После этого к фуфу он больше не притрагивался. А вот ананасовый сок начал пить каждый день.

Фрукты компенсировали почти полное отсутствие сахара. Его заменяли медом, привозными финиками и инжиром. Фрукты Стив старался оставлять на завтрак, тоскуя по йогуртам и сыру. Молока, несмотря на выращивание коз, здесь почти никто не пил, да и климат не позволял всерьез заниматься обработкой молочных продуктов. Привозное сливочное масло ценилось на вес золота.

Фруктов было в избытке. Стив уже успел попробовать какие-то ярко-голубые ягоды, похожие на голубику, гуаву, сметанные и звездчатые яблоки, а так же цитропсисы – по виду и вкусу похожие на мандарины, но слаще, вот только пахнущие почему-то бензином. Впрочем, среди фруктов неожиданностей было меньше. В избытке здесь было бананов, манго, ананасов, кокосов и папайи, последней особенно. Утром они пили смузи из них, чей состав на вкус определить даже сыворотка не помогала. И еще здесь оказался на удивление вкусный кофе.

Кое к чему у Солдата проявлялись склонности. Например, к длинным, похожим на баклажаны африканским грушам или рогатым дыням, отдаленно смахивающим на оранжевые огурцы, а на вкус как банановое пюре.

А кое-что Солдат не ел. Даже то, что Баки в свое время любил. Например, сорбеты, за неимением молочного мороженого. Он вообще не ел холодного, хотя Стив лично просил сделать какой-нибудь аналог. Баки мороженое любил. А Солдат не трогал. В итоге Стив съедал все сам, мучимый дилеммой.

Можно было бы приказать… сказать Солдату попробовать это, и фруктовое пюре со льдом и соком, может быть, ему бы даже понравилось. Наверняка бы понравилось. Стив был в этом уверен.

Но такого приказа он не давал и уже понимал, что не даст.

Не потому даже, что приказывать что-либо съесть он считал глупым и недостойным. Просто Стиву казалось, что в сознании Солдата лучше отпечатается не то, что сорбет оказался вкусным, а то, что Стив дал ему право самому решать, хочет он есть его или нет. Осознанное действие. Выбор.

У Солдата здесь есть права. Их немного, но они есть. Это главное, что он должен осознать. Приказ лишает его всякой ответственности за действие, ведь приказ есть приказ. Сказали – сделал. А если он не хочет есть пюре со льдом… значит, не хочет. Тоже результат.

Тем более, что лед…

Стив отгонял от себя эти мысли.

*

С появлением кровати Солдат открыл для себя музыку. Это был проигрыватель для дисков на пальчиковых батарейках. Конечно, плеер был бы гораздо компактнее и удобнее, но Стив остановил свой выбор на этом варианте. Диск, как в свое время пластинка, был не просто носителем данных. Это была вещь. А вещь обычно имеет в сознании какой-то маркер, или начинает его обретать со временем. Новая вещь, старая вещь, моя, чужая, любимая, нелюбимая и так далее. Стиву хотелось создать хоть какие-то связи между Солдатом и вещами в этой комнате. Казалось, что это лучше поможет его понять.

И еще – он не хотел, чтобы Солдат прятался в наушниках. Стиву хотелось знать, какую музыку он слушает, какую, может быть, поставит дважды. Это тоже было важно. Это давало больше фактической информации, а Стив по ней голодал.

Он собирал музыку как простой и безвредный вид удовольствия, и долго разъяснял Солдату полезные свойства музыки, от релаксации до заполнения пробелов в знании музыкальных стилей разных времен и стран. Он не считал, что Солдату особенно нужны такие знания, и даже не был уверен, что Солдат понял и принял все из его объяснений. Но слушать музыку тот начал только с появлением кровати, и Стив вынужден был расписаться в полном своем бессилии понять, как они взаимосвязаны.

Он подолгу смотрел в монитор, как Солдат ставит диск, казалось, любой случайный, и садится на кровать, поджав по-турецки ноги, листая журналы, тот же «NG». Под какую-то музыку, в основном – под классическую, он просто лежал, глядя в потолок. Под другую, правда, очень редко, наматывал круги по комнате. Обычно такое случалось, когда звучало что-то ритмичное, но раз на раз не приходился.

И в очередной раз глядя, как Солдат лежит на кровати без движения, Стиву пришла в голову одна идея.

