— Снимемся на память? — предложил. — Можно с видом на Волгу.

— Стоит ли? — ответил Шатохин.

— Дело хозяйское, — не стал уговаривать, вернулся на свое место Кортунов.

Шатохин поднялся, приблизился к треноге, окинул взглядом образцы.

Снимки были обычные. Да и кто сумел бы показать мастерство, щелкая кадр за кадром с одной точки? Отсутствие колоритного фона, подтверждающего, что снимок сделан именно в Калинине, восполняла надпись в левом нижнем углу, выполненная буквами старинного начертания «Градъ Тверь».

— Хочешь заработать? — спросил Шатохин.

— Как?

— Переснять кое-что нужно.

— С собой?

— Да. — Шатохин кивнул на «дипломат».

— Покажи.

— Еще не договорились…

— Если порно, я сразу — пас, — твердо сказал Кортунов.

— Зачем такие страсти, — Шатохин засмеялся. — Предметы искусства. Нужны точные фотокопии. Сумеешь быстро сделать?

— Смогу… Какие предметы?

— Снимать будешь, увидишь.

Кортунов помолчал. Возможно, прикидывал, кем может быть незнакомец и стоит ли иметь с ним дело. Спросил:

— Когда надо?

— Сегодня.

— А размеры, штук сколько?

— Пять. Каждый снимок в трех экземплярах. Формат… — Шатохин взял со скамейки свой «дипломат», провел пальцем сверху вниз по середине крышки: дескать, размер — половина этого.

— Дорого тебе обойдется. У меня цена…

— Договоримся, — небрежно оборвал Шатохин. Кивнул на узкопленочный фотоаппарат «Никон». — Им, что ли, снимать будешь?

— Это уж моя забота.

Складные тренога, стульчик, рамка с образцами, игрушки были уложены во вместительную спортивную сумку. В минуту от «фотосалона» не осталось следа.

— Пойдем, — сказал Кортунов.

При конторе обувной фабрики в Верхневолжском переулке у Кортунова была фотолаборатория — комната в полуподвале с отдельным входом. Шатохин знал о существовании этой комнатки, был уверен, что Кортунов приведет его именно сюда. Так и случилось.

— Ну, что снимать? — Кортунов щелкнул выключателями, и яркий свет осветил квадратную комнату без окон. Достал широкопленочный «Киев» и положил на стол.

Шатохин вынул из «дипломата», раскутал упакованные в пушистую хлопковую бумагу свертки. Иконы — пять штук.

Украдкой Шатохин наблюдал, какой будет реакция Кортунова при виде икон.

Внешне, по крайней мере, тот остался спокоен. Указательными пальцами взял за уголки одну, на расстоянии вытянутых рук рассматривал, повернул тыльной стороной к себе.

— Николай Угодник? — спросил.

— Власий…

— Похож на Угодника. — Кортунов приставил икону к глянцевателю, убавил-прибавил освещение, слегка изменил положение иконы, взялся за фотоаппарат и приступил к работе.

Почти не разговаривали до того момента, когда Кортунов протянул пачку готовых снимков.

— Двести пятьдесят, — назвал сумму. — У меня цены, я предупреждал…

— Нормально, — рассеянно глядя мимо хозяина лаборатории, перебил его Шатохин, вынимая и раскрывая бумажник. В одном отделении были пятидесяти- и сторублевки, из другого выглядывали двадцатидолларовые бумажки.

— Нормально, — повторил он, делая вид, будто не замечает, с каким жадным вниманием изучает Кортунов содержимое бумажника.

Шатохин отсчитал двести пятьдесят рублей, положил бумажник обратно в карман, но отдавать помедлил.

— Негативы тоже мои.

— Пожалуйста…

Быстро, отработанными движениями Кортунов скатал и завернул пленку.

Пересъемка была закончена, иконы в прежней упаковке уложены в «дипломат». Оставаться в нагретой осветительными приборами, непроветриваемой комнатке не было необходимости.

— Духота, — сказал Шатохин. Вынул из бокового кармана пиджака носовой платок вытереть вспотевший лоб. Никелированный ключик, прицепленный к брелочку, на котором было оттиснуто мелкими буквами «Г-ца «Тверь» и ниже крупно «286», лежал в том же кармане, что и платок, он выпал, звякнув об пол. Поспешно Шатохин наклонился, подобрал ключ.

