Сознание Люка будто раскололось. Его разум, его тело и его душа болели триллионами различных видов боли, когда синий свет заполнил его зрение. Он закричал, сдирая в кровь горло, словно глотнул татуинского раскаленного песка, корчась под молниями ситха. В агонии, в невыносимо мучительном страдании он прохрипел:

— Я ничего тебе не скажу!

Боль закончилась так же внезапно, как и началась, оставив после себе только ощущение интенсивного жара. Замутненным пережитым мучением сознанием Люк понял, что испытал на себе молнии Силы Палпатина. Прежде он не понимал, что имел в виду Йода, когда говорил об огромных возможностях Палпатина. Теперь, похоже, он узнал на собственной шкуре.

— Я спрошу снова: как твоя фамилия?

Дрожа от животного неконтролируемого ужаса, Люк заставил себя взглянуть в желтые глаза ситха.

— Я никогда этого не скажу.

Равнодушно пожав плечами, Палпатин сделал шаг вперед, и Люк почувствовал совершенно иную форму страха. Если он будет сопротивляться, то ситх убьёт его, а если нет…

Его одежда мгновенно разлетелась в клочья.

Люк замер, не в силах даже шевельнуться, не говоря уж о борьбе ради спасения. О, Сила, скорее выбрал бы смерть, чем… принять своим телом это отвратительное существо. Его разум потерял способность мыслить, а тело совершенно не слушалось. Он не мог воспользоваться Силой, словно никогда не имел такой возможности. Люк сжал кулаки, пытаясь заставить себя ударить это мерзкое воплощение зла, или хотя бы спровоцировать его на то, чтобы быть убитым.

…Все что угодно, только не это…

А потом была боль, какой он не испытывал никогда раньше. Его словно разрывали на части, оставляя зияющие раны в его теле, его сердце, его разуме. Нет… Нет! Нет!!!

Такого чудовищного крика не издавало ни одно живое существо во Вселенной.

Палпатин использовал Силу, чтобы до максимума увеличить боль и усилить разрывы, причиняемые телу Люка вторжением его плоти. Немощное с виду чудовище, без усилий подчинило себе Люка.

— Нет! — собрав остатки самообладания, Люк Силой отбросил Палпатина от себя и попытался отползти, закрыться, хоть немного облегчить мучительную боль, чтобы Энакин не почувствовал его страданий.

Он почувствовал почти нежное прикосновение ко лбу, и тогда что-то еще более важное раскололось внутри.

— Так… Скайуокер. О, да! Люк Скайуокер. Ты не из этого времени и тебе здесь не место, — демонический смех Палпатина наполнил помещение. Ситх, казалось, смаковал полученную информацию. — Ты его сын! О, великолепно! Эта новость сделает из него очень хорошего ситха.

— Нет, — простонал Люк. — Оставь его в покое!

— Не думаю, что ты сейчас в том положении, чтобы командовать мной, юный Скайуокер. Ибо если ты посмеешь предупредить его о будущем…

Заставляя себя держать себя в руках, Люк спросил:

— Что?

— Я убью твою мать прежде, чем у тебя появится шанс родиться.

Люк застонал, в отчаянии закрывая лицо руками.

***

Энакин Скайуокер был крайне возмущен распоряжением Винду. Он сидел в зале Совета, как ему и приказали, но его сердце и разум тонули в океане тревоги. Кошмарные видения о смерти Падме кружились перед его глазами. Он увидел резкую вспышку синего сияния, и Сила наполнилась мучительной болью.

…Палпатин поднялся навстречу магистру-джедаю Винду, который явился, чтобы предъявить ему обвинение в государственной измене.

…Падме Амидала заплакала, когда ребенок — дети? — начал болезненно и тревожно толкаться.

…Люк Скайуокер хрипло стонал, истекая кровью тела и души.

Энакин Скайуокер принял окончательное решение. Он вышел из Храма с твердым намерением использовать любые возможности, чтобы спасти тех, кого любит.

========== … а грязное стало чистым. ==========

Войдя в кабинет канцлера Палпатина, Энакин Скайуокер застал своего друга и наставника в смертельной схватке с Мэйсом Винду. Он замер, глядя, как два сильных противника схлестнулись в ожесточенном бою.

Если он встанет на сторону Винду, он спасет Орден Джедаев и станет героем, уничтожившим зловещего Владыку Ситхов.

