– Константин Сергеевич, я… – выпалила Аня. – Тут такое… Просто так получается, что мне больше некому…

– Так, Аня, – решительно сказал Хайяар, – пошли на кухню, не в передней же говорить, подпирая стенку.

Усадив ее на мягкий плюшевый диванчик, он вновь занялся чайником.

– А то, может, кофе? Ты как, Аня, в смысле кофе?

– Константин Сергеевич, да я ничего не хочу. Просто, понимаете, Владька только что звонил… надо же что-то делать, а своим я не могу… с маминым-то сердцем.

– Так… Давай, рассказывай по порядку, что произошло, – мягко произнес Хайяар.

Владька… Двадцатилетний щенок, Анечкин воздыхатель. Он уже не раз слышал об этом юноше. Дело, конечно, молодое, и странно было бы, не увивайся вокруг такой девушки стая парней. Но этот… Если в Ане он чуял блистательную, тонкую породу, кровь истинной кассары, то этот… выгребать навоз, пахать землю, возить на мельницу мешки, ну по крайности подручным в лавке. Не более. Смерд – он и в Железном Круге смерд. Даже в институт не поступил, работает после училища электриком, от армии косит. И что такого в этой прыщавой дылде увидела Аня – светлая, нежная, подобная редкому сапфиру? Поистине Высокая Госпожа Ниу-кья-бао, покровительница любви простой и воздушной, недосмотрела… Да, недосмотрела… Или, напротив, покарала за приверженность безумной здешней вере. Впрочем, вряд ли боги Оллара до Железного Круга не дотянутся… им бы со своим хозяйством управиться…

– В общем… – Аня запиналась, не зная, с чего лучше начать, – он у Руслана взял машину, покататься… Вы не думайте, он водить умеет, у него и права есть… еще в школе получил, в УПК, категории “б”.

– Так… – негромко протянул Хайяар, – покататься, значит? Просто так?

– Да нет, – скривилась Аня, – он, дурачок, меня покатать хотел. Вроде как подарок – подъехать к дому, просигналить. Он же такой, я рассказывала.

– Так, – повторил Хайяар, – значит, покатать. И в кого он влетел?

– В джип “Чероки”, – всхлипнула Аня. – Набитый бандюками какими-то.

– Сам-то цел? – сухо поинтересовался Хайяар, искренне надеясь, что нет.

– Цел, – радостно ответила Аня, и тут же улыбка ее погасла. – Но машина вдребезги, Русланова “восьмерка”. А главное, джип этот идиотский покарежил. В общем, сейчас он оттуда звонил, там уже и милиция, и эти… Выпросил у кого-то мобильник, чтобы, значит, я не ждала, не волновалась.

– Да уж, – кивнул Хайяар, – заботливый юноша. Ну и что же ты теперь хочешь?

Аня тяжело вздохнула.

– Да я сама не знаю… Что теперь будет… Его же братки убьют, как нечего делать. Откуда у него деньги, а они двадцать тысяч требуют… зеленых. И Руслану еще отдавать, за “восьмерку”.

– А кто виноват? – мрачно осведомился Хайяар.

– Да он ничего толком и не объяснил, – Аня всхлипнула. – Сказал, чтобы родителям его позвонила, предупредила… Вот… Он же как маленький, Владька. И что теперь?

– Да что теперь? – развел руками Хайяар. – Побегает, поищет деньги, займет, заработает… Ему все-таки не десять лет, а двадцать. В этом возрасте некоторые брали вражеские замки, создавали империи, разрушали города. Но ты-то, Аня, умная же девушка, ты что, действительно собиралась с ним кататься?

– Нет, конечно, – вспыхнула Аня. – Что же я, совсем? Он ведь как в УПК на права сдал, так почти и не водил с тех пор, ну, если кто из друзей даст за баранку подержаться. И вообще, я ему не хочу слишком многое позволять…

– Это правильно, – механически кивнул Хайяар. – Таким многое позволять нельзя. Таких вообще надо… ну ладно. Я понял ситуацию. И что дальше?

– Я не знаю, – Аня всхлипнула. – Как он позвонил, меня точно кипятком обдало… И родителям-то не скажешь, сами понимаете. Я к вам сразу… посоветоваться. Вы же опытный….

– Мудрый, старый… очень мудрый и очень старый, – Хайяар подошел к плите, выключил не успевший еще закипеть чайником. – Ладно, поехали.

– Куда? – стараясь удержать слезы, переспросила Аня.

