Хотя самые главные развлечения начались немного позже, когда сойку уже поселили в этой комнате, а Тинтаэле по привычке ещё не боялся оставлять её без присмотра на час-другой, не закрывая дверь между сойкой и документами. За что тогда и поплатился расчётами.

Тьелпэ прикрыл дверь, убедился, что документы в кабинете надёжно закрыты доской, прикрыл входную дверь тоже и задумчиво постоял на веранде перед входом, краем глаза отмечая мельтешение ласточек под крышей и рассеянно думая, искать ли Тинтаэле или понадеяться, что он и так заглянет под доску и найдёт новое поручение. А если искать, то где.

Так ничего и не надумав, он зашагал с холма к реке, решив вернуться кабинет после обеда.

Дойти до моста он не успел. Во влажной низине на подходах, где после дождя под ногами болотисто хлюпало, а сейчас выше колена зеленело разнотравье между островками низкого ольшаника, он услышал смех в зарослях справа, потом заметил какое-то движение, а потом на тропинку прямо перед ним выскочил большой кузнечик – и сразу же Мириэт, с довольным “Ага!” накрывшая его обеими ладошками.

Следом за ней из-за куста показались Ондо и Арессэ.

- Что вы делаете? – осторожно спросил Тьелпэ, придерживая одной рукой сумку на боку.

- Охотимся! – радостно объявила Мириэт и с гордостью предъявила голенастую зелёно-коричневую добычу, недовольно поводящую усами.

- Сколько можно одно и то же есть! Вот, разбавим кашу, – поддержал её Ондо, тряхнул головой, звякнув бубенцами, и они с Арессэ, рассмеявшись, ушли охотиться на другую сторону тропинки. Мириэт, размахивая кузнечиком, побежала обратно. Туда, где под огромной, понизу почерневшей от старости берёзой сидел Тинтаэле, собирая добычу в коробочку и приглядывая за бродящей рядом сойкой. Обернулся, услышав Мириэт, заметил подходящего следом за ней Тьелпэ и махнул ему рукой.

- Нога уже вылечилась? – спросил Тьелпэ, останавливаясь рядом и глядя, как сойка прыгает в траве и любопытно наклоняет голову. Заметила его, повернула блеснувший глаз и неуверенно приподняла чёрный хохолок. Рядом с сойкой прыгала Мириэт, уже скормившая ей своего кузнечика.

Птенец выглядел уже вполне бодрым – и крупным, совсем не похожим на тот почти лысый кожистый комок, который умел только раскрывать клюв и тонко пищать. Клюв почернел, спина и грудка оперилась густыми коричневыми перьями, золотисто блестевшими на солнце. Крылья и хвост отливали иссиня-чёрным, с синим и белым зеркальцем на маховых перьях.

- Вылечилась, - кивнул Тинтаэле, опуская глаза, и со вздохом добавил в ответ на выразительное молчание: - Я не знаю, что с ней делать. Её нельзя оставить, она везде лезет и всё пытается украсть или порвать.

- А зачем её оставлять, если она уже здорова?

- Ну, она ещё летать толком не умеет. Её съедят сразу же.

- А когда научится? Ты её отпустишь или себе оставишь?

- Он мне отдаст! – сразу же объявила Мириэт, но Тьелпэ смотрел почему-то не на неё.

- Ну… Как она захочет, - сказал Тинтаэле, смотревший как раз на Мириэт. - Ты же не будешь заставлять птичку с тобой дружить, если она не захочет?

Девочка не удостоила его ответом. Она только что поймала очередного кузнечика и теперь тыкала им в нос сойке.

- Если ты хочешь её отпустить, - сказал Тьелпэ, - то ей лучше бы самой научиться еду ловить, а не рассчитывать только на вас.

Сойка скептически разглядывала кузнечика правым глазом. Мириэт перенесла его к клюву, сойка опять повернула голову посмотреть, девочка опять перенесла… Цикл повторялся уже пятый или шестой раз.

- Ну она учится вот. Уже прямо в рот запихивать не надо. Вчера одного даже из коробочки взяла, а не из пальцев. Он, правда, квёлый был…

В подтверждение его слов сойка наконец-то согласилась цапнуть угощение, и Мириэт уселась рядом зачарованно следить, как кузнечик исчезает у неё в клюве: сначала торчит наполовину, потом только ноги, потом птица заглотила его целиком.

Из-за дерева показалась Калайнис со свежим уловом, и Тинтаэле достал коробку со стучащимися изнутри пленниками.

- В общем, я не знаю, - сказал он, цепляя ногтями тугую крышку. – Но пока что её всё равно отпускать нельзя. Родители их и осенью кормят.