Если он убьёт Винду, он спасет Галактику и Падме.

В конечном счете судьба не оставила ему выбора. Скайуокер не мог предать своего наставника — истинного наставника. Он нуждался в Палпатине.

Что-то в душе джедая металось и кричало, обвиняя его в предательстве ордена, предательстве всего, чему он верил.

Но Энакин Скайуокер верил Палпатину.

Когда он отсёк Винду руку, сжимавшую меч, путь назад был окончательно отрезан.

— Что я наделал? — вопрос, адресованный Космосу, был полон боли и ужаса.

И Палпатин дал на него ответ:

— Ты выбрал свою судьбу. Ты нужен мне, Энакин, чтобы навести в Галактике порядок. Подумай о Падме. Я помогу тебе спасти её. Стань моим учеником.

Утопая в сомнениях и нерешительности, Энакин пробормотал:

— Но… как…

— Что насчет Люка? — перебил его Палпатин.

Скайуокер удивлённо уставился на канцлера.

— Откуда вам известно о нём?

— Я знаю, кто он и почему он здесь.

Правда! Палпатин знал правду! Энакин с трудом справился с желанием схватить канцлера и вытрясти из него ответ. Вместо этого он спокойно, почти равнодушно поинтересовался:

— И кто он?

Лицо Палпатина было печально, а взгляд полон скорби и сожаления.

— Люк Скайуокер.

Скайуокер!

— Но… как такое может быть? Кто он?

— Он из будущего.

— Будущего?

— Джедаи отправили его назад во времени с помощью древних алхимических техник. Его цель — уничтожить нас. Он обладает огромной мощью в Силе, не так ли?

Энакин с трудом сделал вдох. Внутри всё замерло.

— Очень. Он сильнее меня.

— Нет, ты будешь сильнее, если присоединишься ко мне.

— Но если он Скайуокер, почему он не сказал мне?

Душа Энакина рвалась от невыносимой боли. Люк использовал его… Люк его обманывал…

— Этот мальчик — твой сын, Энакин. Он пришел, чтобы соблазнить тебя и отвернуть от своей матери. Он хочет убить её, чтобы ты остался верен джедаям.

Это было ужасно. Слишком отвратительно и слишком ужасно, чтобы поверить, но… Во всем этом был смысл. Кошмарный, извращённый смысл. Это было вполне в духе Оби-Вана - играть на чувствах. Он мог обучить мальчика — ещё одна ложь со стороны Люка. Ярость захлестнула Энакина душной волной, внутри что-то словно переломилось, и он сжал в кулак механическую руку. «Я не допущу смерти Падме. Мне нужна власть, чтобы остановить его…»

Тяжело опустившись на колени у ног ситха, Энакин склонил голову и глухо произнес:

— Вы правы. Джедаи предали нас обоих. Мой… мой сын… предал нас.

— Единственный способ остановить мальчика от убийства его матери — склонить его на нашу сторону до того, как у него будет шанс вернуться в это время.

— Да. Мы не должны позволить джедаям испортить его.

Энакин чувствовал странное ледяное спокойствие, а вместе с ним и гулкую пустоту внутри. Его разум был ясен, как никогда, а душа наполнилась кристальной яростью.

— Я торжественно клянусь следовать пути ситхов.

На разгоряченный лоб легла прохладная ласковая ладонь Палпатина.

— Энакин Скайуокер, отныне ты — Лорд Ситхов, — на первый взгляд формальная декларация вызвала у Энакина дрожь волнения по всему телу. — Я нарекаю тебя… Дартом Вейдером.

В душе Скайуокера всколыхнулось злое удовлетворение от произнесенного Палпатином имени. Имя смертельного врага Люка. Его собственное имя. Его сын справедливо ответит за предательство.

— А теперь иди в Храм и сделай то, что должен, Лорд Вейдер. Будь безжалостен к врагам.

***

Люк стонал и метался в тревожном полусне. Его несколько раз вырвало прямо около перепачканной кровью кровати. Он видел ужасающие сны: кошмары, полные боли, смерти и предательства. Его затуманенный разум понимал, что видения — лишь жуткий сон, однако он никак не мог вырваться из цепких объятий кошмара.

…Джедай-цереанец падает, сражённый бластерным огнем клонов…