Деми поднялась с коленок и подошла к Юргану. Держа протянутые руки открытыми и неся на ладошках голыш, как самую большую драгоценность мира, девчонка развернулась лицом к застывшему истуканом квадру.

А за ней возвышалась Видящая.

Не отрывая рук от плеч дрожащей как осенний лист девчонки, Видящая смотрела на мир и смотрела сквозь него. Поддерживаемая с двух сторон помощниками, ведьма зашептала слова:

– Творец мироздания, прими обращение детей своих. Откликнись на призыв о помощи. И пусть силы вселенной, несущие отпечаток воли твоей, откроют эту родовую линию и позволят помочь этому ребенку исполнить твой замысел…

Слова старухи теряли силу, и Юрган уже едва мог разобрать в шепоте что-либо, но когда он взглянул в глаза Деми, то едва смог протолкнуть глоток воздуха.

Вместо синевы глаз на него смотрели черные провалы раскрывшихся на всю полноту зрачков, и от них тянуло такой нечеловеческой мощью, что Юрган боялся шевельнуться. Ему казалось, что это нечто, смотревшее на этот мир глазами проводника, обратит на него внимание. Наградит пристальным изучением, начнет проверять, рассматривать, просвечивать, и от этого изучения от прежнего Юргана не останется и следа. Его сознание, песчинку личности просто разнесет от мощи космических масштабов, и его просто не станет.

Поддерживая дрожащие кисти девчонки всеми четырьмя ладонями, Юрган чувствовал, как той тяжело удержать голыш. И когда трясущиеся руки заходили ходуном и вдруг разжались, он только подставил под выпавший камешек ладони.

Ледяной холод сковал руки мертвой хваткой, и Юрган закричал.

Судороги. Каждая мышца изворачивалась.

Ладони, руки, плечи, торс – все вырывалось, пыталось отбросить, отторгнуть то, что лежит на ладонях, в них сконцентрировались боль и страдания, невыносимые муки. Сумасшедший водоворот не своих ощущений буквально выворачивал сознание наизнанку, пропитывал его душу чужой болью отчаяния, обреченности и безысходности.

Юрган был одновременно умирающим от голода стариком и юнцом, чей позвоночник дробился под ударами энергокнута погонщика.

Он был мужчиной, получившим увечье на конвейере и ставшим обладателем отрицательного социального статуса. Доведенный до полубезумного состояния постоянным недоеданием, человек сдавал за каждую порцию еды большую норму пункции, что с каждым разом оставляла в нем все меньше и меньше человеческого, пока его сознание не затухло в обтянутом скелете живого трупа.

Он был матерью ребенка, комочка счастья, который она носила под сердцем, и вдруг его забирают, а ее вновь бросают в пенал без окон и дверей. Он был тем ребенком, который чувствовал последний раз биение материнского сердца. Больше в этой жизни он его не почувствует. И душа ребенка надрывалась криком протеста. Криком, который никого уже не интересовал. Но он оставлял отпечаток в ткани мироздании. Шрам.

Горный хребет, который накапливался и множился за пределом осязаемого, за границей видимого, энергией, информационным возмущением. И сейчас вселенная была готова вернуть этот дисбаланс обратно в мир. Она готова была протолкнуть его через малейшую щелочку, трещинку. И вот появилась дверь в мир – Юрган. И через него в реальность пыталось пробиться равновесие, расплата, возмездие, что ждало своего времени двести лет…

Воткнутый в сознание ледяной коготь, что разрывал образами и ощущениями чужих видений, вдруг покрылся дымкой. Откуда-то пошло тепло, что стало обволакивать сознание мягкой пеленой. Слой за слоем проникала в него тихая мелодия знакомого голоса.

Напевая мелодию из слов, что возникали в ней сами собой, Деми делилась с ним теплотой души. Отогревая сознание любимого, без подготовки коснувшегося информационной матрицы мироздания, Деми плела над рассудком Юргана сложный узор из энергетических линий.

Извлекая из струн своей души мелодию, ее сознание сплетало над любимым корсет, способный выдержать столкновение с чужими страданиями, которые будут сочиться через этот камень, въедаться в неподготовленное сознание черной тоской. Она старалась, чтобы Юрган не сошел с ума.

Именно ее защита, сплетаемая под надзором Видящей и подпиткой старших чтецов, должна уберечь любимого в этом путешествии. И потому у нее так болит душа. Ведь она отправляла своего Юргана по дороге в один конец. Но кто она такая, чтобы спорить с судьбой?

