– Ты - лучший человек на земле! – с чувством выпалил Химилла, но Кейтелле почти не уловил его фразу за пеленой воспоминаний.

– Он - образец интеллекта, честности, порядочности и особой остроты ума! Эталон для всех людей.

– Крысы как раз таких стремятся уничтожить, – начал нагнетать Химилла. Ему показалось, что Кейтелле забыл, с кем разговаривает, и он как мог привлекал внимание.

– Кстати, у него есть ребенок. Его зовут Корнуйен. Чуть младше тебя, года на четыре. Вы бы подружились наверняка.

– Да я его, наверно, не увижу никогда! Чего гадать-то?

Кеталиниро загадочно улыбнулся. И решительно ударил себя по колену.

- Увидишь, - сказал он. - Вы будете учиться в одной школе.

Химилла не ответил и даже не отреагировал, но на лице его застыло напряженное выражение.

- Если совсем повезет, – мечтательно сообщил Кеталиниро, – то одним из учителей будет мой наставник. И тогда ты уж точно станешь академиком! Это я гарантирую! У Реммиллиена все становятся академиками!

– Шумите? Праздник? – темная фигура нальсхи бесшумно выплыла откуда-то сбоку, так неожиданно, что Кейтелле и Химилла вздрогнули. Последний схватился за автомат, но вовремя признал Ноксида. Ребенок глубоко задышал, решив, очевидно, выпалить радостную новость.

– А я в дозор, со мной хотите? - опередил его нальсхи.

– В какой дозор? - спросил Кеталиниро, стараясь игнорировать круглые глаза Химиллы и взгляд, впившийся в его лицо.

– Да к лесному лагерю, – неопределенно махнул рукой Ноксид. Слова он выговаривал словно с трудом, дробя их на слога. Слабый дефект почти не отвлекал, но накладывал отпечаток незнакомого акцента.

– К чему?

– Лесному, Керо. Лагерю.

– Кто его обнаружил? Чей лагерь?

– Мы не можем идти! – Химилла подскочил и замахал руками. – Мы заняты! Сильно заняты! А ты иди!

Вместо ответа Ноксид легко приподнял брови и удалился.

– Непонятный какой! – отвлеченно заметил Химилла, еле дождавшись ухода Ноксида. Колени ребенка подогнулись, он неосторожно бросил на спальные мешки автомат и с размаху повис у Кейтелле на шее.

- Действительно непонятный, - согласился Кеталиниро, обнимая Химиллу.

И еще одна особенность была у гостя с далеких земель – время от времени отправляться на разведку и возвращаться с руками, полными добра. Или, как вышло в тот раз, зла.

========== Интерлюдия 5. О детях ==========

Фотодокументы словно постановочные. Пятна лиц, точки глаз - все направлено в объектив, ждет вспышки, обещающей вечность. Голос рвется с аудиозаписи, напряженный, сдерживает рыдания.

- …да, Кеталиниро странный тип. Додумался кого-то искать в Аутерсе. Это правда. Но я не посвящен в его поиски.

- А я слышал обратное…(затерто)

- …часто. О каком-то ребенке из отряда. Или детях… их, наверное, и искал.

- В Аутерсе?

- Да, я тоже подумал, что это глупо.

(молчание)

- Что вы знаете о Кириа?

- А это кто?

- Интересно… вы как минимум в курсе, что это “кто”, а не “что”…

- Нет, не в курсе. Мне просто показалось, что это кличка, вроде…

- Вроде ваших?

(молчание)

- Да, вроде наших. Точнее не скажешь… Так Кириа… это кто или что?

- Скорее второе. Остальное, думаю, можно узнать лишь после смерти. Либо непосредственно перед ней. Понимаете, на что я намекаю?

- Он узнал, да?

Щелчок. Пленка останавливает бег.

========== Глава 5. ЙЕМИ. За пять месяцев до: ==========

Политические заключенные…

Вот уж на кого меньше всего походил Архарон. Словно попал в Аутерс по чудовищной ошибке. Интересно, он был знаком с теми четырьмя из бордовых коробок?

Враги народа…

Кейтелле, сколько он себя помнил, учили закидывать метафизическими камнями тех, кого рекомендовала красная книга морали. Так учил наставник. Кто бы мог подумать, что на практике картина выглядит иначе? Настолько иначе, что можно было сойти с ума от расхождения реальности и теории.

