Вейдер вскипел от мысли, что Люк был слишком важен для него, чтобы его убить. Это не так. Это не может быть так. Мальчишка бредил каким-то фантастическим идеалом любви, будто лишившим его, Вейдера, разума. Ему хотелось выбить это из головы мальчика. Он угрожающе произнес:
- Ты недооцениваешь мощь Темной Стороны, - он не хотел убивать мальчишку, но если ему придется сделать это, чтобы заставить замолчать настойчивые голоса внутри, говорящие ему о любви к Люку, он сделает. – Если ты не заставишь свои желания молчать, я сделаю это за тебя!
Люк пригнулся, уворачиваясь от летящего в него активированного меча Вейдера. Лезвие рассекло металлические опоры, и одна из конструкций рухнула на пол. Люк нырнул за нее, скрываясь от Вейдера. Он должен был достучаться до сердца Вейдера – до его истинного сердца. Люку было больно от того, что Вейдер продолжал отвергать его, но он решил не позволять себе мстить. Он должен был дать Вейдеру понять, что его любовь гораздо больше, чем влечение тела.
Отец преследовал его, как дикая кошка, обходя конструкцию, за которой он укрылся. Люк попытался успокоить бешено колотящееся сердце, попытался очистить свой разум. Низкий голос, словно гром, достиг его слуха и коснулся его души.
- Ты не сможешь скрываться всегда, Люк.
Он не хотел скрываться. От хотел отдать свое сердце отцу, показать свои чувства. Он не хотел ничего скрывать от своего отца… Но это было необходимо.
- Я не буду драться с тобой, - твердо сказал Люк, стараясь вложить в интонации дрожащего голоса нежность и тепло.
И в этот момент он почувствовал резкую острую боль, словно ожог коснулся его руки.
Лея.
Она была ранена выстрелом из бластера.
Люк вскрикнул, попытался дотянуться Силой, чтобы помочь ей. Кроме Вейдера, она была единственным родным человеком. Его семьей. Он не мог потерять ее.
Вейдер почувствовал, что внимание Люка сместилось. Далеко, на… луну Эндора. К его друзьям.
- Твои мысли выдали тебя, - тихо произнес Вейдер, используя слова, сказанные Люком. – Твои друзья в беде, ты не смог скрыть это от меня, сын. Мое сердце чувствует тебя, и я ненавижу его за это.
Люк не смог закрыть боль Леи в своем разуме, она отвлекла его, и он не смог закрыться от Вейдера. Он почувствовал присутствие Тьмы в своем разуме. Вейдер принимал информацию от него, так же, как и Палпатин.
Он с ужасом понял, что теперь Вейдер всё знал.
- Твои друзья очень дороги тебе, хотя ты и понимаешь, что в конце концов они предадут тебя. Когда они узнают, что ты испытываешь ко мне, что ты вожделеешь их заклятого врага, - Вейдер услышал страх Люка, и Люк почувствовал в эмоциях Вейдера триумф. – Представь, что почувствует принцесса, твоя сестра!
- Нет, - прошептал Люк, в отчаянии качая головой.
- Значит, у тебя есть сестра-близнец. Твои мысли и ее выдали, - казалось, Вейдер испытывает наслаждение от морального избиения сына. – Ты скрыл свою кровную связь с ней, не правда ли?
Но Люк не скрывал! Он сказал Лее сразу, как смог, узнав правду! Он хотел кричать об этом, отрицать, что он сделал то же самое, что и с Энакином в то время, которое стало уже историей.
Вейдер понимал, что сын злится, что он ранит его каждым словом. Если ему было необходимо вызвать в Люке ненависть, чтобы погасить запретные желания, то Вейдер был готов сделать это. Он продолжил:
- Разве ты сказал ей обо мне? Разве ты не скрыл тот факт, что ваш отец – ее самый ненавистные враг? Разве ты сделал так, если бы действительно любил ее?
Люк распахнул глаза, слушая обвинения Вейдера. Он попытался возразить, но голос его не слушался.
- Ты трахнул ее так же, как меня?
- Нет! – вскрикнул Люк и бросился на Вейдера. Он был полон ярости, готов сокрушить все на своем пути. Он рычал от гнева, выл, словно дикий зверь.
Как он мог обвинять Люка в неискренности к Энакину? Вейдер уничтожил Энакина, отнял у Люка сердце Энакина и отдал императору. Он поработил Энакина и обрек Энакина страдать в заточении, в глубине темной души Вейдера. Вейдер предал Падме, предал Оби-Вана, предал Люка.
