========== 1. Предатель ======

Also the Eldar say that in the begetting, and still more in the bearing of children, greater share and strength of their being, in mind and in body, goes forth than in the making of mortal children. For these reasons it came to pass that the Eldar brought forth few children; and also that their time of generation was in their youth or earlier life, unless strange and hard fates befell them… For with regard to generation the power and the will are not among the Eldar distinguishable.

Кроме того, эльдар говорят, что на зачатие и ещё более того — на вынашивание детей уходит больше сути и сил их существа, как духовных, так и телесных, нежели на рождение детей смертных. По этой причине было так, что эльдар рождали меньше детей, а также то, что время рождения детей приходилось на их раннюю юность или молодость, если только не выпадал им странный и тяжкий жребий. …Ибо в том, что касается рождения детей, среди эльдар способность и воля неотличимы.

On the Laws and Customs among the Eldar ~ О законах и обычаях эльдар

.1.

Он почувствовал на шее острие ножа; его руки жестоко заломили за спину. Дыхание перехватило. Он услышал голос, который никогда, никогда не должен был услышать здесь, на этой узкой, потаённой лесной тропинке — голос верховного короля нолдор Фингона:

— Вот ты где!

— Мой король… что случилось? … Зачем вы меня… держите?

— Куда ты идёшь? — голос Фингона был отстранённым и жёстким. Юноша дёрнулся в его хватке, но у Фингона были цепкие, сильные руки. Король с неожиданной жестокостью наступил ему каблуком сапога на ногу, почти ломая кости. Он вскрикнул от боли. К нему вернулась способность думать, он начал догадываться, и его охватил ужас.

— М-мой король… владыка… государь… простите меня… пожалуйста… отпустите… дайте мне уйти… только дайте уйти…

— Куда ты идёшь? — повторил злым голосом Фингон.

— Я охотился… здесь… мне надо…

— Лжец, — глухо и тихо сказал Фингон. Он прижал юношу коленом к стволу дерева и скрутил ему руки его собственным поясом, так что тому всё время было больно.

— Владыка, пощадите!

— Не я твой владыка. — У юноши подкосились ноги, и он чуть не упал на снег, но Фингон держал его так крепко, что он почти повис в воздухе. — Мне известно, кому ты служишь и куда ты идёшь.

— Нет! .. Пустите…

— Если будешь кричать, я убью тебя сразу. Если ты покажешь мне, куда идёшь, возможно, я тебя пощажу. Изменник, — с отвращением проговорил король.

— Государь, — молодой страж задыхался от страха, — пожалуйста, не надо… Вам не нужно туда, правда, не нужно… Я предатель, да, я им рассказывал о том, что происходит во дворце, но я по-прежнему слуга своего короля, я не могу желать гибели своего господина, я никогда не хотел погубить Вас, не предал бы врагам Вас!

— Исполняй, я приказываю! — холодно прервал его Фингон. Юноша попытался было что-то сказать, но Фингон ткнул его ножом в шею, и потом уставил острие ему в висок; если бы король ударил изо всех сил, то разрезал бы пленнику оба глаза.

Страж повернулся, посмотрел на кожаную сумку и небольшое копьё, которые выпали из его рук, когда Фингон схватил его, потом покорно опустил голову, глядя себе под ноги: он сознавал, что вещи ему больше не понадобятся. Он пошёл вперёд, Фингон не выпускал из рук ремень, которым тот был связан и нож, прикасаясь им то к шее, то к лицу юноши.

Подавить жалость к хрупкому светловолосому синда, который вырос в их доме, было едва ли не самым трудным в этом для Фингона. Юноша иногда робко оглядывался на своего короля, ища в его глазах хоть тень сочувствия, но её не было. По тому, как метался его взгляд, как иногда вздрагивали связанные руки, Фингон понимал, что тот хочет спастись, придумать что-нибудь, может быть, завести его куда-нибудь не туда, но страх и перед своим владыкой, и перед тем, к кому они шли, сводил его с ума; он покорно выполнил приказ Фингона.

Они вышли к маленькой каменной хижине в лесу; серые стены и тёмно-серые плитки камня на крыше поросли мхом, который не смогла иссушить зима.

