- Это он, - обреченно выдохнул Люк.
Мысли в её голове проносились быстрее, чем она могла их полностью осознать. Это невозможно! Он же только что признался, что Вейдер – его отец!
- Что ты имеешь в виду?
- В нем осталось хорошее, Лея. Император не полностью уничтожил добро в нём. Я смогу его спасти.
- Но… ты… Вейдер – твой отец! И ты влюблён в него? – строгое альдераанское воспитание Леи говорило, кричало, что это неправильно, извращённо.
Но сила энергии, исходящей от Люка говорила ей, что это не так. Он медленно повернулся к ней и робко, неуверенно произнес:
- Сила есть у всех из моей семьи. У отца, у меня и у… моей сестры.
Сестра? У Люка есть сестра? Вопрос вошёл в разум, но застыл на губах, непроизнесенный. Она смотрела в глаза Люка, застывшие, словно голубые яркие звезды. Там была тьма и был свет. И всё это было… правдой.
- Да, Лея. Это ты.
Сестра. Его сестра! Она потрясла головой, боясь признать, что на самом деле она все это время чувствовала их родство глубоко внутри. Люк – ее брат. Вейдер – ее отец и… возлюбленный её брата.
- Но как ты можешь… любить его так?
- Он любит меня, Лея. Очень глубоко в душе он любит меня. Я не хотел бы признавать все это, но это – правда. Моя любовь правдива и она правильна.
- Нет, неправильна! Если он – твой отец…
- Я не могу тебе сейчас рассказывать, как это случилось – нет времени. Но, пожалуйста, ты доверяешь мне?
- Как я могу тебе доверять, если ты влюблен в моего заклятого врага!
- Он был и моим врагом тоже, Лея. Я думал, что он убил моего отца, - Люк склонил голову. – Я считал, что я совершенно спятил, когда понял, что именно я чувствую к нему, но… я пришел к выводу, что…
- Что? – Лея не была до конца уверена, что хочет это услышать.
- Если влюбиться в собственного отца – грех, то я предпочту утонуть в любви, а не барахтаться в ненависти. Ненависть – грех гораздо больший, чем любовь, - Люк тепло улыбнулся, и сейчас она увидела странную мудрость в его глазах. – Я смогу его спасти. Я смогу вернуть его к Свету.
Всем сердцем молясь Силе, чтобы Лея приняла всё услышанное, он страстно прошептал:
- Я должен попытаться!
Люк поцеловал её в щеку и медленно пошел прочь, чтобы взглянуть своей судьбе в лицо. А что ещё важнее – в лицо своему отцу, своей единственной истинной любви.
Лея безутешно плакала, когда Хан подошел к ней и встал рядом. Он спросил, что случилось, но она не могла сказать ни слова. Не сейчас. Она была слишком шокирована услышанным.
========== …и свет во тьме. ==========
Мысли Люка были далеки от происходящего, когда штурмовики сковали его запястья. Он безропотно отдал им свой меч, понимая, что фактически открывает свою личность. Он знал, что они поведут его прямо к Вейдеру.
Вейдер. Грядущая встреча с падшим джедаем заставила его снова погрузиться в водоворот противоречивых эмоций и желаний. Люк молился, чтобы его надежды оказались не напрасными, что Энакина еще можно спасти из бурных глубин тьмы, которую олицетворял Вейдер. Люк должен был верить в Энакина, иначе он потерял бы веру в самого себя.
Топот массивных ног имперского шагохода отзывался эхом внутри, резонируя с пульсом, и от этого казался ещё более тяжёлым и зловещим. Люк попытался медитировать, но он ощущал присутствие слишком близко.
И с каждой минутой оно становилось всё ближе.
Звук респиратора Дарта Вейдера казался необычайно резким. Ситх пытался обуздать свои чувства перед предстоящим противостоянием с сыном. Сейчас он совершенно не ощущал корабль вокруг себя, полностью отвлекшись от своих повседневных мыслей. Он вёл ожесточённый внутренний бой.
Причинить мальчику боль. Помочь мальчику. Спасти и защитить его от похотливых желаний. Сделать его своим соратником.
Они могли бы править Галактикой вместе. Они могли бы вступить в брачный союз и стать правителями всего известного пространства. Если бы никто не знал об их родстве.