По этой причине Деми вкладывала в корсет всю себя, до донышка, по максимуму. Дабы осталась малейшая искорка надежды, чтобы потом разгореться в пламя уверенности, что он вернется! А остальное уже будет зависеть от Юргана… И этого камешка, по сути своей уже переставшего быть речным голышом. Теперь это точка отсчета. Песчинка, которая породит лавину изменений, что погребет Осирис от полюса до полюса.

– Думаешь, на этот раз получится? – голос старой Ханум прозвучал сухим треском дерева, иссушенного не одним годом жизни под светом Осириса.

– Рано или поздно должно получиться, – ответила Видящая.

Принимая трясущимися руками глиняный кувшин с ледяной водой лесного ручья, старуха жадно припала к горлышку. Запрокинув голову, она глотала полившуюся воду, словно не пившая вечность. Когда пустой кувшин был возвращен стоявшей рядом старухе, Видящая наградила спросившую жестким взглядом.

– Ты видишь то, что я упустила?

– Нет, старшая, – ответила Ханум, пряча глаза в траву, поспешно склонив голову, – никто не подвергает сомнению твою силу. Из ветви нашего дерева ты сильнейшая Видящая.

– Тогда почему в твоем голосе сомнение?

– Это уже шестой кандидат. И с каждым разом прикосновение к струнам мироздания проходит все тяжелее. Боюсь, как бы в очередной раз нас не накрыло волной возмущения информационного поля, и мы бы не осиротели, лишившись яркой личности древа школы Чистого Ручья.

Не отрывая взгляда от седой макушки склонившей головы старшей среди чтецов, Видящая всматривалась и думала над прозвучавшими словами.

В словах старой ведьмы был резон. И даже больше, чем позволила себе озвучить старая перечница, всегда чопорно относившаяся к ее возне с кандидатами. Похоже, и она чувствует приближающуюся волну, вот только неправильно ее понимает. Это не волна возмущения на их прикосновение к туману будущего. Это уже струны незримого мироздания находятся в набухшем состоянии. И вот-вот может случиться прорыв: неуправляемый, страшный. Что, скорее всего, выльется в конец всего живого на этом участке вселенной. И в первую очередь для человечества. Уж слишком сильную информационную опухоль нарастили люди у этой звезды, которая полностью оправдала свое название.

– Ты видишь только гребень волны, сестра, – не желая играть в игры, Видящая обессиленно присела в тени дерева, – то, что тебя напугало, вскоре может само проявиться в нашем мире. И оно прорвется штормом, который не будет разбираться, кто прав, кто виноват. Наш кластер будет помечен как испорченный и будет очищен глобальной катастрофой. Очищен до девственной чистоты, под новый узор нитей, но уже не для людей.

– Сестра, может быть, лучше оставить как есть?

– Нет, Ханум. Если сейчас не вмешаться, то процесс станет необратим. Мы упустим последний шанс хоть как-то влиять на маятник, – бросив протяжный взгляд на спавших в обнимку подростков, даже в бессознательном состоянии не отпускавших друг друга из объятий, Видящая покачала головой. – Нет, и еще раз нет. Если не можешь предотвратить явление, то лучше возглавь. Эта мудрость полностью оголяет нашу проблему. Один раз наши предки уже упустили контроль, и враги почти нас уничтожили. Едва не приучив к миске и к рабскому ошейнику. И сейчас вот они – дети, вынуждены расплачиваться за ошибки и слабость наших предков.

Бережно касаясь тоненьких косичек девочки пергаментными пальцами, Видящая убрала волосы с искаженного болью лица подростка.

– Мы не сможем ничего сделать снаружи. Все должно начаться изнутри, набухнуть и ослабнуть. Должно произойти просветление в сознании людей, и только тогда реальность начнет меняться. Только после того как каждый пожелает изменений. А пока они не отрывают головы от корытец, ни о каких изменениях, сестра, нам и не стоит мечтать. Поэтому, не жалея ни себя, ни таких вот мальчишек, у которых отберу самое ценное и погружу в клоаку, я буду раскачивать эгрегор изнутри. Пока вот такие максималисты не встряхнут этот прогнивший мир ото сна. Именно им, кроме личного благополучия, нужны перемены. Только они смогут расшевелить это болото, растормошить гадюшник и притянуть к себе Вещего, способного спасти этот мир от гибели.