* * *

Атмосфера, царившая в Харбине, была крайне нездоровой. Некоторые солдаты, особенно молодые, балагурили, пьянствовали - причём пьянство это достигало паршивейших масштабов. Помогло только одно - когда все запасы водки, вина и всего алкогольного были вылиты прямо на землю рядом с железнодорожной станцией. Остался только медицинский спирт у докторов, но его достать не так то просто. Жизнь солдат определённо стала намного хуже - трезвее.

Булатов сел за стол и взял в руки толстую увесистую папку, которую ему протянул особист. В папке оказались все текущие задачи, которые перед ним ставило наивысшее командование. Предписание было - окопаться в Харбине, построить эшелон обороны, провести перегруппировку сил, которые будут отступать на харбин после мукденского сражения.

Булатов не считал, что мукденское сражение уже проиграно - грандиозный бой ещё шёл, но, тем не менее, спросил:

- И каким образом, извините меня, начальство хочет окопаться под Харбином?

- Очень просто. Эшелонированная оборона, ДЗОТы, пулемётные гнёзда, окопы и траншеи. Необходимо возвести оборонительный рубеж, чтобы не пропустить врага дальше. Харбин станет одним из главных пунктов обороны, первым эшелоном.

- Допустим, допустим... где я возьму припасы для снабжения целого фронта?

- Припасы будут. Их доставят поездами, их доставят иными методами, - ответил сидящий рядом особист, - в скором поезде три тысячи пулемётов, расчёты к ним будут, плюс нужно обучить солдат ими пользоваться. Смотрите...

Дальше пошла красивая рисовка того, что называют укрепрайон - молодой офицер описывал пожилому генералу принципы устройства оборонительного рубежа. Причём рубежей нужно было сделать минимум три, и после провала обороны на одном - отступать к следующему, уничтожая орудия и укрепления заложенной взрывчаткой.

Нужно было копать. Много, сильно, долго. Генерал только усмехнулся:

- Хоть чем-то этих бравых молодцев займу. Эти, которые пьянствовали, лихие молодые, которые приехали на войну за орденами и медалями.

- Что ж, покажем им облик современной войны. Лихие кавалерийские налёты закончились, зарываемся под землю. От себя могу обещать, что сюда прибудут две землеройные машины для отрывки траншей, но получаемые таким образом траншеи слишком узкие и неглубокие, нужно будет их расширять, укреплять, устанавливать брустверы, к тому же - нужно строить блиндажи, стены окопов из досок.

- С досками у нас тяжело, - ответил Булатов, - сам понимаешь, солдатам нужно греться, топливо подвозят редко.

- Значит, с этим мы что-то решим, - уверенно ответил ему офицер, - главная задача - возвести оборонительный рубеж. Траншеи, окопы, блиндажи, множество опорных пунктов. Собственно, вот план...

Перед булатовым расстелили большую карту, на которой было тщательно выведено всё, что предполгалось к созданию - район Харбина был хорошо разрисован различными пиктограммами и символами.

- Боже мой, да как мы всё это снабжать то будем? - Булатов закономерно понял, что главная проблема при такой растяжённости обороны - это снабжение, особенно своевременное.

- Вот тут, вдоль оборонительного рубежа, предлагается установить дорогу, транспорт - будет. А пока что наша задача - построить всё это. Естественно, инженеры-строители прибудут, техника тоже, но большую часть работы мы возлагаем на самих солдат.

* * * **

И началось грандиозное строительство. Приехавшие машины, которые анонсировал офицер, оказались траншеекопателем, инженерными машинами ИМР, а так же - одним по настоящему гигантским и сверхмощным бульдозером Т-1000, который одним своим видом мог повергнуть любого врага в суеверный ужас. Гигантская машина пугала солдат не меньше, но назначение у неё было сугубо мирное. Карьерный бульдозер, снабжённый гигантским четырнадцатиметровым отвалом, двадцатиметровой тушей с гусеницами, один трак которых весил двести килограмм, изготавливал окопы, причём - за один проход. Опускал отвал настолько, что передняя часть дозера слегка поднималась над землёй, отвал входил в землю на полметра, после чего двигал вперёд. Отвал врезался в землю и поднимал целый пласт земли, которая собиралась перед ним в большой ком. Останавливался и отъезжал назад - получался большой окоп, глубиной в полтора-два метра, с насыпью и плавной аппарелью со стороны обороняющихся - как раз, чтобы завести в него гаубицу или мортиру.

Траншеекопательные машины, роторные экскаваторы, опустив свои роторы, изрыгая землю, двигались со скоростью примерно километр в час, отрывая траншею. А за ними шли бригады солдат с лопатами и ломами - они расширяли окоп, уплотняли бруствер, закрывали стенки окопа досками.

Появление четырёх инженерных машин существенно повлияло на ход работы. Строилась линия простейшая, без сложных элементов, такая, какую могут создать простые солдаты, не владеющие в полной мере рабочими специальностями. Но умеющие копать. Лопат хватило на всех, что хорошо - близ Харбина собралось много народу, сотни тысяч человек, ежедневно прибегали новые и новые отступающие части и их тут же останавливали, перегруппировывали, командиров, бросивших и орудия, и людей, и бегущих впереди своих людей - расстреливали на месте, что, впрочем, солдатами воспринималось крайне положительно. Строительство оборонительного рубежа тесно связано с опорными пунктами - собственно, вес УР и был цепью опорных пунктов, соединённых траншеями и прикрывающий Харбин в три эшелона.

Окопы для гаубиц, мортир и пушек были вырыты довольно быстро, потеря большого количества артиллерии под мукденом привела к острому дефициту стволов на УРе. Солдатам строили блиндажи в качестве полевого размещения - пусть в них было неуютно, но зато хотя бы противник не замечал. Через неделю тяжёлой работы - начали строить полноценные ДЗОТы на ближайших холмах, устанавливая в ДЗОТах пулемёты. Отдельно строились пулемётные гнёзда - тут спасла унификация и наличие кое-какого инженерного обеспечения.

Стандартный опорный пункт этого УРа состоял из роты солдат, двух блиндажей для их размещения, двух гаубиц в окопах и двенадцати пулемётных гнёзд, которые призваны предотвратить штурм ОП японской пехотой. Пулемётные гнёзда располагались по периметру ОП, тогда как гаубицы были в её центре, при взгляде сбоку заметить ОП было не так то просто - и гаубица, и пулемётные гнёзда, и ходы сообщения, и блиндажи, были зарыты под землю и хорошо замаскированы. Солдатам, сражающимся в ОП, полагалось иметь не винтовку мосина, а либо пулемёт Мадсен, либо самозарядную скорострельную винтовку.

Самым страшным горем для современника, наблюдающего за строительством УРа стало отношение солдат к боеприпасам. Патроны порой просто выкидывали, интенданты нарушали всякие положения о их хранении, а в самом тяжёлом случае - солдаты умудрились выбросить патроны в траншею, чтобы взять себе на растопку ящики... Солдаты, конечно же, были отправлены на фронт, прямо под японские пули, причём в их винтовках не было ни единого патрона. Но надо же было что-то делать! Строгость наказания помогала, но не сразу, страх простых русских мужиков перед наказанием был так себе, слабым. Булатов, естественно, знал о проблеме, но и он не мог сделать ничего, кроме как наказать виновников. Все, кто неуважительно относился к военному имуществу, немедленно пополняли ряды строителей, причём никто обратно их в солдаты брать не собирался - если не умеют с винтовкой, сладят с лопатой и кайлом. Конечно, каторжники, как их прозвали на трудовом фронте, не добавляли солдатам радости.