Но факт оставался фактом: Вейдер знал об этом. И, подчиняясь элементарным этическим нормам, Вейдер всегда считал, что инцестуальная связь — одна из худших форм сексуальных отношений. Хуже было разве что изнасилование. Во всей Галактике не нашлось бы культуры, которая приветствовала инцест.
Вейдер никогда не сделал бы этого, независимо от желаний собственного слабого сердца.
Двери лифта распахнулись, и прохладный лесной ветерок ласково коснулся лица Люка, но он даже не заметил этого. Его мысли сосредоточились на дюрасталевой черной маске, которая, казалось, заполнила собой всю его вселенную.
Вейдер заставил себя вслушаться в то, что докладывал ему командир отряда штурмовиков. Он говорил о своих предположениях относительно места нахождения базы повстанцев. Вейдер согласился с ним и приказал проверить информацию. Бойцы удалились, и он остался с Люком Скайуокером.
Одни. От шипения дыхательного аппарата Вейдера по позвоночнику Люка прошла волна озноба. Он смотрел на Вейдера со смесью ужаса и наслаждения.
— Император ждет тебя, — Вейдер тщательно подбирал слова, чтобы ничем не выдать своих истинных желаний.
Мальчик легко шагал рядом по направлению к шаттлу и вёл себя совершенно спокойно. Как Люк мог сохранять такой контроль над собой, когда ему, Вейдеру, это не удавалось?
— Я знаю… отец, — в Силе Люк почувствовал, как Вейдер внутренне вздрогнул от окончательного признания его личности.
Вейдер был смущён и растерян, в этом Люк не сомневался.
Дыхание Вейдера сбилось бы, замерло бы в горле от желания и мучительного страха услышанных слов, но его дыхательная система этого не допустила. Его лицо под маской исказилось. Борясь с собственным желанием коснуться мальчика, Вейдер произнес:
— Итак, ты принял истину.
Люк обернулся, замедлив шаг, и остановился. Глядя в бездонные тёмные линзы, он твёрдо ответил:
— Я принял истину, что когда-то ты был Энакином Скайуокером, моим отцом.
Энакин. Воспоминания всплыли в сознании Вейдера. Воспоминания о том, как мальчик выкрикивал это имя в похоти и сладострастии. В то время он думал, что это было любовью.
— Это имя потеряло для меня всякий смысл, когда ты осквернил его своими нечестивыми криками.
Люк взглянул на Вейдера с недоверием. Он отрицал их прошлое, отрицал сексуальные эмоции между ними? Вейдер действительно так думал? Сердце Люка разрывалось, но он продолжил говорить, стараясь сохранить спокойствие в голосе:
— Это имя твоей истиной сущности. Ты лишь забыл. Я знаю, что в тебе есть хорошее. Император не мог убить это в тебе полностью.
Люк отвернулся и уставился невидящим взором в черноту лесной ночи. Он положил связанные запястья на металлический поручень и потянулся к Вейдеру разумом, сердцем, всеми фибрами своего существа.
— Поэтому ты не смог уничтожить меня. И поэтому ты не отдашь меня Императору сейчас.
Мощное присутствие сына в Силе, интенсивное, но осторожное, вызвало у Вейдера дрожь глубоко внутри. Он должен был заставить себя отвлечься от желаний. Его тело потеряло всякую чувствительность после огня Мустафара, он не мог испытывать физического возбуждения, но сердце рвалось, пытаясь обойти систему жизнеобеспечения, жёстко регулирующую его ритм. С каждым мгновением желание росло и разгоралось в нем.
Чтобы отвлечь себя, он активировал световой меч Люка, выставляя светящийся клинок между собой и мальчиком. Низкое гудение и вибрация меча, казалось, затронули каждый нерв его тела. Он попытался сосредоточиться, чтобы оценить мастерство изготовления оружия, и частично ему удалось.
— Я вижу, что ты собрал этот меч. Твое обучение будет завершено.
Энергия светового клинка и его напевное гудение не помогли Вейдеру игнорировать резонанс между ним и его сыном.
Он погасил меч и отвернулся.
— Ты и в самом деле мощный. Император это предвидел.
Император. Он не должен был забывать, для чего он здесь.
Люк смотрел в спину отцу, чувствуя бушующие в нём опасные страсти. Вейдер желал его, Люк был уверен в этом. И ему хотелось отдать себя отцу, помочь ему, спасти его, исцелить его чудовищные душевные раны… Он тихо произнес, стараясь вложить в голос всё то глубочайшее желание, что было в нём:
