Эйдан не ответил. Его мертвые глаза смотрели будто сквозь учителя.

– Я знаю, что это тяжело, друг…

Эйдан невесело усмехнулся: «тяжело» было слишком явным преуменьшением.

– Это ужасно, – поправился Армитэдж. – Но тебе все еще необходимо есть, дышать, заботиться о себе. Ты должен жить дальше. Ведь именно этого хотел бы Дин, – ему стало немного стыдно за то, что он пытался заставить Эйдана хоть что-то сделать, используя память о его возлюбленном.

– Вы не знали его, – огрызнулся Эйдан, но Ричард не обратил на это внимание.

– Я знаю, что он любил тебя, – продолжил он твердо. – Мне этого достаточно для понимания, что он хотел бы, чтобы ты заботился о себе. Но раз ты не в состоянии сделать этого сам, я тебе помогу.

Больше не церемонясь, он снял с Эйдана влажную одежду и заставил сесть в круглую деревянную лохань в центре комнаты. Брюнет подчинился, слишком раздавленный произошедшим, чтобы спорить или стесняться собственной наготы. Он сел, обхватив колени руками, – слабый и беззащитный, как новорожденный младенец. Книготорговец перетащил котел поближе и начал аккуратно обмывать его горячей водой, но, несмотря на это, юноша все равно дрожал. Он никак не мог согреться, ведь этот холод шел от его сердца. Уткнувшись головой в колени, он сотрясался в беззвучных рыданиях, и его слезы стекали вниз, смешиваясь с водой.

Закончив отмывать волосы Эйдана, Ричард заставил его встать и завернул в одеяло. Он хотел бы сказать что-то, чтобы утешить своего бывшего ученика, но не мог подобрать слов. Тогда он просто ласково погладил его по щеке, а затем обхватил второй рукой, привлекая в объятия. Эйдан вновь подчинился, как безвольная кукла. Его голова тяжело легла на плечо Армитэджа.

– Я сочувствую твой потере, мой друг, – прошептал Ричард ему на ухо. – Не позволяй никому думать, что твоя боль слабее, чем она есть, или твоя утрата не так важна, если вы с мистером О’Горманом были просто любовниками, а не супругами. Ты стал вдовцом, Эйдан. Вы любили друг друга всю жизнь, и у тебя есть полное право скорбеть.

– Спасибо… – выдохнул Эйдан.

Книготорговец взял его за плечи и отступил на шаг:

– Он заставил меня поклясться на «Божественной комедии» Данте, что я позабочусь о тебе. И я сдержу обещание.

Эйдан невольно улыбнулся:

– Он заставил вас поклясться на вашей любимой книге? – это было так похоже на Дина, на умного, целеустремленного Дина.

Ричард кивнул и тоже улыбнулся:

– А теперь тебе надо поесть и отдохнуть.

Но, несмотря на терпеливую настойчивость Армитэджа, Эйдан отказался есть и, после долгих уговоров, согласился лишь выпить немного воды. Это было большее, на что он был способен.

Он также отказался занять кровать хозяина и устроился на ковре около очага. Учитель присел на колени рядом с ним, укутал в теплое одеяло и гладил по голове, пока юноша не закрыл глаза. Но стоило книготорговцу уйти, оставив Эйдана в одиночестве, как он вновь открыл глаза, бездумно следя за отблесками огня в камине. Эйдана Тернера больше не существовало – от него осталась лишь пустая оболочка, наполненная болью. Как бы он хотел ненавидеть их всех – преподобного Блэкхока, леди О’Горман, своих родителей, Дина за то, что он убил себя и бросил его, даже самого Господа Бога… но он был слишком слаб для этого. Все, что он хотел сейчас, это уснуть и больше не просыпаться.

Эйдан не знал, заснул он или нет. Это было больше похоже на воспоминание, чем на сон. Впрочем, воспоминанием это не могло быть – он был слишком мал тогда. Просто одно из тех событий, о которых рассказывают годы спустя, а воображение само выстраивает картину произошедшего.

Кудрявый темноволосый малыш сидел на коврике на кухне О’Горманов. Сидел и ревел во все горло. Светловолосый мальчишка лишь немногим постарше испуганно смотрел на него, прячась за юбку нянечки.

– Няня? Почему он плачет? – озадаченно посмотрел он на женщину ясными голубыми глазами.

– Не знаю, сладкий.

– Может быть ему скучно? – предположил малыш.

