- Только это... я слова русские не помню, – Маша улыбнулась чуть смущенно, с надеждой глядя на Александру.
- Так их не ты, а я читала, – Саша вытерла губы и широко улыбнулась. – Манька, у меня сегодня вечер безумства. Пошли отбирать микрофон!
Женщины вышли в зал и направились к сцене. Славка, клавишник группы, кивнул им и после окончания очередной песни сделал знак ребятам. Леха обеспокоенно оглянулся и удивленно поднял брови, увидев поднимающихся на сцену Машу и Сашу.
- Девочки, как это понимать? – по залу пронесся легкий смешок. Зрители с интересом наблюдали, как незнакомые большинству из них блондинка и брюнетка забирают у солиста и клавишника микрофоны.
- Леха, я же обещала тебе сюрприз? – Маша хитро подмигнула мужу и повернулась к залу. – Дорогие друзья! Меня зовут Мария, и я – жена вот этого человека, которого я только сейчас оставила без микрофона. Мы безумно рады вас всех здесь сегодня видеть. Еще год назад мы об этом не смели даже мечтать – мы мечтали просто дожить. И сегодняшний концерт – прямое доказательство того, что чудеса в этом мире случаются. И сегодня я... нет, мы хотим подарить Алексею и всем вам еще одно маленькое чудо. Кто знает – тот поймет. А кто не знает... я надеюсь – вам понравится. И, прежде чем начать, я с огромным удовольствием представляю вам нашего давнего друга, потрясающую женщину – Александру Черноверскую...
- Маш, ну ты меня засмущала! – Саша перебила подругу и каким-то родным, привычным движением намотала микрофонный шнур на руку. – Славка, играй давай!
Стоило зазвучать первым аккордам клавиш, как Саша ощутила на себе пристальный взгляд из зала. Скользнув взглядом по собравшимся, она увидела глаза цвета темной зелени, прошившие ее насквозь. Саша на секунду зажмурилась, отгоняя видение, но, открыв глаза увидела, что взгляд никуда не исчез, он просто стал невидимым, растворившись в толпе. Стоя в свете софитов, она не могла разглядеть в темноте зала лицо, но могла поклясться, что глаза, так часто приходящие к ней во сне, наблюдают за ней из зала. Она набрала в грудь воздуха и, поднеся микрофон к губам, начала:
- Я их не помню... Я не помню рук, которые с меня срывали платья. А платье – помню. Помню, скольких мук мне стоили забытые объятья. Как не пускала мама, как дитя трагически глядело из манежа. Как падала, набойками частя, в объятья вечера, и был он свежезаваренным настоем из дождя вчерашнего и липовых липучек, которые пятнали, не щадя, наряд прекрасный, сексапильный, лучший. И ту скамью, где, истово скребя ошмётки краски, мокрая, шальная, я говорила: “Я люблю тебя”. Кому – не помню. Для чего – не знаю...
Саша выдохнула, слушая высокий голос Маши, выводящий нота за нотой бессмертную арию любящей во все времена женщины.***
- Я учусь не бояться тебя пережить, тем паче – переумереть. Когда мы не сможем с тобой говорить, я буду тебе петь. О том, что тебя невозможно забыть, простившись, тем паче – уйдя, о том, что не так уж и сложно – плыть против течения дождя...
Сашин голос из мягкого и тихого становился громче и уверенней, обретая неизвестные ей самой ноты. Последнюю фразу она произнесла отрывистым шепотом и, набрав побольше воздуха в грудь, запела первым голосом.
Песня закончилась, и в зале повисла секундная тишина, разорванная криками зрителей и шквалом аплодисментов. Леха стоял у края сцены, прислонившись к колонке, и во все глаза смотрел по очереди то на Сашу, то на жену. Поймав этот взгляд, Саша подумала о том, что все-таки счастье в этом мире есть. Ребята счастливы друг с другом, а она счастлива сегодняшним вечером. И ничего больше не нужно.
Она вернула микрофон Славе и собралась уйти со сцены, как за спиной раздался до неприличия бодрый голос Костюшкина:
- Так, СанСанна, куда собралась? Раз уж вылезла на сцену – так пой!
- А чего это я?! Я на нее не одна вылезла! – Саша развернулась к улыбающемуся во весь рот Лешке и сердито подбоченилась.
- Ничего не знаю! Малой, играй! – он махнул ударнику, и тот отсчитал ритм до боли знакомой Саше песни.
