Тандетников пытался договориться с архангельским корреспондентом о более крупной сделке? Других поселений староверов, обладателей древних икон, у Тандетникова не было на примете, и проигрыш вынудил пойти на рискованный шаг — отправить группу в Нетесовский район, грабить в непосредственной близости от пристанища матери?

Картина прорисовывалась все четче. Единственное, что оставалось загадкой: прежние маршруты «десантников» за старинными образами.

— Виктор Петрович, мне кажется, в Коломну ездили не зря, — сказал Шатохин.

— Вот как? — Пушных посмотрел вопросительно.

— Помните Ефима Лоскутова?

— Который дома покупал, статьи писал?

— Да. Я еще, когда первый раз просматривал его статьи, обратил внимание, как он подробно описывает свои путешествия в скиты. Вот. Теперь выписки сделал. — Шатохин положил лист на стол полковнику.

«…В Мадоге — окраинном населенном пункте района, где всего двенадцать жилых домов и куда хоть с трудом, но можно добраться автотранспортом, — пересаживаемся на коней. Едем верхом до Ергайского ельника, там спешиваемся. Теперь путь пешком, но уже недолгий, семь километров на северо-запад», — прочитал Пушных первую выписку.

«В Мадоге», «до Ергайского ельника», «семь километров на северо-запад» — было подчеркнуто.

Текст из другой статьи: «…Трудовая пчелка» — отделение колхоза. Нарекли его так потому, что занимаются здесь исключительно пчеловодством. Сюда уже от центральной усадьбы колхоза нет летом пешего пути, а нашей этнографической экспедиции и от этого тупикового местечка шагать да шагать прямиком через Весеневское болото до «Маяка» — фосфоресцирующего в темноте догнивающего ствола дерева с единственным суком-обрубком…»

— Прямо-таки путеводитель по скитам, — прочитав вторую выписку, сказал Пушных.

— Я думаю, если скиты и там ограблены, может оказаться, что он ни при чем. Только не нужно было так конкретизировать.

— Почему, собственно, не нужно? — не согласился Пушных. — Были в экспедиции, на своей земле.

— Вы же сами сказали: путеводитель, — напомнил Шатохин.

— Сказал. Но если он обязан шифровать, то для чего мы? Ладно. По всем этим местам, описанным Лоскутовым, сделаем срочные запросы.

Ограбления в старообрядческих поселениях, путь к которым с точностью описал учитель рисования Лоскутов, были. В трех из пяти. В Тюменской и Пермской областях. Воссоздать в деталях, как развертывались события, кто налетчики — не удалось; потерпевшие тоже с милицией разговаривать не пожелали, на снимки посмотреть отказались. Но в близлежащих деревнях кое-что сказали. По рассказам, в предыдущих ограблениях участвовали в двух случаях по три человека, а однажды — это было неподалеку от угодий «Трудовой пчелки», — вчетвером орудовали.

— Еще и четвертый в честной компании. Сам Тандетников, конечно, не мог быть, — получив эту весть, сказал Пушных утвердительно.

— Даже при желании, — поддержал Шатохин. — Он дальше чем до гаража, полкилометра по асфальту, пешком не ходил.

— Кстати, напомни, Алексей Михайлович, как ты вышел на Лоскутова?

— Фотоиндивидуал позвонил по межгороду Зимаеву, а тот знаком с учителем.

— После твоего предложения принести иконы, позвонил?

— Да. Сразу.

— Зимаев, Зимаев, — повторил полковник фамилию гравера из Коломны.

— Может, зря с него так быстро сняли подозрения, — сказал Шатохин.

— Может быть. У тебя до встречи в Калинине с фотографом десять дней.

— Вдруг Кортунов в другом месте взять иконы рассчитывает?

— Еще один налет?

— Да.

— Не так просто его организовать. Тем более теперь, без Тандетникова. Да и дрожат за оставленное. Вдруг пожар в тайге, дожди проливные… И все они еще под бдительным наблюдением.

Участковый Сергей Красников пошел на болота проведать так и не встававшего бывшего кузнеца Василия.

Километрах в двух от Василиевой избы участковый заметил в траве и поднял тонюсенькую, сантиметров тридцать щепку. На ребрышке потемневшая от времени краска. Нетрудно было догадаться, что щепка от иконы.