Очередную ночь Кейтелле не спал, размышляя о молодых обитателях исследовательских тюрем. О жестоких тварях, способных разговорить кого угодно. О животных, которым он доверил тайну Кириа. Кеталиниро зажмурился - неужели подставился? Айномеринхену – другу - не сказал о рискованном задании Рамфоринха, а какому-то проходимцу за решеткой вот так запросто выдал?

Бессонная ночь целиком и полностью отразилась на осунувшемся лице Кейтелле. Он очень надеялся, что у Менхена хватит собственных забот, чтобы не обращать внимания на чужие лица. Но в министерское здание, как назло, нагрянули электрики. Они забурились в подвал, где (если верить слухам) вскрыли котел. Профилактическая проверка никогда не ограничивалась положенными двумя часами. Айномеринхен с недовольной гримасой предрек полный рабочий день без электричества. По этому поводу было принято решение разобрать завалы на столах и заклеить на зиму окна. Кейтелле ничего не имел против приборки, но физический труд развязывал Айномеринхену и без того длинный язык.

- Не такого эффекта я ожидал, - сказал Менхен. Он запихивал отверткой вату в щели между рамами.

- Что? - хрипло переспросил Кейтелле.

- Помнится, три года назад меня послали сводить статистику Аутерса. Проволокли по всем верхним этажам - нагляделся на их быт до тошноты. Вспоминать противно. А потом попал к Архарону… случайно. Ткнул в дверь наугад и попал в десятку. Мне тогда на все плевать было, об одном думал: отпустите домой уже!

Кейтелле сел на край стола, во все глаза разглядывая увлеченного Менхена. Тот продолжал:

- Гляжу через полчаса - а я ему, оказывается, плету про личную жизнь, про войну… все, короче, что можно и нельзя… Как-то с тех пор повелось. Чуть настроение падает - тычу в нос удостоверением и пру в пятую комнату. Сосед у него только неприятный. Не доверяю я ему.

Кейтелле нахмурился. Он попытался вспомнить те времена, о которых говорил Айномеринхен. Судя по всему, Менхен крепко хранил тайну о золотом ангеле Архароне, раз при всей природной болтливости не проронил ни слова. В отличие от некоторых. За ночь Кеталиниро пришел к выводу, что не сможет говорить спокойно с тем, кто сидит в стенах Аутерса. А говорить, очевидно, придется. Вот если бы знать, чем Архарон провинился перед государством…

- А за что он сидит? - спросил Кейтелле.

- Сосед? - не понял Менхен.

- Архарон.

- Архарон-то? А я почем знаю? Знаю только, что давно сидит, а за что… мож, письмо за границу написал - много ли нужно?

Сердце Кейтелле замерло.

“Какое мне вообще дело? - холодно подумал он, глядя, как дрожит тряпка в руке. - У меня что, свои скелеты по шкафам не растолканы?”

- Архарон, за что ты тут? - спросил Кейтелле словно бы между делом. Ходить вокруг да около сил не оставалось.

Тот пожал плечами и надолго замолчал, взгляд его остекленел.

- Нам запрещают говорить об этом. Даже с министерскими.

Кейтелле еле сдержался, чтобы не покраснеть, он в смятении оглядел потолок - черные разводы словно наросли за время его отсутствия. Навязчивое ощущение цветущей тьмы не оставляло.

- Плесень, - прокомментировал Архарон, резко уходя от темы.

Кейтелле услышал треск хрустального мостика между ними.

- Да я вижу, здесь натуральнейший рассадник грибов, - поспешно заметил Кейтелле, бросив взгляд на плавающего в банке урода.

- И одни нейтрализуют действие других.

- А отмыть это… вы не пробовали?

Архарон моргнул. Поднял больные глаза.

- Вы сами-то как думаете? Даже уксусом поливали.

Ангел мрачнел на глазах, и Кеталиниро уже пожалел о неосторожном вопросе. Слишком в лоб, слишком сильно ударил по больному месту. Сейчас ему казалось, что положение Архарона сродни его увечью - оставалось только смириться и раз в год спрашивать: почему, за что? И тут же напоминать, что могло бы быть и хуже.