После исследований, проведённых экспедициями Обручева, Билибина и Цареградского в 1920–1930 годах, на Северо-Востоке страны, оказались открыты крупные месторождения золота и других полезных ископаемых. По геологическим прогнозам, запасы золота в бассейнах рек Колымы и Индигирки составляли более двадцати процентов всех известных мировых запасов. Наибольшими в стране были запасы олова. Это предопределило будущее региона, и решением Центрального Комитета ВКП(б) в ноябре 1931 года появился «Государственный трест по промышленному и дорожному строительству в районе Верхней Колымы» – «Дальстрой».

Главной задачей треста являлась разработка месторождений золота, разведка и добыча других стратегически важных полезных ископаемых, а также создание базы для освоения и эксплуатации необжитых территорий Северо-Востока СССР. Территорию «Дальстроя» выделили в особый автономный район, решения о деятельности которого принимались на уровне ЦК ВКП(б), СНК и СТО СССР, а позднее – НКВД СССР. Все решения являлись секретными. Структура «Дальстроя» представляла собой жёстко централизованный, индустриальный лагерь во главе с директором. В руках директора находилась вся полнота власти на Колыме. Трест пользовался правом на монопольное использование всех природных ресурсов, все товары освобождались от налогов и сборов, а выручка от их реализации оставалась в его ведении.

В начале 1932 года в бухту Нагаева пришвартовался пароход «Сахалин», которым прибыл на Колыму директор нового треста Эдуард Петрович Берзин со своим руководством. Этим же рейсом доставили первых заключённых. Так начался новый этап в освоении огромного региона под названием «Колыма». Под руководством Берзина «Дальстрой» превратился в мощное горнодобывающее предприятие, однако либеральное отношение к заключенным стоило ему жизни. Берзина обвинили в организации и руководстве «Колымской антисоветской, шпионской, повстанческо-террористической, вредительской организации». Расстрел всех 139 членов этой организации утвердили Сталин и Молотов. В короткий срок высший и средний состав дальстроевских руководителей полностью обновился, а «Дальстрой» переподчинили НКВД СССР. Так с 1938 года начался гулаговский период.

Производственная база «Дальстроя» считалась колоссальной даже по масштабам СССР и включала в себя к 1953 году 450 предприятий. В их числе попало 89 приисков, рудников и фабрик, кроме того – свои электростанции, нефтебазы, узлы связи, радиоцентры, морские и речные порты, аэродромы, узкоколейные железные дороги. «Дальстрой» имел свой морской и речной флот. До 1937 года район деятельности треста не имел чётких административных границ. Его площадь составляла 700 тысяч квадратных километров, а в 1941 году уже превысила 2 миллиона. На всех предприятиях и в учреждениях «Дальстроя» работали более 200 тысяч человек. Из них только пятнадцать процентов являлись вольнонаёмными. Остальные – заключённые и спецпоселенцы.

В экстремальных северных условиях заключённые построили несколько тысяч километров автодорог, около 100 различных посёлков. Особенно быстрыми темпами развивалась горнодобывающая промышленность. Геологические исследования охватили территорию более 1 млн 700 тыс. кв. километров, оказались открыты месторождения многих полезных ископаемых, но главным на протяжении всего существования «Дальстроя» оставалось золото.

К концу 1930-х годов трест «Дальстрой» стал крупнейшим золотодобывающим предприятием СССР. Одновременно Колыма вошла в число крупнейших мировых центров золотодобычи. В 1932 году на пяти колымских приисках было добыто 499 килограммов химически чистого золота, через пять лет – 51 500 килограммов, а в 1940 году – 80 000 килограммов. Это был пик, после чего количество валютного металла стало незначительно снижаться и в конце деятельности «Дальстроя» добывали не более 40 тонн в год. Всего же с 1932 по 1956 год включительно трест сдал государству почти 1060 тонн золота.

После работы Фёдора нашла Лена, стройная светловолосая девушка с бледно-голубыми глазами и ярко накрашенными губами. На ней было зелёное платье, на шее блестела золотая цепочка. Фёдор хотел пройти мимо, но девушка быстро шагнула навстречу. Лена работала геологом в геохимической партии, занимавшейся поисками полезных ископаемых, и так же, как все, каждый год ходила в поле.