Маленький Дин бросился в свою комнату и притащил любимую игрушку – коня на палочке с яркой красной гривой. Он вернулся на кухню и положил его перед малышом, но тот не успокоился. Тогда блондин притащил еще одну игрушку, и вскоре перед темноволосым плаксой выросла уже целая гора, но он так и продолжал реветь, размазывая слезы по покрасневшему личику.

– Не помогает, – растерянно обратился Дин в нянечке.

– Попробуй с ним поговорить, – предложила женщина, отвлекаясь от замешивания теста для хлеба.

Блондин кивнул, отодвинул игрушки и сел на коврик напротив малыша, который посмотрел на него сквозь слезы, всхлипывая и сопя. Дин оглянулся на нянечку через плечо.

– Но я не знаю, как его зовут, – извиняющимся тоном проговорил он.

– Миссис Тернер сказала, что его зовут Эйдан, – усмехнулась женщина, с доброй улыбкой глянув на детей.

Дин обернулся к малышу и осторожно взял его за ручку.

– Привет, Эйдан, – улыбнулся он.

Эйдан вздрогнул и распахнул глаза.

– Прости, не хотел тебя будить, – виновато проговорил Армитэдж, ставя на стол тарелку с виноградом.

Юноша закашлялся. Его горло пересохло, а на губах застыла соль – видимо он опять плакал во сне.

– Я ходил в город, пока ты спал, – рассказывал Ричард, наблюдая, как Эйдан встает и перемещается в одно из кресел. – Встретил одного из слуг О’Горманов и узнал новости из поместья.

– Какие? – хрипло спросил Эйдан; было такое чувство, что он не разговаривал уже лет десять.

– Расскажу, когда поешь, – распорядился Армитэдж, передавая ему миску с кашей и ложку.

– Мне не настолько интересно… – хмыкнул юноша, который от вида еды вновь почувствовал тошноту.

Ричард подтолкнул миску поближе к нему, но брюнет отрицательно покачал головой. Книготорговец огорченно вздохнул. Дин дал ему задачу позаботиться о своем возлюбленном, но это было весьма сложно, ведь Эйдан, определенно, не хотел больше жить. Оставалось только надеяться, что время залечит его разбитое сердце.

– Пожалуйста, Эйдан, – попросил Ричард.

И юноша сдался, сунув ложку каши в рот и с трудом проглотив. Его желудок тут же взбунтовался, и он отодвинул тарелку.

– Я узнал, что они собираются похоронить Дина на западном холме за поместьем, – все же рассказал книготорговец, оценив его попытку. – Церемония состоится в полдень. Вероятно, ты должен был об этом узнать.

– Зачем? Вряд ли меня подпустят близко…

– Близко, нет. Но ты можешь посмотреть издалека. Если хочешь, я схожу с тобой. Возможно, тебе станет проще, если ты сможешь попрощаться с любимым.

– Возможно… – прошептал Эйдан.

Он знал, что книготорговец прав. Он нуждался в этом. Часть его души все еще отказывалась принимать смерть Дина до того, как он увидит похороны своими глазами. Это было больно, но необходимо.

– А когда похороны закончатся, мы обсудим твое будущее, – продолжил книготорговец, поставив на стол кружку с водой.

– Какое будущее? – спросил Эйдан перед тем, как сделать глоток.

Он опустил взгляд на жидкость в кружке. Это все было так глупо – пить, есть, спать, дышать… Зачем? До этого момента он делал все эти мелочи, не задумываясь. Они поддерживали его жизнь, чтобы он мог работать на ферме, чтобы мог дождаться следующей встречи с Дином. Но больше его никто не ждал.

– Которое тебе предстоит построить, – с нажимом ответил мужчина.

– А если я этого не хочу? – откликнулся Эйдан, отводя взгляд.

– Боюсь, у тебя нет выбора, – возразил Ричард, скрещивая руки на груди.

Эйдан уже раскрыл рот, чтобы возразить, но передумал. Ему нечего было сказать.

Вчерашний дождь сменился туманом. Улицы Санкт-Петера затянуло белой призрачной дымкой. Эйдан поправил треуголку и отправился вниз по улице Истборо, будто Летучий голландец, рассекающий волны таинственного океана. Неохотно, но мистер Армитэдж все же отпустил его на похороны Дина в одиночестве.

Выйдя за пределы города, Эйдан срезал путь по тропинке через фруктовые сады Эванса. Похолодало, и тонкие ветви яблонь были похожи на длинные черные пальцы, силящиеся разорвать туман.