Занятый разговором Тинтаэле открыл крышку слишком широко, и один из стучавших выскочил сразу же, как будто того и ждал, под возмущённый окрик Калайнис. Не ожидавший атаки Тьелпэ удивлённо дёрнулся, и кузнечик перескочил ему с живота на плечо.

- Извини, - Тинтаэле быстро захлопнул крышку и кинулся ловить беглеца, от чего Тьелпэ опешил ещё больше. Но сделать ничего не успел: за последние недели Тинтаэле здорово набил руку на ловле мелкой прыгучей еды, и дальше плеча еда упрыгать не успела.

Удивлённый взгляд он заметил только после того, как утрамбовал добычу обратно в коробку, и, смутившись, не глядя сунул коробку Калайнис, всем видом изображая внимание и готовность продолжать беседу. С другой стороны к ним подошёл Оролиндо, неся ещё одного кузнечика за лапу, и Калайнис сразу отвлеклась на него: как ты его держишь, он же оторвётся сейчас, давай сюда, да не так, чуть-чуть приоткрой узенько…

- Получается, работать ты не будешь, пока сойка не научится летать? – продолжил Тьелпэ. - А если она не захочет улетать после этого, то вообще не будешь?

- Ну я же работаю! – снова обиделся Тинтаэле. - Я там оставил расчёты, ты же видел? А сейчас обед вообще, и не держать же её всё время в комнате.

- Зачем держать? Бери с собой просто, - предложил Оролиндо, прилаживая крышку обратно, стараясь не прищемить никого из упорных, но недостаточно быстрых беглецов. - Приучи сидеть на плече.

Тьелпэ посмотрел на него выразительно.

- Мы не будем строить крепость по чертежам, отредактированным птицей.

- Я их прячу! – обиделся Тинтаэле. – И не будет же она сидеть на плече целый день. Да и я замучаюсь одежду стирать.

- Ну, пока она не научится летать, - не смутился Оролиндо. - А потом можно будет её на улице оставлять.

- Перед этим не мешало бы научить её охотиться, - сказала Калайнис, отобрав у него коробку и закрыв её, наконец. – И объяснить, чего на улице обязательно нужно бояться.

- А нельзя ей объяснить, какие вещи нельзя трогать? – спросил Оролиндо.

- А какие ей можно трогать? – Тинтаэле обернулся к нему.

- Ну вот на улице можно, а в доме нельзя.

Развить ни ту, ни другую идею они не успели, отвлёкшись на Ондо и Арессэ, подошедших к остальным, загадочно ухмыляясь. Ондо шёл первым, держа что-то в ладонях.

- А что это вы все тут стоите? – спросил Арессэ.

- Ничего, тем лучше! – объявил Ондо. Покопошился и предъявил публике ужика, держа его за бока двумя пальцами. Ужик был небольшой, ладони в две, и сразу свернулся в клубок, обвив не только держащие его пальцы, но и все соседние. Ондо дёрнулся с обалделым видом, встряхнув рукой, а Мириэт оглушительно завизжала, к полному восторгу ужедобытчиков.

- Он в неё не влезет, - укоризненно сказал Тинтаэле.

- Вот и проверим, кто кого съест! – обнадёжил его Арессэ, а Ондо тем временем присел и стал нападать ужом на сойку - сойка вела себя в точности, как Мириэт, только что не визжала, перепархивая подальше от страшного монстра, которым Ондо радостно наскакивал на неё снова. Покрутил вокруг, легонько протаранил крыло, покрутил ещё и поставил прямо перед левым глазом, от чего сойка отчаянно пискнула и кинулась куда-то, не разбирая дороги, то и дело подскакивая, чтобы пролететь несколько шагов на ненадёжных пока крыльях.

Довольный Ондо поднял голову:

- Тинтаэле, ты уверен, что она хищник?

- Перестаньте, - недовольно нахмурился Тинтаэле, подбирая птенца и накрывая второй ладонью. - Таких даже взрослые не едят.

- Почему? – Ондо встал, предлагая остальным полюбоваться: - Смотрите, какой красавец!

- Вкусный? – скептически поинтересовался Тинтаэле.

- Я такое тоже не ем, - отмахнулась Калайнис, когда Ондо полез тыкать ужом теперь в неё. - Сам поймал - сам и жуй.

Разочарованный Ондо отстал и пошёл приставать к мелкой, которая как раз перестала было визжать и прятаться за сестрой, но теперь опять начала, к огромному его удовольствию - пока не вмешалась Калайнис. Судя по мимике, обещая накормить Ондо ужом прямо сейчас.