Сэм рассказал, как воспрявшая было из-за раскола криминальная шушера быстро вынуждена была уяснить, что Мстители, даже в разобщенном виде, не потеряли эффективности. Тем более, что Старк лечил душевные раны славным добрым мордобоем, отрываясь на плохих парнях, коих всегда на его долю хватит с избытком, так что пока никаких громких дел. Капитан Америка может смело взять отпуск и залечь на дно.

Стив же рассказал о своей работе, и постепенно разговор перешел в исповедь о криокамере Баки. О руке, Старке, о чувстве вины, о Солдате.

- Он тебе хоть сказал, почему не признался, что помнит?

Стив усмехнулся.

- Да, подумал, что так будет лучше. Я могу его понять, он тогда был на нервах. Взрыв в Вене…

Сэм странно хмыкнул.

- Ну не знаю, приятель. Барнс, конечно, тот еще фрукт, но ты к нему не на чай заглянул. Знаешь, когда у меня на крыше немецкий спецназ, а передо мной стоит чувак в костюме Капитана Америка и запрашивает статус, решая, помогать мне с этим дерьмом или нет, я бы в последнюю очередь играл в непонимающего.

- Сэм, на него ведь повесили теракт…

- А я о чем? Помнит он тебя целиком или частично, ты пришел как союзник, а он тебе считай в лицо заявил, что знать тебя не знает.

- Это похоже на Баки, - упрямо хмыкнул Стив. – Не принимать чужую помощь, когда трудно.

- Ну, тебе виднее, - сдался Сэм и перевел тему на то, как обустроились остальные беглецы.

А Стив, в свою очередь, крепко задумался.

*

Эта мысль не шла у него из головы, крепко засев в нем занозой.

«Ты Стив. Я в музее читал про тебя…»

Он соврал. Баки соврал ему, и соврал сознательно. Более того. Он прикрылся Зимним Солдатом. Зачем? Ладно бы, Стив просто нашел его, заглянул к нему в дом, и у Баки было бы время приглядеться, прислушаться, понять, что все в порядке. Но когда на крыше немецкий спецназ… Сэм прав, этим все не объясняется.

Прикрываться Зимним Солдатом…

Все остальное было правдой. Стив не сомневался в причинах, по которым Баки не обратился за помощью, по которым не дал о себе знать. Это объясняло все, кроме вот этой детали. Ложь. Причем, сиюминутная, спонтанная. Словно он, как пойманный с поличным, изо всех сил пытается все отрицать. Но… зачем ему отрицать?

«Если пришлось бы с тобой драться…»

Разве он когда-нибудь прежде…

Запонки.

Эта мысль ударила наотмашь, и Стив какое-то время лежал, оглушенный ею. А ведь было уже. Было! Это же Баки, бруклинский дружище Бак… который однажды уже бегал вот так от него.

Запонки.

Не может же быть, что…

Ох нет, Бак, пожалуйста. Только не это.

*

Он не стал читать код, глядя, как просыпается Баки. Теперь – Баки. Когда тот повел головой, сильно жмурясь, Стив подошел и отстегнул крепления. Баки открыл глаза, проморгался и помотал головой, сгоняя сонливость.

- Стив? – голос его звучал сипло, и Роджерс еще раз поразился, насколько по-разному они говорят – у Баки голос был выше, наполнен модуляциями, сложными гармониками и эмоциями: тепло, непонимание, удивление…

- Нужно поговорить.

И по тому, как он это сказал, Баки понял все как-то по-своему. Он прошел в комнату и медленно опустился в кресло, как деревянный, не сводя со Стива напряженного взгляда, и в глазах его была паника человека, который лихорадочно пытается вспомнить, что он натворил. Хотя, вопрос не в том, «что» – Стиву и так было обо всем известно. Вопрос в том, о чем именно из этого «натворил» Роджерсу стало известно только теперь.

Баки смотрел на него долго и испуганно, пока не выдержал:

- Что я сделал?

- Это я и хочу узнать, - с каким-то горьким вздохом сказал Стив. Он возвышался над Баки, скрестив руки на груди, и взгляд его был тяжелым и печальным. – Что ты сделал?

Баки непонимающе нахмурился.

- Ты же знаешь. Обо всем, даже больше меня…

- Я спрашиваю не о Солдате. А о тебе.

Молчание. Тяжелое и густое.

