– А нападать-то для чего? Им че, места мало в этой их Локре?

– Локри, - поправил Кейтелле.

– Уроды.

На какое-то время, к облегчению Кейтелле, воцарилась тишина, но Химилла не мог долго сдерживаться.

– Эти же вот сидят на своих островах и не лезут никуда. Эти… синенькие.

– Нальсхи, – снова поправил Кеталиниро.

“И один из них, по всей видимости, влез в нашу войну по самые гланды”, – добавил он мысленно.

Холодный и расчетливый Химилла год прожил в Ватане, и все его холодность и расчетливость пошатнулись, как только он передал оставшихся бойцов Ризе. А может, Кеталиниро так лишь казалось, а на самом деле ребенок, днем такой собранный, позволял себе слезы только при нем.

К счастью, от тяжелых мыслей Химироланика отвлекал Ноксид. Он потряс воображение Химиллы. Кеталиниро и Айномеринхен всяких чудес успели до войны насмотреться в кино, как жители столицы развитого государства. Выходцу из имперской деревушки даже слово-то такое - “кино” - было незнакомо. Потому темноволосый человек с глазами утопленника и кожей мертвеца приравнивался к чуду.

Настоящий нальсхи. Но сказать Химилле “настоящий нальсхи” - все равно что промолчать. Никто не рассказывал ему ни о южных животных, ни о северных народах, ни, уж тем более, об островах Нальсхи. Кеталиниро сам-то знал о них только по учебникам и запискам путешественников.

– Послушай, Кейтелле, а нам вообще прилично с ним говорить? – спросил Химилла тихо.

– А почему может быть неприлично?

– У него кличка вместо имени, и он всех обзывает!..

– Да нет. У нальсхи имена странные и больше на клички похожи. Завтра, если хочешь, я расскажу тебе что-нибудь про их обычаи. Сам я там не был, конечно, но о них очень много пишут в последнее время. У меня даже была книга островных сказок.

Слезы на лице ребенка тут же высохли. И, очнувшись от своих нечеловеческих переживаний, он с огромным интересом посмотрел на Кеталиниро.

– А про ви-тай у них есть сказки?

– Про что?

– Ви-тай! Снежные люди! Неужели не слышал?

– Ну… это легенда, но не помню, чтобы у нальсхи была подобная. Почему тебя интересуют снежные люди?

- А кто меня должен интересовать?

- Цири…

- Цири - вчерашний день! Тем более, там в колодце не настоящий цири лежал! А Ноксид говорил, что тута видели одного ви-тай! Честно! Нет, ты опять не веришь!

– Тише, разбудишь же всех. Боюсь, на островах не мог появиться такой персонаж, как снежный человек. Это же острова.

– Да как же персонаж, когда он тута прямо живой ходит! – от возмущения Химилла хлопнул себя по лбу.

– И…

– С чего б ему не приплыть на острова?

– Раз он снежный человек, то резонно предположить, что островной климат для него жарковат. Там даже снег выпадает не каждую зиму.

– Шутишь! – Химилла округлил глаза. – Да че же это за зима, без снега-то? Бедный Ноксид!

– Да уж. Бедный, – согласился Кейтелле, представляя, как тяжело придется нальсхи, когда наступят заморозки.

Честно говоря, и без них было тяжело. Укрытый в лесу лагерь отряда «Риза», опасаясь возвращения войск Сельманты на сгоревшую территорию, готов был сняться со стоянки в любую секунду. Солдаты, все еще ослабленные, страдали от голода и ран. Но крошечный огонек надежды, что движение согреет их быстрее, чем измотает, заставлял желать этого движения. Хотя в походе основным стимулом останется страх перед Сельмантой и тем, что они делали со своими пленными. Думая об этом, Кеталиниро много раз прокручивал в голове, как пустит пулю в голову Химиллы, если потребуют обстоятельства. Если тот окажется в лапах этих садистов. А сам… уж как получится.

Среди солдат временами вспыхивали эмоциональные разговоры по поводу затянувшейся стоянки, и тогда Кейтелле начинал паниковать, хотя сам себе обещал держаться перед Химиллой молодцом до последнего. Но тут появлялись Вольвериан или Айномеринхен и громко заявляли, что с ними Ноксид, и, стало быть, беспокоиться не о чем. Солдаты тут же стихали, но для Кейтелле имя нальсхи не вязалось с гарантом спокойствия.