– Туда, – вздохнул Хайяар, – на место происшествия. Похоже, там действительно требуется кто-то очень старый…

Добрались они быстро. Вопреки Аниным опасениям, первый же водила послушно притормозил возле них и с готовностью открыл дверцу.

– Варшавка, возле Международного Почтамта, – сквозь зубы процедил Хайяар. – Полтинник. Садись, Аня.

Водила, усатый краснорожий дядька, молча порулил в указанном направлении. Хайяару даже не пришлось особенно напрягаться. Настоящей магии тут и не требовалось, такому животному хватит и первого Знака Власти.

Он по-прежнему ощущал волну сопротивления от Аниного крестика, но не в пример слабее, чем тогда, на лестнице. Если что, работать он сможет.

“Жигуль” уверенно пилил в потоке машин, перестраивался из ряда в ряд, водителю не приходилось напоминать о скорости – он и сам, казалось, рад был побыстрее избавиться от своих пассажиров. А над городом сгущались теплые сумерки, пронзительно пахло бензином, полнеба на западе пылало исполинским костром, а у восточного горизонта уже покачивался острый лунный серп, готовый к обильной жатве.

…Гаишники, как оказалось, уже успели все замерить и отбыли, забрав у растерянного Владьки документы. А вот пострадавшие остались – двое плотного сложения парней в белых рубашках и при галстуках, коротко стриженные и крайне раздосадованные испорченным вечером. Бледный Владька стоял рядом, тоскливо изучал трещинки в асфальте и, похоже, прикидывал, как будет смотреться в гробу, с охапкой чахлых гвоздик на груди.

Высадив их, водитель газанул, стараясь поскорее убраться отсюда. Он даже забыл взять полтинник, и Хайяар не настаивал – в конце концов, пускай смерд радуется, что пригодился благородным господам.

Аня, конечно, бросилась к Владьке, прильнула к тощей груди, засопела, пытаясь сдержать слезы. Тот, растерянный, явно не ожидавший такого поворота, неловко гладил ее по волосам, шептал что-то бессвязное.

Предоставив юную парочку саму себе, Хайяар неспешной походочкой приблизился к разбитому джипу. Его пассажиры слегка оживились.

– Отец, как я погляжу? – радушно произнес один из них, с ослепительно-белыми зубами, кивнув в сторону Владьки. – Да, неприятности… я понимаю. И главное, машина только купленная была, еще и поездить не успел… Теперь придется новую брать, ты же понимаешь, мы на латаных не катаемся. А это тебе, отец, выходит в двадцать тысяч. Ну, не рублей, ты же понимаешь. То есть, если хочешь, можно и по суду, официально. Но чисто по-человечески предупреждаю – по иску придется выплачивать больше. Время, ты же понимаешь, это деньги в квадрате.

Хайяар молчал, внимательно слушая белозубого, а тот, все тем же снисходительным тоном продолжал:

– Денег таких, очевидно, нет, и занять не у кого? Понимаю. Что за страна! Но ты не расстраивайся, не все потеряно. Мы ведь тоже не звери, мы выручим. Значит, таким макаром – завтра с тобой съездим к нотариусу, подпишешь договор о продаже квартиры. И не бери в голову, тебе самому с бумажками бегать не придется, БТИ там, жилищный комитет, это мы все организуем. Ваша трехкомнатная хорошо пойдет, не меньше сорока, двадцать нам, а на что останется, можно вам и в области неплохое жилье подобрать. Оно и лучше – свежий воздух, природа. Так что выше голову, отец, жизнь только начинается.

– Хорошо иметь домик в деревне, – поддакнул второй и сам же хохотнул своему остроумию.

– Нет, ребята, вы ошиблись. Я не папа, – он мрачно усмехнулся. – Я совсем наоборот. И все будет не так, и жизнь подходит к неизбежному концу.

Хайяар тяжело взглянул на обладателей белых рубашек, и те непонимающе уставились на “нестандартного папашу”.

– Хотите знать, как на самом деле будет? Вот ты, – он ткнул пальцем в весельчака, – умрешь к середине августа, по онкологии, неоперабельная стадия. А ты, – хищно улыбнулся он белозубому, – повесишься у себя в сортире. Черная тоска, или маниакально-депрессивный психоз, так это у вас называется. Недельки три пока погуляй, а потом – в петлю. Стоять! – негромко, но властно произнес он, видя, что веселье в бандитских глазах гаснет, а руки тянутся куда не положено.