– У меня в гостях Эмиль…

– Женя, до финального теста осталась неделя.

– Да что с вами со всеми происходит?

– Что не так?

– Как помешаны все на этих финальных тестах…

– Не дерзи, девочка. Хорошо, что тебя не слышит отец.

– Прости, мамуль, просто я тоже нервничаю.

– Не делай глупости, милая, и помни – мы любим тебя.

Экран погас, оставив меня наедине с Эмилем. Правда, и запал в нас также испарился как не бывало.

– Евга, лучше мне уехать домой, – мрачно произнес парень и спустя несколько минут, сухо чмокнув меня на прощание, исчез в сгущающемся полумраке вечера.

Отчасти я его понимала. Представляю, каково парням сдерживать бушующие гормоны. Только если инъекциями. Но чаще встречались те, кто терпел либо пользовался услугами разгульных дев. Что тоже было опасно. Заразные болезни никто не отменял.

Ну… Пожала плечами. И к лучшему! Терять невинность раньше времени не хотелось, где-то в глубине моего сознания жила неуверенность. Люблю ли я Эмиля? По-настоящему ли? Поживем – увидим. Я прошла на кухню, поставила чайник на электроплитку – горячий чай с малиной перед сном был бы в самый раз.

Наступил долгожданный день финального теста. Долгожданный для многих, не для меня. Проснулась с утра с четким чувством легкой тревоги. Казалось, все вокруг сулило грядущие неприятности. Отключили горячую воду, потом не завелся авиан, и пришлось ехать до школы на общественном транспорте. В школе… Оживление в школе не видел только слепой. Волновались все. Даже я поддалась общему настроению.

Немногим позже в церемониальном зале нашего города собрались выпускники и выпускницы в красных мантиях. Ткань цвета крови символизировала главный день в жизни каждого. День определения судьбы.

В огромном светлом помещении, стены которого казались сотканными из окон, стояло несколько десятков новейших анализаторов крови. Школьники садились в удобные кресла, которые подстраивались под контуры тела. Подлокотники кресел являлись зажимами, чтобы человек не мог навредить себе неосторожными или резкими движениями. К креслу подключались две компьютерные панели – тач-экраны на стойках с каждой стороны, на которых высвечивалась вся информация во время тестирования.

Рядом с каждым устройством стояли два человека. Директор школы – землянин и наставник – фомальгаутец. Они контролировали проведение анализа, удаляли детские чипы и наносили группу крови на запястье. Я видела в этих цифрах и буквах клеймо. По-другому и назвать их нельзя – скот, помеченный на службу Бессмертным и государству. Благими целями прикрывался тотальный контроль.

Фомальгаутцы – светлокожие люди, с волосами чисто-белого цвета, самая аристократичная раса Империи. Вот уж кто был как на подбор! Мужчины как однояйцевые близнецы с правильными чертами лица, высокие и статные. Очень красивые люди. На церемонию они пришли в одинаковых одеждах черного цвета: широких шароварах и не менее просторных рубахах, отороченных серебром. Замени одного на другого – и не поймешь, что произошла подмена.

Я наблюдала через стекло из зала ожидания, как через процедуру посвящения проходят мои друзья и подруги, и, не осознавая, тянула время. В конце концов дождалась той минуты, когда ко мне подскочил счастливый Эмиль, потрясая своим запястьем:

– Вторая категория. Группа БА24С. Все подтвердилось!

Кисло улыбнулась ему в ответ. Рано или поздно, но придется идти на процедуру. Ох, и чует мое сердце недоброе.

– Очень рада за тебя.

– Ну, чего ждешь? Давай… Твоя очередь, и поедем праздновать!

А на меня нахлынула тоска. Все сжалось в груди. Последний рубеж, разделяющий меня с детством. Собственно, с чего бы мне печалиться? Я и так жила с клеймом вот уже двадцать лет, потому встряхнула головой, отгоняя наваждение, и сделала шаг.

– Ваша кровь принадлежит первой категории, группа АГ89С. Поздравляем.

В кресле соседней школы сидел довольный Иван со Крейн – заносчивый сынок богатых родителей. Он гордо кивнул, выжидая, пока номер отпечатается на запястье. Лазерные технологии делали процедуру быстрой и безболезненной. Ну вот, спешите приветствовать! Новоиспеченный банкир или руководитель завода готов.