– Федя, что случилось, ты почему, выскочил от шефа как ошпаренный? На тебе лица нет. – Тонко подведённые брови взметнулись вверх, глаза расширились.

Фёдор насупился. После встречи с Шурковским он едва пришёл в себя, и объясняться с Леной совсем не хотелось.

– Да так, – уклончиво ответил парень, – решил погулять на свежем воздухе, пошёл на реку. А там, знаешь, так здорово! Вот только собаки напугали.

Лена не отставала. Она хорошо знала Фёдора и считала, что он способен на опрометчивые поступки.

– Я же вижу, что у тебя какие-то серьёзные проблемы. Давай рассказывай, не тяни резину. Может, вместе что-нибудь придумаем.

Фёдор нехотя рассказал о разговоре с начальником партии и о своём решении, которое принял после той роковой встречи.

– Ну, и дурак ты, – не сдержав себя, резко сказала Лена. – Ты просто ненормальный! Шурковский – специалист, каких надо поискать, это человек с большой буквы, и к тому же он всегда был и останется в фаворе, а ты собрался от него уходить. Да у него лучшая партия во всей экспедиции, в которую все мечтают попасть. И я бы не против, да только он не берёт к себе, – разочарованно произнесла девушка. – Разве можно поступать так опрометчиво? Он же двигает своих, глядишь, и тебя бы подтолкнул.

Выпалив на одном дыхании, Лена тяжело вздохнула. Ей хотелось помочь, однако девушка чувствовала, что переубедить Фёдора будет непросто.

– Понимаешь, мне хочется заниматься своим делом, и я хочу, чтобы мне не мешали. Поэтому я ищу свою дорогу. Понимаешь, свою.

Он посмотрел на себя со стороны и увидел прилично одетого молодого человека с зачёсанными набок волосами и доброжелательной улыбкой. Но, присмотревшись, обнаружил, что эта улыбка исчезла, а на смену ей пришла какая-то упёртость и даже озлобленность, чего раньше он в себе не замечал.

– Ты же взрослый человек, а занимаешься ерундой. Мечешься из стороны в сторону, как ненормальный. И долго ты будешь её искать, эту дорогу?

– Как получится. Не всё зависит от меня.

– Ну, что же, большому кораблю – большое плавание. Только смотри не нарвись на айсберг. «Титаник» был большой, а пошёл ко дну.

Увидев, что от Фёдора сейчас ничего не добиться, Лена мысленно успокоилась и позвала его в кино.

– В «Лене» идет зарубежное кино. Светка мне достала два билета.

Никуда идти Фёдору не хотелось, но девушка настояла. На улице оказалось ветрено, накрапывал мелкий дождь. Как обычно, сели в последних рядах, и только погас свет, девушка к нему прильнула.

– Федя, там пока ничего интересного. Обними меня, ну пожалуйста. Ты что, меня совсем разлюбил?

Фёдор поцеловал её в губы. От неё пахло духами, которые он подарил на Восьмое марта. Сейчас Лена почувствовала прежнего Фёдора: сильного и страстного. Именно таким она его любила. Но из головы не выходила его размолвка с Шурковским. «Он, правда, ненормальный. Тоже мне, пуп земли! Такие перспективы на будущее, а он собрался сбежать. И было бы из-за чего. Подумаешь, шеф не отпустил в командировку!»

На экране замелькали кадры, раздались выстрелы, но Фёдор смотрел невнимательно – перед глазами стоял разговор с начальником.

«Ему надо, чтобы я работал только на него. Ну ладно, ты со мной не согласен, считаешь мою идею полным бредом, но мог бы дать командировку. Я бы съездил и, возможно, сам бы отказался от затеи с поисками Охлопкова и этого золота. Нет, его не переубедишь, упёртый как баран: ничего не видит и не слышит. Такой никому не уступит, будет бодаться до последнего. Ладно, проехали – Аннушка уже разлила масло…»

– Анна Ивановна мне рассказывала об этом фильме, – наклонившись к нему, тихо шептала Лена, – сейчас этот хитрый жук всех подставит и уведёт миллион долларов. Всё как в нашей жизни: вкалывают все, а их труды пожинает кто-то один…