсон. Пришлось, правда, не сладко. Зато я узнала о себе очень много новой информации. Я, оказывается, действительно больна.

- Знакомый предмет?

- …Мой дневник. Тот, который я вела по приказу моего лечащего врача.

- Вы позволите?

- Это ведь риторический вопрос, так? Вы все равно его прочитали…

- Простите.

- Вторжение в личную жизнь, мистер Коулсон, карается законом. Хотя о чем это я говорю. Для вас законы вообще не писаны.

- Почему же? Просто…

- Вы что-то хотели узнать из дневника. Что именно?

- Как всегда, единственная тема, что нас интересует – Локи.

- Ха. Конечно. Ничего, что я упущу некоторые довольно-таки неприятные моменты?

- Как вам будет удобно.

- Благодарю…

***

Идея о ведении дневника мне действительно была ужасно отвратительной. Но доктор Хоуп – высокая брюнетка с ледяными, как воды Арктики, глазами и, увы, с таким же характером, - заставила меня это сделать. С первой секунды нашего знакомства я почувствовала под взглядом, источавшим немой укор, себя чрезвычайно неуютно. Да и как могло быть уютно в психбольнице?

Я старалась не выходить из своей палаты, все свободное время проводя лежа на кровати в позе эмбриона. Санитары вечно пытались вытащить меня во двор, чтобы я «познакомилась с такими же милыми людьми, как и я сама», как они любили повторять. Первые дни я еще могла огрызнуться, но уже в конце второй недели я, щурясь от солнечных бликов, играющих на снегу, запахнувшись в чью-то старую шаль, стояла в коридоре, лениво смотря за резвившимися на улице пациентами. Многие из них были похожи на детей, и не важно, что они – люди преклонного возраста. Они невпопад смеялись, путали слова и их смысл и, казалось, вовсе позабыли, что они больны. Часы, что висели под самым потолком, пробили полдень, и я горько вздохнула, возвращаясь в свою палату. Медленно (а спешить в этом заведении - запрещено), я прошла обратно, в дверях натыкаясь на свою докторшу. Она холодно кивнула, проходя вперед. Ужасная женщина, айсберг, а не человек.

- Как твои дела, Алиса? – когда она улыбнулась, мне стало не по себе. Поэтому я поежилась, присаживаясь на кровать и отползая в самый ее угол. Так мне казалось, что я в безопасности от этих осуждающих глаз.

- Как могут они быть у человека, которого здесь держат? – я фыркнула, уткнувшись в свои колени. Час, который мне отводится, только начался. Час, который я назвала про себя «Шестьдесят минут бессмысленного трепа, или Алиса, чем же ты еще больна?».

- Ты груба со мной. Я сделала что-то не так? – доктор протянула мне ладонь, поманив пальцем. Я недовольно покосилась на руку, спрятав свои ладони в складках серой пижамы. Урок Лофта, о котором он мне говорил две недели назад, я усвоила более чем отлично. Теперь я не доверяла даже собственной тени. Кстати, о Локи…

- Он приходил? – с некоей надеждой в голосе спросила я доктора Хоуп, тут же мысленно щелкнув себя по носу – нужно не выдавать все свои эмоции перед этой… женщиной.

- Он? – лицо брюнетки вытянулось. – Ты вновь говоришь о… как его там… боге шуток?

- Боге обмана, - досужливо поправила я. Хотя в шутках он тоже знает толк. В злых и кровожадных шутках, конечно.

- Нет, я его не видела, - беззаботно произнесла доктор, что-то записав в своей тетрадке. Ну, не что-то, а очередное «расстройство восприятия реальности». Как-то мне удалось вырвать эти записи из ее рук и прочитать. Вышло… забавно. К примеру, то, что я, рассказав ей о трикстере в надежде, что она не поверит и забудет эти глупости. Но она не забыла, а всегда напоминала о моих глупых словах. Но еще смешнее было то, что она восприняла Локи как… моего парня. Точнее – как какого-то маньяка в моей жизни. Представить сложно – маньяк Потрошитель и еще один маньяк с излишками самовлюбленности и замашками на престол не какого-там царства, а целого мира! И тогда на меня посыпались ярлыки и странные диагнозы. Последний из них как раз и заставил меня вырвать тетрадь. Стокгольмский синдром. Прочитав эти два слова, я впала в ступор, жадно хватая ртом воздух. То, что там говорилось, было чем-то сродни… слежки за мной. Я, если верить записи, была подвергнута насилию со стороны Локи, после чего я, неведомым самой себе образом, начала проявлять сочувствие к своему агрессору. Мысли при прочтении строк путались, в глазах рябило от научных терминов и понятий. До конца дочитать мне не дали санитары, что так не вовремя вкололи мне очередное снотворное, и я, имитируя овощ, провалялась в кровати семь с лишним часов. Это была наша последняя встреча с доктором Хоуп.