– Ты – простая душа, сразу во всё поверила, даже "размечталась", что понравишься этому "телепузику"? – подбадривала ее Людмила по телефону, когда Светлана, не выдержав напряжения, поведала ей свои опасения.

– Странно, но я не просто поверила, я почувствовала, что так и есть, меня просто накрыла информация об Ильиче: так и есть, и никак иначе. Одни женщины работают там, они не дружат, а враждуют за место под солнцем, то есть, под Ильичём, чёрт его побери! Я умею отличить правду от лжи, не уводи меня от правды, лучше посоветуй что-нибудь этакое, – тускло завершила Светлана.

– Хорошо, я тебя поняла. Но ты же понимаешь, что только что сама надумала проблему, создала проямо на пустом месте. Вот, когда столкнёшься в жизни, тогда и подумаем, что да как. К тому же, твоя Катюшка могла сильно преувеличить историю с вашим Ильичём. Сама знаешь, что о каждом руководителе, любого звена всегда ходят какие-нибудь байки и легенды, а иногда и эротические фантазии гуляют. Даже в случае, что за человеком нет никаких нареканий, то их придумают обязательно!

– Люда, этот директор не тот человек, о котором можно эротически пофантазировать! Катерина же упомянула, что он страшнее "её жизни"! Так что, это не байка и не фантазия, а суровая реальность, к большому сожалению!

– Да, ну и что, что страшный, зато страшно богатый, а за это в наше время многие готовы любить хоть орангутанга! Все выборы и поступки исходят из свободной воли: сделаешь отворот-поворот, ну, ты же специалист теперь по завершению отношений. Какого по счёту уже отбрила?!

– Отбривала я ухажёров в естественных условиях, а на заводе среда искусственная, отличается наличием иерархии, должности, подчинённости. некое подобие армии.

– Чего? – Людмила переспросила, изобразив непонимающую гримасу.

– Чего-чего. Не директор я там, вот, чего, к тому же, материально ответственная, зависимая, короче. Вообще на душе как-то поганенько, поташнивает, распирает внутри

Светлане не стало легче от этого разговора, на сей раз не отпустило, не смотря на всю Людкину виртузность в умении убеждать. Да, она снова проявила чёткость, твёрдость и убеждённость, но не сработало, не запало в сердце, потому что туда уже запала погань, осадок от чёткого осознания собственной опасности.

Встреча с шефом произошла неожиданно. Светлана не успела подготовиться к этому событию ни морально, ни физически, слишком много времени заняла фрустрация, связанная с серьёзным препятствием на её пути. Она не смогла быстро справиться с сильным разочарованием.

На момент "Х" настроение у девушки оставалось подавленным, а отпугиващий "животное" боевой раскрас типа красной помады и теней тёмного индиго, по совету Катюшки, нанесено не было, волосы остались естественными, не осветлёнными. Светлана являла собой грустное бледное зрелище, обладающее некой первобытной красотой.

Борис Ильич не медлил и вызвал ее в первый же день своего приезда, сразу после банкета. Реакция на обычное приглашение руководителя оказалась запредельной.

Путь от своего кабинета до офиса шефа показался ей "Зеленой милей", по аналогии с дорожкой сметрника в известном одноимённом фильме: она шла туда как на встречу с ядовитым тропическим пауком, поджидавшим свою жертву на своей прочной паутине: крепкие обычно ноги сегодня дрожали и подкашивались, сердце в груди разгонялось с бешеной скоростью.

Перед входом в кабинет Светлана схватилась за ручку двери, чтобы прямо тут предупредительно не обмякнуть до обморока.

Несколько отдышавшись и отдав себе приказание: "Спокойно, ты же на самом деле не на эшафот восходишь и никто тебя не тронет… прямо сейчас ,"-завершил предательский внутренний голос оптимистично начатую фразу.

– Войдите, – после нерешительного стука в дверь, из кабинета откликнулся густой низкий голос с хрипотцой.