— Стучись, — приказал король и высвободил руку юноши, продолжая придерживать его за локоть.

Страж постучался и Фингон зашёл в дом следом за ним. Он успел увидеть каменные стены, крошечное окно, забранное мутным зеленоватым стеклом и огромный пылающий камин. И от этого камина метнулась к ним чёрная тень; чёрный плащ махнул прямо через огонь, раздувая пламя, и языки огня взметнулось высоко, улетая в трубу. Тело юноши обмякло, едва не потянув Фингона с собой на пол. Король почувствовал, как на его пальцы тугим всплеском брызнула горячая кровь. Шею его спутника насквозь пронзил длинный и острый метательный нож. Юный эльф-синда дёрнулся в последний раз, его голова скатилась набок и спутанные волосы навсегда закрыли от Фингона розовое, полудетское лицо с застывшей слезинкой страха. Фингон инстинктивно рванулся назад, толкнулся спиной, но дверь не открылась.

— Вот падаль, — окованный железом носок узкого чёрного сапога пнул мёртвого юношу в голову, прямо в соломенно-белые волосы.

— Спасибо тебе, — нашёл в себе силы сказать Фингон. — Я не хотел бы делать это сам.

Перед ним стояла высокая, стройная фигура, одетая в чёрное; он был даже выше, чем Майтимо. В первый момент Фингон не разглядел его; ему виделось, что волосы незнакомца тёмные, как у него самого; на мгновение он показался ему очень похожим на дядю Феанора, но увидеть черты его лица, понять, в чём заключается сходство, он не мог. И вдруг Фингон с ужасом осознал — это морок; ни ему, ни предателю-стражу незнакомец не показывал своего истинного лица.

На нём были чёрные замшевые перчатки без пальцев, и когда его кисти с тонкими белыми пальцами, как будто бы отдельно прядущими что-то в воздухе, закружили с нечеловеческой быстротой на чёрном фоне куртки, поворачивая ещё один длинный нож с медно-красным лезвием и перламутровой рукоятью, от одного этого стало невыносимо жутко. Чёрная кожаная куртка со скромной отделкой из медных нитей и с тусклыми мелкими рубиновыми пуговицами; чёрная рубашка, чёрные штаны и высокие сапоги, тоже усеянные красными камнями. Под курткой Фингон заметил тончайшую чёрную кольчугу.

Потом в комнате вдруг стало чуть светлее; даже стекло в окне вроде бы было уже не таким мутным, и он, наконец, ясно увидел белое лицо, искривившиеся в полуулыбке губы; незнакомец сбросил чёрный плащ с капюшоном, и по его узким плечам рассыпались тяжёлые, огненно-рыжие пряди и на него пристально взглянули огромные, огненно-жёлтые глаза.

Гортаур, «Туман Страха».

Саурон.

.2.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Фингон.

— О чём? Неужели ты хотел меня поймать или даже убить, сын Финголфина? Не вышло.

— Не уходи… Я искал с тобой встречи. Поэтому проследил за этим… несчастным.

Гортаур, казалось, едва не рассмеялся.

— Встречи со мной? А если бы ты не искал встречи со мной, ты не заметил бы, что среди твоих дружинников есть человек, который докладывает мне о каждом твоём движении? — Он прикрыл глаза, снова взглянул на Фингона, и тот догадался, что собеседник решил не завершать фразу: «…и он не один такой». — И зачем я тебе вдруг понадобился? — продолжил Саурон.

— У меня есть к тебе просьба.

Саурон подошёл к камину и сел на тяжёлый деревянный стул, закинув ноги на край камина так, что огонь почти касался железной оковки носков и каблуков. Золотистые кудри спускались до пола; Фингону показалось, что они переливаются, шевелясь, сами по себе, словно бы вторя переливам огня в камине.

— Просьба, сын Финголфина? Наверное, ты хочешь попросить меня отпустить кого-то из твоих людей, которые у меня в плену? .. Пожалуй, я мог бы… Но о ком идёт речь? Может быть, это тв…

— Нет! Нет! — Фингон не желал напоминаний об ужасной судьбе оказавшихся в рабстве нолдор и синдар и не желал слышать имён жертв, которым он в этот момент отказывался даже попытаться помочь. — Совсем нет, речь о другом.