Нальсхи. Загадочные и странные. Другая раса.

Острова Нальсхи, насколько понимал Кейтелле, с начала времен были закрытыми. Может, от того, что им хватало ума понимать: в мире полно других цивилизаций и главное - держаться от них как можно дальше; а может, из-за природной неспособности контактировать с кем бы то ни было, кто нальсхи не являлся. Ноксид же умудрялся находить общий язык с иностранными солдатами.

Интересно было наблюдать за живым примером того, о чем раньше можно было прочитать только в книжках. И все особенности, описания, легенды – все это представало перед Кейтелле в свете его личных наблюдений, в которых он видел существенные отличия от сухих заметок научных журналов.

На континенте нальсхи частенько называли «голубыми» из-за странного цвета кожи: бледные и тонкие телесные покровы, через которые просвечивала тонкая сеть темных сосудов и вен. Едва заметный голубой оттенок, конечно, был лишь иллюзией.

Еще в журналах упоминались особенности строения скелета – вытянутость и тонкость - хорошо заметные по Ноксиду, несмотря на широкие одежды, скрывающие тело. Нальсхи на вид казались совершенно непригодными бойцами. Роговых пластин на их теле раза в два меньше нормы, и это если не считать случаев, когда островные дети рождаются вообще без костяной защиты. «Научный вестник Катри», правда, заявляет, что общие предки нальсхи и континенталов были оснащены более тяжелыми пластинами, из чего ученые сделали вывод, что последние несколько тысяч лет человечество «разоружается». Помнится, Реммиллиен год назад сильно заинтересовался этой теорией и даже начал собирать вырезки из журналов.

Идеально черные и прямые волосы нальсхи, не встречающиеся на континенте, и широкий разрез глаз, заглядывающих в самую душу – уже только это делало внешний вид пришельца с островов достаточно чужим, чтобы все остальные особенности можно было вообще не причислять к человеческим.

Больше прочего пугала манера говорить: интонации, частично подстроенные под имперское наречие, странно воздействовали на слушателя. Так же, как и неясные фразы, на проверку оказывающиеся чуть ли не пророческими. Интуиция у Ноксида, как заключил Кейтелле спустя годы, либо работала на износ, либо была развита так, что казалась всем наблюдателям сверхъестественной.

– Я буду воевать, пока не перебью всех крыс! – твердо заявил Химилла утром.

Заявлял он всегда громко, вот и в этот раз его услышали все, кто был рядом. Еще день назад незатейливая фраза вызвала бы на лицах солдат улыбку, но с каждым часом напряжение в лагере нарастало. Палатка командования не выходила из-под пристального наблюдения. Кейтелле искал глазами Ноксида, но тот не появлялся ни у костров, ни у полевой кухни. Глубоко в мозгу зарождалась мысль, что гость из далеких земель не ест и в тепле не нуждается.

– Зачем же? – спросил напуганный Кеталиниро, перед глазами которого с необъяснимой яркостью предстал труп маленького локри из каменной коробки.

– Что за глупые вопросы? – искренне удивился ребенок. – Ты же учитель! Учитель - это самый умный человек, так что ты должен понимать такие простые вещи! Конечно же, чтобы больше не было зла!

Кейтелле не решился утверждать, что среди локри есть хорошие люди… Сельманта, уничтожавшая целые города и деревни, фактически снося их с лица земли, полностью вывернула жизнь маленького Химиллы, убив всех его родных в собственном доме. Против такого любой аргумент - не аргумент, а жестокая насмешка.

– Я буду мстить. За свою семью. За семью Рейнайоли. Ведь у него самого толка не хватит. Послушай, а твоя семья жива?

– Нет, они давно умерли.

– Крысы! - охнул Химироланик, сжимая автомат.

– Да что ты! Крысы тут ни при чем. Мои родные погибли во время гражданской войны в Катри девять лет назад.

– И ты рос один?

– Ну… тогда я уже мог жить самостоятельно. Мне было семнадцать. Тем более, у меня был старший друг, мой наставник – Реммиллиен. Наставник – это кто-то вроде учителя, только учителя всей жизни, а не одного предмета. Лучший человек на земле.