— Какое сегодня число?

— Хм? О… э-э… — Энакин подошел к столу и активировал экран инфотерминала. Прежде чем ответить, он с неприкрытым удивлением покосился на Люка. — Двадцать первое число пятого месяца шестнадцатого года.

Шестнадцатый год после великой ресинхронизации был последним годом существования Республики. До провозглашения Империи оставалось несколько дней. Люк в растерянности потряс головой.

— И… что это за планета?

— Корусант. Сила, похоже, ты и впрямь сильно приложился, — Энакин выключил монитор. — Как тебя зовут?

Мог ли он рисковать, назвав свое имя? Люк понимал, что называть свою фамилию нельзя ни в коем случае — даже если происходящее и было чьей-то злой шуткой, он находился в имперском розыске. Но ощущение в Силе говорило, что сказанное этим парнем было правдой. До его рождения оставалось совсем немного времени… Он решился:

— Я Люк.

Энакин кивнул, устало улыбнувшись:

— Приятно познакомиться с тобой. Жаль, что в таких условиях.

— М-м-м… Взаимно. Ты прости, я на минутку отлучусь, — Люк бросился в освежитель, где его вырвало.

***

Это казалось невозможным. Однако мастер Йода неоднократно предостерегал его от использования слова «невозможно». Хоть Люк отчаянно не желал верить, но Сила говорила ему, что человек — Энакин— говорит правду. Но если всё так…

Его снова вывернуло.

***

Прошло более часа, прежде чем Люк выполз, шатаясь, из освежителя. За это время его несколько раз стошнило, он принял душ, потом его снова стошнило, и снова пришлось мыться. Мысли кружились, наскакивая одна на другую, постоянно ускользая с прямой траектории. Более или менее внятная картина никак не складывалась в сознании. Энакин Скайуокер. Корусант. Более двадцати лет назад! Это было уже слишком.

Воспоминания прошлой ночи неотрывно преследовали его. Пот и слезы, и сумасшедший секс. Секс с незнакомцем, секс с форсъюзером, секс с…

Что-то сломалось в нем, когда нахлынуло понимание, в чьих страстных объятьях он провел эту ночь. Люк бессильно опустился на холодный кафель освежителя, глотая едкие слезы — слезы вины, отвращения к себе, тоски и стыда. Но когда прошел первый шок, депрессивные эмоции отступили, а их место заняли злость и уверенность в собственной правоте. Если этот человек действительно был Энакином, то он же был и Вейдером. Пусть еще не превращенный в механическое чудовище, с которым, по словам наставников, Люк должен был вступить в схватку. Пока не превращенный.

Но постепенно до него дошло: вряд ли противостояние с Вейдером, холодным, расчетливым, жестоким ситхом, было тем же самым, что и противостояние с Энакином, растерянным и вспыльчивым молодым человеком. Возможно, он оказался здесь, чтобы дать Энакину еще один шанс? Но произошедшее прошлой ночью… Возможно, что-то — например, дружбу — ещё можно спасти?

Сделав глубокий вдох, Люк осторожно спросил, обращаясь к мужчине:

— Итак, что у тебя за беда?

— Моя жена.

Значит, он был женат. Похоже, это имело большое значение для Энакина — он вряд ли принадлежал к тому типу людей, которые легко принимают на себя подобные обязательства. Очевидно, его жена и есть мать Люка, которая сейчас должна быть им беременна. Ну да, разумеется… Им и Леей.

— И она не знает, где ты находишься, — констатировал Люк.

— Верно, — Энакин воспользовался Силой, чтобы извлечь свою тунику из груды вещей. — И если она узнает о нас…

— Прошлая ночь была ошибкой.

Энакин с неприкрытым энтузиазмом кивнул:

— Огромной. Кроме того, есть и другие…

— Другие?

— Мой наставник.

— Мастер Кеноби?

— Ага, — печально покачав головой, Энакин продолжил: — Я ведь даже не имею право быть женатым, не говоря об интрижке… В общем, теперь я по уши в дерьме банты.

— Раньше, полагаю, был только по пояс?

Энакин горько рассмеялся.

— Значит, ты тоже с Внешнего Кольца. Откуда именно?

Люк нервно сглотнул. Если то, что ему говорили, было правдой, то его отец с Татуина. Пожалуй, не следовало говорить, что он тоже оттуда.