– Здрасьте! – произнесла она непослушным языком, всё ещё не решаясь посмотреть Ильичу в глаза. Имя шефа и практически весь словарный запас мгновенно улетучился из головы. Светлана застыла в ожидании мало приятных откровений.

– Привет, как зовут-то тебя? – спросило расплывчатое красное пятно напротив – Светлана смотрела как бы сквозь него и что могла, то и видела при таком просмотре. "Расплывчатость" не обладала ужасающими характеристиками, но девушке по-прежнему оставалось не по себе, и на пике непереносимых ощущений, она поняла, что ипарилось чувство собственного тела, своего веса и габаритов. По всему, в воздухе растворилась её материальная часть, а нематериальная наблюдает за всем происходящим со стороны.

Прежде она слышала о подобном, её шокировали рассказы очевидцев, и она верила, что так может случиться, а сегодня случилось с ней. Но это не плохое, это не смерть и не кома, это просто разъединение с телом.

Она наблюдала за физичексой реакцией своего тела со стороны: в руках нервная дрожь, влажное от пота лицо, остекленевшие глаза. При этом, обычное вертикальное положение и еле заметное пошатывание. И нет абсолютно никаких ощущений, кроме лёгкости. "Это оно – выход", – заключила она для себя в своём сознании, гулявшем совершенно отдельно от тела.

Девушка не поняла, сколько длилось состояние, но видимо, не больше минуты, – вскоре иллюзорное восприятие быстро растворилось, и Светлана возвратилась к норме. Она подняла глаза и смогла, наконец, сосредоточиться на том, что же происходит вокруг.

"Красное пятно" постепенно сгруппировалось в форму лица, правда, не совсем обычных размеров из-за огромной жировой складки, свисающей ниже подбородка.

Размеры физиономии вдоль и поперёк превышали все предельно допустимые нормы! А два маленьких светлых глаза цвета мутного бутылочного стекла, эти два окошечка в мир, уставились на Светлану в упор, не торопливо и цепко сканируя ее физический облик.

Окончательно обретя способность мыслить и чувствовать, девушка сразу предположила, что с таким багровым лицом его "кондрашка может хватить", ибо слишком много застойной, синюшной крови расположено в районе лица, а, значит, и мозга тоже. Она едва заметно улыбнулась от этой мысли, что он не так уж опасен, скорее, сам в опасности. Светлане всегда было свойственно особое чутьё по состояниям людей, в том числе, по физическим состояниям. Блпгодаря своему дару, в какой-то степени она считала себя экстрасенсом.

За доли секунды она успокоилась на том, что перед ней не столь страшный и опасный человек, каким она нарисовала его прежде. "Просто пьющий, озабоченный дурак со сниженным самоконтролем и завышенными амбициями", – делала она выводы.

– Я Светлана, – смелее, чем ожидала, вымолвила она и замолчала, опустив голову. Ей, наконец, перестало быть максимально страшно благодаря мгновенной аналитической работе и неожиданному вылету из физического тела.

Борис Ильич выпрямился во весь рост, прошелся по кабинету взад-вперед, демонстрируя тяжелое тело идеальной цилиндрической формы, затянутое в дорогой пиджак, широкие плечи и коротенькие ручки, хаотично подергивающиеся, как у нелепой тряпичной куклы и передающие неспокойное состояние шефа.

– Что с тобой? Такая миленькая, бледненькая, – по жесту, он намеревался слегка тронуть её за плечо, но Светлана ловко увернулась, и рука шефа беспорядочно затряслась в воздухе.

Со лба Светланы сбежала крупная капля пота. Она смогла небрежно смахнуть её:

– Простудилась я, температура, наверное и лихорадит – соврала она, хотя подобие лихорадки имело место быть – паническое состояние отступило, но мелкий тремор всё ещё поколачивал изнутри.

– Мариночка любит кабинет проветривать в любую погоду. – вот тебя и продуло, иди домой тогда, отлежись! – Ильич старался как можно нежнее изречь свою заботу. Светлана сразу поняла, что пришлась по вкусу "телепузику", как недавно окрестила его Люся.