- Лови, - на следующий день в самом начале третьего часа Стив бросил Солдату теннисный мячик, и тот легко поймал его тремя пальцами. – Для координации движений. Два условия: не бросать им в камеру и в мониторы.

Тот кивнул. И до самого криосна сидел на кровати, поджав ноги, бросая мячик по траектории пол-стена-рука. Но на мячик не смотрел, словно полностью погрузившись в музыкальный ритм. Или Стиву так только казалось.

*

А на следующий день после ответа «все, что хочешь» Солдат задумчиво спросил:

- Мне можно передвигаться вне этой комнаты?

Сперва Стив растерялся.

- Нам выделены только эти помещения. Ты хочешь выбраться отсюда? Или на прогулку?

Солдат кивнул. Стив не очень понял, то ли выбраться, то ли на прогулку, но запросил у Т’Чаллы разрешение, на всякий случай. Тот разрешил гулять по коридору в условленное время, когда им перегородят все крыло, но предупредил при этом, что если питомец вдруг сбежит, Стив будет по джунглям ловить его сам.

Тот согласился. В этот день он отменил тренировку, и после еды они выбрались к широким панорамным окнам.

Влажные тенистые джунгли раскидывались отсюда сплошной пестро-зеленой палитрой, сколько хватало глаз. Солнце искрилось в белой пене водопадов, питающих один из многочисленных бурных притоков реки Огове; над водопадами висели яркие дуги радуг. Туманная дымка укутывала густую крышу вечнозеленого тропического леса, испещренного слоновьими тропами на нижнем ярусе, прозванном путешественниками и учеными «зеленым адом». Небо целыми стаями рассекали птицы, и хотя их криков не было слышно, лес кишел жизнью. Отсюда, с высоты, его зеленый полог выглядел мрачным и совершенно непроходимым.

Было в нем что-то первозданное. Изначальное, доисторическое. «Затерянный мир» Артура Конан Дойла.

Почему-то Стиву вспомнилось утверждение, что многие виды живых существ здесь до сих пор не открыты.

Солдат во все зрачки вбирал раскинувшиеся внизу джунгли, гремящий дым водопадов, долго смотрел серыми глазами Баки на выплывающую из тумана статую огромной, скалящей зубы пантеры, выбитую из цельного массива скалы. Влажную от клубящихся вокруг облаков и недавно прошедшего ливня.

- Мы можем вернуться? – спросил он глухо, не отрывая взгляда от панорамы за окном.

- Да, если хочешь, - удивился Стив, и Солдат быстрым шагом направился обратно в комнату. Стив, не отставая, двинулся следом. Войдя в знакомое белое пространство, Солдат замедлил шаг, потом и вовсе сел на кровать и замер. Неподвижный, с абсолютно прямой спиной.

- В чем дело? – Стив опустился рядом.

- Ты нарушил устав, - негромко сказал Солдат. Стив опешил. Разве он сам не просил прогуляться?..

- Я получил разрешение у владельца здания, так что все в порядке.

Солдат упрямо мотнул головой.

- Ты нарушил устав. За нарушение устава следует наказание.

- Сам будешь меня наказывать? – Стив улыбнулся, но, увидев в глубине серых глаз что-то темное, улыбаться перестал. – А если ты о тех, кто этот устав писал и вводил в исполнение, то их уже нет. Наказывать некому.

Молчание. Хотя этот диалог уже шел на рекорд по количеству фраз от Солдата.

- Меня должны были списать? Из-за руки.

И по количеству вопросов – тоже.

- Нет. С чего ты взял?

- Я не выполняю заданий. Я бесполезен.

- Неправда, - ответил Стив. – Ты на реабилитации. Бионику тебе вернут, и будешь как новенький. А пока тебе надо восстановиться.

Взгляд Солдата вдруг опустел, стал совсем тусклым. Мертвым. Воздух вокруг налился свинцовым молчанием.

- Так нельзя.

Он сказал это негромко, без убежденности. Без особой надежды в голосе. И Стив вдруг испугался поверить смыслу этого «так нельзя». Смыслов было слишком много.

Тебе нельзя так обращаться со мной, потому что это наказуемо… или…

Нельзя давать волю, если вскоре все это кончится. Когда я вернусь к ним, и они меня обнулят. Он впервые за все время продемонстрировал какое-то… отношение к происходящему.