Красников не знал что и подумать. А вот для лейтенанта Поплавского и для прилетевшего в Уртамовку Шатохина находка загадки не составляла: скорее всего, среди тех немногих икон, которые налетчики унесли-таки с собой, была и крупная по размерам. Появиться с ней, даже завернутой, на людях, — значит привлечь к себе внимание. Икону, по всей видимости, раскололи поперек и вдоль. Предпочли разломать, но унести. Значит, стоила того.

Что за икона?

Иона Парамонович Корзилов долго изучал находку. Измерял, через лупу рассматривал красочный слой, пролистывал свою тетрадку с описанием икон.

— «Богоматерь — Умягчение злых сердец». От нее осколок, — сказал он.

— Из скита Агафьи, Настасьи? — уточнил Шатохин.

— Да. Точных размеров иконы не знаю. Примерно шестьдесят пять на пятьдесят сантиметров.

— На слайдах и в числе четырнадцати ее нет.

— Любимая Агафьина. Рассматривать разрешала, а прикасаться, фотографировать — ни под каким видом. Я упоминал об этом образе. Забыли?

— Забыл, — признался Шатохин.

— Древнейшая икона. Говорят, в старину находилась в Иветском остроге. — Иона Парамонович пояснил: — Между Куролино и Ореховым Мысом стоял острог. Казаками-первопроходцами основан был. Как все официальные остроги Российского государства имел даже свой герб с изображением расомахи. По преданию, первый воевода получил одну из икон в дар из рук самого царя.

Помолчав, фельдшер сказал:

— Жаль. В особенности бабку Липу и Афанасия. Как такую потерю переживут… Да и Агафья. Хоть бы в чем перед кем вина у них была…

Сделай свою находку молодой участковый Сергей Красников раньше, когда еще в тайге шел поиск грабителей, расследование повели бы по-иному. Спрятанные образа, возможно, были бы уже найдены.

Решение разрубить на части ценнейшую икону налетчики приняли, когда поняли, что все награбленное им не унести. Значит, остальное спрятано поблизости от места, где валялся отщепок от иконы? Разговоры вокруг ограбления староверов уже поутихли, и налетчики должны вскоре вернуться за своей добычей.

А как будут добираться до Нетесовского района, до своего тайника?

Невозможно предусмотреть, как будут складываться события, пусть прежде столичные «гастролеры» приедут в крайцентр, там яснее станет; но обязательно нужно дать им возможность забрать из тайника иконы. В этом отношении наиболее важные для оперативников точки: Пышкино-Троицкое, Куролино, Ореховый Мыс, Тасеевский луг.

— Сушь сейчас, товарищ полковник. Лесоавиаохрана летает. Нужно договориться, чтобы в том районе не кружили, — высказал предложение Шатохин.

— Добро, — Пушных сделал пометку на листке. — Еще?

— Транспорт нужен. Вездеход, — добавил Хромов.

— Это само собой. Вот где место для него определить?

Тем временем, когда в кабинете начальника краевого уголовного розыска проходило оперативное совещание, в московском аэропорту «Домодедово» заканчивалась регистрация билетов на самолет, вылетающий в краевой центр. Известно было, что в Сибирь отправляется лишь один из прежних участников ограбления скитов — Ефим Игольников. Напарники — Кортунов и Магнолин — остались, но их места в ТУ-154 займут, составят компанию архитектору Союзкурортпроекта некие Мустафин и Середец.

— Сколько же их всего?! — спросил следователь Тиунов, когда полковник объявил об этом.

— Мафия настоящая. — Лейтенант Хромов хлопнул рукой об руку.

— Не знаю, как насчет мафии, но солидная компания…

Пушных рассказал: в абонентский ящик № 1742 на имя Тандетникова поступило еще одно письмо, теперь из Казани. А вечером того же дня взломали ящик, забрали письмо. Забрал приезжий из столицы Татарии. Похоже, сам автор письма. С большим опозданием узнал, что Тандетникова нет в живых и поспешил явиться за своим посланием. Приятель из Казани, в отличие от архангельского, был краток: вложить пятьдесят — сто рублей в искусство он не против.