- Знаешь, а я ведь поверил. Звучало очень убедительно. Принял твои причины, потому что они объясняли почти все. Кроме лжи. Ты не сказал, что ты меня помнишь…

- Я же уже объяснил, - начал было Баки, и Стив прервал:

- Ты соврал мне. Не будь там спецназа, все было бы так, но я пришел как союзник, а ты не стал сотрудничать.

Баки молчал, глядя в пол. Сурово и напряженно.

- Знаешь, я все думал… прикидывал так и эдак. Прошло столько лет, событий, мы теперь уже не те, что раньше. У тебя могли быть причины. Но если ты тот Баки, которого я помню, была только одна причина, по которой ты стал бы прикрываться беспамятством от меня. Запонки, Бак.

Баки резко вскинул голову.

- Ты это помнишь?

- Помню, - признался Барнс глухо, снова опуская глаза. – У меня было собеседование. Самая первая работа. Я волновался до дрожи в коленях, надел лучший костюм. Ты дал мне отцовские запонки, серебряные, для лучшего впечатления и на удачу… Меня не взяли.

- Что было дальше, помнишь?

- Я был расстроен. Пошел гулять с Элли Девенпорт и ее сестрой. И потерял одну. В парке. Кажется, в парке.

- И больше недели, насколько мне помнится…

- Я надеялся ее отыскать. Все там обшарил по нескольку раз…

- И в итоге сознался только тогда, когда я тебя подкараулил у дома и заставил объяснить причину, по которой ты не хочешь со мной больше знаться. Еще думал, что ты на меня обижен, что я сделал что-то не так…

- Стив…

- Не надо больше врать мне, Бак. Ты же эти два года прятался не от ГИДРЫ. И сделал вид, что не вспомнил, по той же причине. Я хочу ее знать. Что случилось? Что ты сделал?

Он молчал долго, сглатывая горлом, словно его вдруг сдавило.

- Я убил трех человек, - сказал он глухо. – Не Зимний Солдат. Я сам.

Повисла тишина. Стив не был удивлен. В глубине души он ждал чего-то подобного. Баки вдруг засмеялся, зло и тихо. У Стива мурашки поползли по спине от этого смеха. Баки невесело смеялся, и, о, небо, это было так похоже на подступающую истерику, что становилось жутко.

- Мразь я, Стив, - смеялся Баки. – И трус. Даже покончить с собой не смог… Они… я убил…

Широкая ладонь с маху запечатала ему рот, ударив по губам и заставив страшное признание оборваться.

- Я не хочу знать деталей, - хрипло выдавил Стив. – Скажи только одно. Это было необходимо?

Кивок. Совсем слабый. Но это было утверждение, и Стив принял его.

- Хорошо. Мне этого хватит.

Тишина тяжелым одеялом обвалилась на них и погребла под собой.

И Стив почувствовал влагу, скользнувшую ему под ладонь. С двух сторон. Баки крупно вздрогнул в первом скручивающем спазме рыдания, и живот у Стива свело. Он убрал руку и сделал шаг ближе. Опустился на колени перед креслом, руки сами взметнулись на трясущиеся плечи.

Баки мучительно застонал, приникая к нему, тычась лбом в плечо. И из его глотки вырвался долгий, леденящий душу вой, полный ужаса, боли и вины. В этом вое был Зимний Солдат, кровь, собственная ущербность, двадцать первый век, одиночество, постоянный страх поимки, люди в белых халатах, обнуления, выстрелы…

И жертвы, жертвы, жертвы…

Стив не знал, как его успокоить. Не знал даже, нужно ли это. При нем Баки не плакал так никогда – навзрыд, срывая горло, сотрясаясь всем телом, словно в конвульсиях. Сколько же это все в нем копилось…

Стив беспомощно гладил его голову и широкую спину. Слова сейчас были тоже беспомощными. Что он ни в чем не виноват. Что он – его, Стива, единственная семья. Что Стив никогда не откажется от него. Что они обязательно справятся. Все страшное уже позади, все кончилось. Пора жить дальше.

Беспомощные слова. Но Стив говорил, испытывая потребность говорить хоть что-нибудь.

Вряд ли Баки слышал его. У него наверняка шумело в ушах от крови и собственных криков. Но главными были даже не слова, а их интонации. Стив говорил, убаюкивал, мышцы под его ладонью корежила судорога, но вой прекратился. Баки теперь просто плакал. Горько, кусая футболку на плече у Стива. Захлебываясь и сотрясаясь крупной дрожью, словно все, что с ним случилось, наконец, прорвалось и исходило слезами.