И дело дошло до судебного разбирательства по делу опеки над будущим ребенком. Разумеется, все чеки, которые Лу успела отправить Катине, были возращены ей. Но Катина и так их не обналичивала, а попросту разрывала, как только Кларк отдавала ей их в руки.

До слушания им запретили находиться рядом, поскольку Лу испытала сильнейшее психическое расстройство, ввиду чего ей приставили месячный курс психотерапевта и таблетки, чтобы успокоить нервы и нормализовать сон.

С Катиной пришлось поступить иначе.

— Я сняла тебе номер до тех пор, пока всё не выяснится.

Они сидели в машине у мотеля, не глядя друг на друга. Лу сверлила глазами обод руля, а Катина то и дело порывалась что-то внятное и искреннее сказать, но…

— Значит, вот так, да? Вот и всё?! Я больше тебе не нужна? Пойдешь искать себе другую утробу?! — выпалила Белочка, сжимая губы в тонкую полосу.

— Нет, не пойду, — глядя в одну точку, спокойным голосом отозвалась она.

Она больше не пойдет. Не станет, нет. Одиночество? Ладно. Без детей — значит, без детей. У Луизы не было эмоций. В основном это был побочный эффект таблеток, но доктор сказал, что лишь одна эмоция будет пробиваться вперед — гнев.

— Думаешь, ты лучше меня?! — всё ещё скандалила она.

— Уверена, — тихо продолжила Лу. — Уверена, что я лучше тебя, Катина.

Катина почти взорвалась, хотя не в её интересах было сейчас такое устраивать.

— Вот так значит, да?! На чистоту? Ладно, тогда слушай! Я могу родить ребенка, а ты нет! Вот ты и бесишься!

— Вон из моей машины! — внезапно прорычала Луиза, чувствуя, как по щекам сами собой покатились слезы. — Вон!

Катина неуклюже вылетела из неё, громко хлопнув дверью. С того момента, жизнь Луизы Кларк снова пыталась вернуться в прежнее русло.

Белая полоса жизни, и без того короткая, исчезла вовсе, а бразды правления снова взяла в свои руки черная.

В агентстве по усыновлению Кларк снова отказали, ссылаясь на то, что возраст не подходящий, а статус «одинокая» — тем более.

Уилл Трейнор не звонил. Катина окончательно съехала через сутки с момента их разговора в машине, полностью избавив дом Лу от своих вещей.

Кларк сидела дома в полном одиночестве и смотрела какую-то бессмысленную телепередачу сутки напролет. Она не выходила из стен здания, не брала трубку.

Не отвечала на сообщения родных и друзей. Не впускала в дом Оливера, потому что тот ей рассказал, что всё знал примерно полгода.

Луиза Кларк сломалась.

Её начальник Чарльз дал ей две недели выходных, но от этого легче не становилось. Кларк буквально не вставала с дивана, впав в своего рода депрессию. Питалась китайской кухней и пиццей, заказывая всё по телефону и оплачивая картой, чтобы не общаться с людьми.

Первое время таблетки не помогали.

К концу первой отведенной на выходные недели успокоительные начали действовать, хотя не так хорошо, как хотелось бы. Но, по крайней мере, она начала ходить по дому и выбираться в другие комнаты.

Луиза сложила все купленные детские вещи в коробку и, собравшись с духом, попросила Оливера отнести их на чердак. Швейцар долго извинялся над своим поведением, но Лу просто закрыла перед его носом дверь, поскольку считала, что таблетки не так сильно пока помогли ей. И просто надо время.

В воскресенье вечером она приняла ванну, выпила двойную дозу таблеток и отправилась спать. Наутро всё произошедшее показалась ей плохим сном.

Луиза снова надела свой строгий костюм, завязала волосы в хвост и надела туфли на невысоком каблучке. Она вышла на работу на неделю раньше отведенного ей срока.

Эмоций не было. Не было ничего. Была пустота и мнимое ощущение наполненности, поскольку она продолжила заниматься любимым делом.

Ну, до того момента, когда их магазин открылся. Чарльз приобнимал её за плечи, стоя возле входа и успокаивая, и говорил, что этот магазин — её детище.

И она впервые за длинную черную полосу времени смогла устало улыбнуться, вновь освещая своим пока ещё тусклым сиянием всё вокруг.

***

— Дело номер двести тринадцать. Кларк против Хинксли. Дело об установлении отцовства.