— Спасибо за снимки, — поблагодарил он и вышел на улицу.

Пешком, с задержками у киосков «Союзпечать», с заходом в сувенирный магазин «Тверские умельцы», он через час добрался до гостиницы.

— Мужчина, — окликнула его дежурная, не успел он одолеть и пяти ступенек, поднимаясь к себе на второй этаж, — вы из двести шестьдесят восьмого?

— Да, — Шатохин повернулся к ней в ожидании, что за этим последует?

— Нарушаете правила, — продолжала дежурная. — Ключ сдавать положено, когда уходите. Учтите в следующий раз.

— Учту, — буркнул Шатохин. Взглянул на часы, хотя отлично знал, рано. Если даже все складывается как хотелось бы, все равно пока рано.

В номере, не снимая пиджака, он сел в кресло, положил «дипломат» на пол, придвинул ближе к себе телефонный аппарат. Ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и с четверть часа сидел неподвижно с прикрытыми глазами. Потом, достав фотографии, принялся перебирать их. Прилично сделано. Только вот пользы от снимков, если…

Телефонный звонок нарушил тишину.

Звонил лейтенант Изотов. После прощания с Шатохиным фотограф вскоре покинул свою каморку в Верхневолжском переулке. В рощу не возвратился, на трамвае поехал в свой флигелек. И пока не выходил оттуда.

Семнадцать часов. С минутами даже. Если и через полтора часа, самое большее через два, ему ничего не сообщат, то зряшной, пожалуй, была и встреча в Березовой роще, и пересъемка. Нужно будет на ходу изобретать что-то другое. Что? Не надо заранее настраиваться на плохое. Лучше сходить перекусить, с утра не ел. Он спустился вниз.

С дежурной по этажу, командно-хозяйский тон которой запомнился, вступать в разговор не хотелось и можно бы избежать, но сейчас поговорить нужно.

— Ужинать иду, ключи тоже обязательно сдавать? — спросил он, кивнув на дверь в ресторан.

— Из гостиницы совсем не уходите? — справилась дежурная.

— Не ухожу.

— Тогда при себе оставьте, — разрешила дежурная. Заметно: она была довольна постояльцем, внявшим ее поучениям.

Он пил пиво с кальмарами, официантка поставила перед ним второе, когда знакомая фигура фотографа-индивидуала появилась вдруг в дверях.

Обведя взглядом просторный, наполовину свободный зал, Кортунов прошел между столиками. Шатохин не сомневался: в поисках его фотограф заглянул в ресторан.

Он не стал делать вид, будто не замечает появления недавнего своего знакомого. Резал на кусочки запеченный в тесте шницель и посматривал на приближающегося Кортунова. Радоваться преждевременно, но события развиваются по разработанному заранее в кабинете у Зайченко плану.

Фотограф остановился перед Шатохиным, ногой пододвинул свободный стул, сел.

— Не помешаю? — спросил он.

У него в руке была сумка, не прежняя, а небольшая, из мягкой кожи. Кортунов положил ее на край столика.

— К вам… По делу, — сказал он.

Шатохин не спешил уделять внимание фотографу. Неторопливо съел кусочек шницеля, налил себе полстакана пива, отхлебнул глоток. Лишь после этого спросил приглушенным голосом и с раздражением:

— Кто-то кому-то задолжал?

— Нет, — поспешил с ответом Кортунов.

— Тогда еще какое дело? И нашел меня как?

— Вы перед тем как уйти, помните…

— Мм, — Шатохин покривил губы. Вынул ключ, подержал его на ладони и положил обратно в карман пиджака. — Понятно. Ну, и дальше?

— С предложением к вам.

— С предложением?

— Да. Хочу показать икону. — Кортунов дотронулся до сумки.

— А зачем?

Ответ явно обескуражил Кортунова. Такого оборота он не ожидал, не сразу нашелся, что сказать.

— Зря вы так… — выдавил, наконец, из себя.

Легкое беспокойство, как бы не перегнуть, не испортить удачно начавшуюся игру, овладело Шатохиным. Следовало ослабить возникшую натянутость.

— Как ты думаешь, зачем мне иконы? — спросил он.

— Ну, собираете их, — после заминки ответил Кортунов.

— Будем считать, угадал, собираю. Но не все подряд.

— Не видели моей, а говорите — «подряд». Эта, — Кортунов придавил ладонью сумку, — старше ваших.