В понимании принадлежности человека к определенному кругу ничего сложного нет. Первая буква показывает саму категорию. А – первая, Б – вторая, В – третья. Хуже всего тем, у кого категория была К. Ниже еще не встречалась.

Вторая буква – это группа внутри категории. Та же система.

Цифры – это маркер способностей. Здесь появляется у людей выбор. Профессий внутри подгруппы много, поэтому недовольных мало.

Что касается последней буквы – это маркер измерения. В нашем случае С – Солнце.

– Женька, ты чего ждешь? – ко мне подскочила довольная Мари, тряхнула великолепной гривой каштановых волос, рассыпавшейся по ее спине блестящими волнами. – У меня все отлично! Смотри! – Она протянула мне руку, всем настроением показывая, как счастлива своей свободе.

Я вздохнула. Мари и Эмиль ждали меня. А наставники ободряюще улыбались каждому школьнику. Они улыбались и мне.

– Здравствуйте, – произнесла я, робко приблизившись к анализатору. – Евгения со Лярина.

– Приветствуем на пороге во взрослую жизнь, – несколько жеманно произнес фомальгаутец, равнодушно скользя по мне взглядом. – Меня зовут Анту фаль Ан. Садитесь.

Анту фаль Ан. Я хихикнула. Смешно. «Будешь в уме, Антуан» – нарекла его с легкой руки, пока залезала на кресло. Оно нежно обхватило меня, погружая в мягкий комфорт. Стойка приподнялась, подняв сиденье над полом так, что мои глаза оказались на уровне глаз мужчин.

– Положите на подлокотник вашу правую руку, Евгения, – попросил Анту Ан.

– И левую руку, юная леди, – сказал седовласый мужчина, первый директор нашей школы, Михаил со Конев.

Да уж… Приставки измерений только портят имена. Хорошо их не обязательно произносить каждый раз, а только при знакомстве либо на официальных приемах.

Мою руку тут же обхватили закрепители. Попалась птичка…

– Вторая категория, группа БС33С. Неплохая группа для взрослой жизни. Вам повезло.

К цифрам, присвоенным с рождения, подъехал белый робот на рукаве-штанге, похожий на старый добрый фен. Сначала что-то пискнуло, и фен превратился в светодиодный фонарик с тысячами мелких огоньков. Под голубым свечением все буквы и цифры исчезли, оставляя кожу девственно чистой. Раздался двойной писк.

– Поздравляю, родительский контроль снят, – сухо прокомментировал процесс фомальгаутец.

– А куда он делся?

– Растворился в крови, выйдет в течение суток естественным путем.

К правой руке на второй штанге приблизился еще один робот. Тонкие пальцы машины обработали кожу руки, выдвинулась игла. Я смотрела, как по прозрачной трубке набирается кровь. Анализатор вобрал нужное количество в себя, и потянулись томительные две минуты.

Радостные лица Эмиля и Мари… Чудесная группа поддержки усиленно махала мне руками.

Пип-пип-пип… Ну вот, наконец-то… Фен загорелся фиолетовыми огоньками и прижался к запястью.

– Что такое? – вдруг раздались удивленные голоса. – К-а-а-ак такое может быть?

Михаил Конев свел брови к переносице, быстро касаясь пальцами экрана, проверяя цифры и запрашивая какие-то данные.

А фен печатал буквы на моем запястье, превращая их в тонкие белые шрамы навечно…

А… А…0…0…0… А…

Я зажмурилась… В это время фен пискнул в последний раз и отъехал. Рукава анализатора подобрались, а держатели расцепились. Я поднесла запястье к глазам. Это не укладывалось ни в какие рамки.

АА000А. Бред! АА000А.

Я сглотнула слюну. Во рту внезапно пересохло. Кровь прилила к вискам, и бросило в жар:

– Что это значит?

Встревоженные лица мужчин и непонимание на их лицах, приближающиеся к креслу остальные наставники. Все они только ухудшили ситуацию. Я испугалась. Сильно-сильно! Быстро спрыгнула с кресла и ринулась из зала вон. Быстрее! Еще быстрее! Вон!