— Из такого дерьмового места, что никто даже не удосужился назвать его.

— Ха. Даже хуже чем Татуин? — хмыкнул Энакин, чем невольно подтвердил информацию, которой обладал Люк.

— Если у Вселенной есть центр, то эта планета самая дальняя от него, — усмехнулся Люк.

— Полное дерьмо! Я ненавижу Татуин. Я ненавижу все, что с ним связано. Работорговцев, хаттов, грёбаных тускенов… — глаза Энакина сузились, и с каждым словом его лицо все больше и больше искажалось болью и яростью. — Если на Татуине есть хоть что-то хорошее, то я — драная вомп-крыса!

— Мне ты не кажешься похожим на вомп-крысу. Поверь, я знаю, какой на самом деле мерзкий Татуин.

— Ха, — Энакин снова покачал головой. — Мне нужно выбросить это дерьмо из головы. Я — джедай. Я не должен позволять всему этому добраться до меня.

— Я понимаю, о чем ты. Я знаю, что это такое.

Энакин резко развернулся, глядя прямо на Люка пронзительным взглядом — вот почему его глаза казались такими знакомыми! — и спросил:

— Ты форсъюзер?

— Да.

— Я видел твой световой меч.

Люк нервно вздохнул и сказал:

— Мой наставник умер.

— Мне жаль. А кто он?

От пристального внимательного взгляда Люку стало не по себе, и он промямлил:

— Ты вряд ли его знал, — он сказал почти правду, ведь даже если Энакин знал Йоду сейчас, он не знал его во времена Люка.

— Он не был связан с Храмом?

— Храм?..

— Ты… не знаешь о Храме? — Энакин изумленно моргнул.

— Боюсь, что нет. У меня было очень нетрадиционное обучение.

— Да уж, похоже на то. Но ты не ситх.

— Нет, хатт подери! — Люк рассмеялся, — Мой учитель лопнул бы от злости, если бы его назвали ситхом!

— Значит, ты — джедай?

Люк отвел глаза.

— Нет. Во всяком случае, пока нет. Я бросил обучение, чтобы спасти моих друзей, а когда вернулся, чтобы закончить, мой учитель был при смерти. Потом… что-то случилось с кораблем, и я совершил аварийную посадку. А потом ты спас меня.

— Значит, ты должен прийти в Храм. Они смогут определить, готов ли ты столкнуться с испытаниями.

— Мой наставник сказал, что я стану джедаем, когда встречусь лицом к лицу со своим самым большим страхом.

— Понятно, — Энакин почесал затылок и встал. — Пойдем, перекусим что-нибудь. Почти полдень, и я очень голоден.

Люк натянул сапоги, и, не говоря друг другу больше ни слова, они покинули номер.

========== Потребность в любви… ==========

Люк не мог — или просто не хотел? — верить в происходящее. Он шагал по пермакритовой дорожке Корусанта — не Центра Империи — ещё до своего рождения рядом со своим…

Он не мог заставить себя даже мысленно произнести, кем был для него Энакин Скайуокер — только не после прошедшей ночи.

Энакин угрюмо молчал, и Люк украдкой взглянул на него. Голубые глаза, мерцающие в отраженных от оконного пластигласса зданий солнечных лучах, были наполнены странным, почти болезненным спокойствием, словно все душевные силы Скайуокер направлял на сохранение контроля над собой. Люк не мог оторвать взгляд от лица своего спутника, ему хотелось запомнить до мелочей рельефные волевые скулы, глубокий шрам от лба до щеки и глаза… глаза, которые видели слишком много.

— Что случилось? — осторожно поинтересовался Люк.

— Если бы я знал. Что-то не так в Силе. Я чувствую.

Разумеется, в Силе было что-то не так. Люк находился не в своем времени, разговаривал с тем, с кем не должен был разговаривать и думал о… том, что неотвратимо тянуло его на грань безумия. Несмотря на то, что теперь он понял, кем был для него Энакин, даже зная правду, он не мог выбросить из головы образы, чувства, воспоминания прошлой ночи. Хоть разум и кричал, что это не правильно, отвратительно, что это… зло, Люк не мог ничего с собой поделать. Хорошо, что ему хотя бы удавалось скрывать свои эмоции.

— Я чувствую то же самое, — тихо откликнулся он.

***