Люк хотел отомстить. Он хотел показать этому человеку истину, показать, что его эмоции не были бредом похоти, чтобы Вейдер понял наконец, что он сделал! Его меч столкнулся с алым клинком ситха. Он победит, он уничтожит того, кто отдал его Энакина императору!
Люк очнулся стоя над телом Вейдера, разоруженного и раненного. Он тяжело дышал, в ушах гудела кровь. Краем сознания он уловил механический хрип.
Медленно, словно выходя из кошмарного сна, Люк моргнул. Он сфокусировал взгляд на поверженном теле Вейдера.
И тогда он услышал восторженный возглас и смех Палпатина.
- Отлично! Твоя похоть дала тебе ненависть! Она делает тебя на самом деле мощным! Теперь выполни свое предназначение и займи место отца на моей стороне!
Сторона Палпатина? Место отца? Он снова перевел взгляд на Вейдера, глядя на обрубок механической руки.
Механическая рука. Энакин был его отцом.
Его протезы конечностей, все, кроме одного, он приобрел в битве на Мустафаре.
Люк увидел свой световой меч у горла Вейдера, готовый нанести последний удар. Его меч в… собственной механической руке Люка, заменившей отрубленную Вейдером. Вейдер сделал это, чтобы Люк возненавидел его. Чтобы остановить Люка от любви к себе.
Люк не хотел разлюбить Энакина. Энакин Скайуокер и Дарт Вейдер – один и тот же человек. Его отец и его возлюбленный.
И Энакин, и Вейдер боялись, что в любви Люка было лишь вожделение. Но это не так. Люк вздохнул, деактивируя свой клинок и отбрасывая эмиттер. Он обернулся к Палпатину и спокойно произнес:
- Никогда. У вас ничего не вышло. Я никогда не буду убивать того, кого люблю. Я никогда не обернусь к Темной Стороне, - в сердце Люка росла уверенность. Его существо наполнялось Силой. – Я джедай, как и мой отец.
Он чувствовал шок отца и растущий гнев Палпатина. Император нахмурился и поднял костлявые руки.
- Да будет так, джедай.
И вселенная превратилась в ослепительную боль.
========== …истина восторжествовала, ==========
Вейдер был вымотан и слаб. И он чувствовал, что запутался окончательно. Он слышал голос сына будто издалека.
«Я никогда не буду убивать того, кого люблю».
Любовь? Вейдер знал, что такое любовь, он знал ее дважды. Его разум устал, устал от вечной битвы тела и духа, он был слишком уязвим для воспоминаний.
Воспоминания о теплых мягких объятьях и нежных поцелуях теперь были немыслимы. Он не чувствовал человеческое тепло более двух десятилетий. Он даже не мог вспомнить… Или мог? Головокружительные образы прошлого наполнили его разум. Ощущения, цвета, а потом и мелодичные тона человеческого голоса. Вейдер чувствовал свет и комфорт, и счастье. Он был окружен любовью.
Любовь? Этот мальчик, который окончательно победил его, исповедовал любовь. Была ли эта любовь орудием победы? Использовал ли он ее для того, чтобы напасть, убить, покалечить?
Мальчик отвернулся, отбросив свой световой меч, пощадив жизнь Вейдера. И сейчас… Вейдер слышал крики, и ему казалось, будто он снова в огне. Он сосредоточился, собрал все силы, чтобы поднять голову и попытаться определить источник этой интенсивной боли.
Сквозь красноватые линзы маски он увидел яркое свечение вокруг своего сына, исходящее от Палпатина. Он узнал в зубчатых полосах молнии Силы.
Палпатин напал на его сына.
Его сына, который сохранил ему жизнь.
Люк корчился под молниями императора, горло разрывалось от криков, которые он был просто не в силах сдержать. Он зажмурился в отчаянной попытке игнорировать атаку, игнорировать боль, игнорировать воспоминания, которые всплыли на поверхность памяти.
Он не чувствовал себя так плохо, когда подвергся первой атаке Палпатина либо потому, что ситх в первый раз не воздействовал на него так интенсивно, либо сила императора возросла тысячекратно. Но боль была не единственным, что создавало этот кошмар. Кроме боли были еще и воспоминания. И тот факт, что его ментальные щиты были полностью уничтожены, раскрывая его разум, его сердце и его душу перед Палпатином.