Она стояла на сцене под светом софита и переводила взгляд то на Леху, то на Славку, то на его микрофон. А потом сделала шаг и снова сорвала его со стойки, наматывая шнур на руку. Не она ли говорила Маше, что у нее вечер безумства? Так пусть он и будет!
- Я учу тебя выходить из берегов,
Я учу тебя быть мечтой во тьме кромешной,
Я учу тебя находить себе любовь,
Я учу тебя узнавать во мне надежду...****
Два голоса – мужской и женский, с одинаковой хрипотцой, слились с гитарным боем, и Саша почувствовала, как ее уносит музыкой. Она не испытывала этого ощущения с тех времен, как бросила училище, позволив отчаянию сломать ее, опустить руки.
Она сделала знак Лехе и он джентльменским жестом позволил Саше начать первый куплет, чтобы присоединиться позже и пропеть на разрыв, заставив уже спустившуюся со сцены и стоящую в первом ряду Машу закусить губу:
- Ты слышишь эту музыку, ты видишь эти звезды – я где-то здесь,
Уже почти не грустно, еще совсем не поздно – я где-то здесь,
Мы оба недомучены, мы оба необвенчаны, вместе летали к небесам,
Друг другом не отпущены, друг другу не обещаны, вместе открывшие глаза...*****
Все второе отделение концерта Саша простояла на сцене, позволяя музыке проходить сквозь себя и вспоминая давно забытые ощущения – усталости и какого-то эйфорического счастья. Последнюю песню они пели все вмести – группа, Леха, и Саша с Маней. И казалось, что так и должно быть. Что ее место здесь – на сцене, а не за кафедрой или на какой-то конференции...
Зал отбивал руки, подпевая почти гимну города:
Клевый аккорд, удачный куплет,
Первый рекорд и последний билет,
Мужской разговор и женский каприз,
Триумф и позор...
Новый рассвет, новая боль,
Новый “Привет!”, новый запой,
Новый уход, новый выход на бис,
Новый брод, новый взлет,
Новый вопрос, новый ответ
Новое да, новое нет
Новый обман, новый сюрприз
Новый роман – Новосибирск...******
Сойдя со сцены, Саша почувствовала, что домой ей совершенно не хочется. Кто ее там ждет? Том? Ничего с ним до утра не случится!
И все было, как тогда: ночной город, разъезжающиеся в разные стороны каблуки и держащие ее с двух сторон Слава с Лехой, истерически гогочущая Машка и наряд полиции, попросивший их не пугать людей и отпустивший с миром. Был ночной Ростикс и обжигающе острые крылья с ледяной кока-колой... Словно все вернулось на десять лет назад.
Домой Саша ввалилась уже под утро, развеселив таксиста и напугав кота. Бросив шубу на тумбу в прихожей и отправив в угол сапоги, она добралась до кровати и завалилась на нее, не раздеваясь. В полупьяном сознании мелькали образы, обрывки фраз, песен, аккордов... Она давно не была такой легкой и счастливой. И плевать, что о ней подумают студенты и коллеги. Она сегодня счастлива. С этими мыслями Саша провалилась в сон, накрывший ее сразу, словно одеялом.
Она ехала за рулем Ская по заснеженной дороге. Снег валил стеной, видимость была отвратительной, но Саша гнала, как ненормальная. Она свернула на дорогу, почти напрямую выводящую к ее дому, как прямо перед машиной оказалась высокая фигура в темном плаще. В свете фар сверкнул надетый на голову шлем и что-то, зажатое в поднятой вверх руке. Резко нажав на тормоз, Саша закричала и проснулась, сев на кровати.
Отдышавшись, она выругалась на чем свет стоит, и почти крикнула в темноту комнаты:
- Объясни, что тебе надо, и перестань мне сниться! Слышишь меня, ты...
- И зачем так орать? – раздавшийся из дверного проема голос заставил женщину подскочить на кровати и инстинктивно прижать к себе одеяло. – Я думал, что ты так и не додумаешься меня позвать.
- Ты... – Саша вскочила с кровати и сделала шаг навстречу, вглядываясь в темноту комнаты.
От косяка отделилась высокая фигура и махнула рукой. Сама собой зажглась настольная лампа, и Саша увидела стоящего в нескольких шагах Локи. Он ничуть не изменился с их последней встречи, разве что глаза смотрели на женщину спокойно, а не с тем пугающим огнем.