Судья сел на свое место, проверив наличие всех документов и бумаг.

— Не отцовство, а материнство, ваша честь. Луиза Кларк наняла эту женщину в качестве суррогатной матери.

Произнося эти слова, в зал, широко шагая, вошел в строгом костюме Уилл Трейнор. Луиза вскинула брови, когда он прошел к Катине, укладывая свой портфель на стол возле неё.

— Зачем ты здесь? — шепотом поинтересовалась Кларк, хотя особого энтузиазма от этой встречи не испытала. Хотя и скучала. Безумно. Очень сильно.

— Катине нужен был адвокат, — так же тихо ответил он, поправив галстук.

Кларк злилась. И не только потому что снова придется выслушивать какое-нибудь очередное вранье от Катины, а от того, что Уилл был здесь. И явно не на её стороне.

— А вы кто? — спросил судья, сдвигая очки на переносице вниз и чуть опуская голову.

— Уилл Трейнор. Бывший адвокат фирмы «Чаллеман Бонтери».

— Бывший?

— Да, теперь он соки делает, — резво ответила Катина, улыбнувшись судье.

Уилл глянул на Катину, вскидывая брови. Да, в разведку c ней не пойдешь, это уж точно.

— Вам не нужен адвокат, мисс Хинксли, — добродушно ответил судья. — Мы только зачитаем результаты теста на материнство.

— Но я хочу выступить от имени обвинения! — сопротивлялась Катина.

— У нас нет обвинения, мисс. Но если вы настаиваете, можете сделать заявление для протокола…

Катина приняла предложение, не глядя на то, как Уилл активно жестикулировал а-ля: «Нет, остановись. Не надо. Что ты делаешь!»

Белочка обернулась в сторону скрестившей на груди руки Кларк, набирая в грудь воздуха.

— Прости меня, Луиза. Зря я послушала Джейсона. Надо было сразу поступить… Правильно. По-честному. Но… Ты была так счастлива. А я впервые за всю жизнь почувствовала, что нужна кому-то. Надо было сразу сказать правду.

Она вдохнула, глядя на Лу, которая продолжала сверлить глазами точку перед собой.

— Прости. Прости за то, что сделала. Прости за то, что наговорила. Я побоялась. И ещё я хочу тебя поблагодарить…

Кларк непонимающе обернулась в её сторону, сдвигая брови.

— Поначалу это меня бесило, но ты сделала меня другим человеком. Я должна была помочь тебе стать матерью, а вместо это ты научила меня… Научила меня ею быть.

Катина улыбнулась, чувствуя, как в глазах закипают слезы. Не врала древняя пословица. Если укусила змея, полагается самому высосать яд. Вот и ей пришлось высасывать яд из жизни Кларк.

— Так что спасибо, — подытожила она, касаясь живота внизу. — И прости меня, если сможешь. Ты была бы замечательной мамой. — Катина наклонилась к микрофону. — Да она была бы охрененной мамой!

— Мисс Хинксли, выбирайте выражения, — предупредил судья.

— Она хотела сказать, — встал с места Уилл, — что была не права. Во всех статьях.

— Эй, полегче, — скрестила руки на груди Катина. — Ты ж мой адвокат…

— Единожды солгав, ты не остановишься. Джейсон соврал Катине, Катина Луизе, а Луиза мне. Так нельзя. Мы же увязли в этом дерь…

Уилл напоролся на взгляд судьи.

— Мы увязли в этой трясине лжи…

— Такой глупой заключительный речи я ещё не слышал, — подал голос судья.

«Ваша честь» уже развалился на стуле, понимая всю абсурдность дела, которое сейчас ведет. Эх, а мог бы с сыном на бейсбол сходить.

— Да-да, знаю, — провел пальцами по переносице Трейнор. — Сами понимаете, моей практикой последние два года были фруктовые коктейли.

Он обернулся к Кларк, стараясь поймать ей взгляд.

— Луиза, я поклялся себе не появляться в суде, но… Вот я здесь. Я пришел, потому что ты мне нужна. Потому что я виноват. Я не звонил, не писал… Переваривал… И мне тебя так сильно не хватало всё это время, — он зажмурился, набирая в грудь больше воздуха. — Ты — единственная причина, почему я здесь.

Кларк с тихой улыбкой и слезами на глазах посмотрела на него и, прошептав одними губами «я тебя люблю», снова перевела взгляд на судью, который уже распечатал результаты теста, помотав у себя над головой конвертом.