библиотеки усадьбы, - принц продолжал. – Он довольствовался вот такими небольшими

порциями образования, изучая книги на протяжении многих лет. Я заплатил за его

образование в академии, а затем пожертвовал достаточно денег, чтобы его первая книга

была издана. Однако об этом не знает никто. И даже он.

- Эту книгу прочитали больше людей, чем ты, Соня, думаешь, - он продолжал, а я

чувствовала вспышку его гордости в своём сердце. Он улыбнулся, раскрываясь предо

мной всё больше. Свет сверкал в его глазах. – И те, кто читал, вынесут в народ главную

мысль: Правит не один, а многие. Революция уже близко, Соня. Я больше не хочу быть

императором. Я хочу быть частью восстания.

Я почувствовала, как меня заполняет доброта Антона и какое-то чувство правоты. То же

самое я ощущала, когда читала произведения Тоси. Но незащищённость, которая неслась

от меня самой, сбивала меня с ног. Он никогда не будет заботиться обо мне так же, как

и об идее революции. Для него нет ничего важнее этой мысли.

- Я – Имперская Прорицательница, - я пыталась вспомнить о своём долге. В отличие от

того, о чём говорил принц, мой долг был навязан мне. У меня не было выбора. – Вот

почему ты никогда не делился со мной этими мыслями? Потому, что это –

государственная измена? Ты знаешь, что я должна сообщать Валко о любой угрозе его

правлению.

Я не знала, что делать, но мне нужно было увериться в том, что поставлено на карту. Если

бы меня поймали на том, что я знаю, меня тут же повесили бы, а Даша и Кира оказались

бы во дворце, на моём месте.

- Я доверяю тебе, - ответил он.

- Дело не в доверии! Почему-то оно не проявлялось несколько месяцев! Ты сделал это

только сейчас. Ты выдал мне эту книгу только после того, как увидел меня в ночь бала, с

императором, - скрестив руки на груди, я стала говорить так, будто в ту ночь, подглядывая

за нами, он совершил преступление, за которое его покарают. – Что-то изменилось.

- Ты права, - сказал он таким тоном, будто не собирался извиняться. – Так и есть. Я

беспокоюсь о тебе и не могу подвергать риску.

Что-то, неизвестное мне, пробежало между нашими ореолами аур. Но это нечто было

таким быстрым, что я поняла – это исходит не от меня. Ощущения, пережитые в тот

вечер, оседали во мне достаточно долго, даже при воспоминаниях.

- Но ты не права, когда говоришь, что дело не в доверии, - продолжал Антон. – В ту ночь

ты доказала мне, что у тебя есть храбрость. Ты сможешь восстать против Валко. У тебя

есть сила воли, и ты всегда найдёшь способ её показать. Как я понял, оставаться с ним у

тебя не было никакого желания.

- Я всего лишь подарила ему сострадание, - сказала я, чувствуя стыд.

- Потому, что это то, чему невозможно сопротивляться. Это – твой инструмент. То, в чём

я не был уверен.

Я отвернулась, изучая диковинные узоры на его печи. Сердце в груди отбивало бешеный

ритм. Какая-то часть меня всегда знала, насколько опасны секреты принца, но я всё ещё

продолжала раскрывать их. И вот теперь, когда все они предстали предо мной, с их

помощью я могу умереть. Когда я повернулась к нему, мы встретились с ним взглядами.

Его глаза согрели меня верой.

- Чего ты хочешь от меня? – спросила я.

- Убеди Валко отказаться от власти, - он взял обе мои руки и сжал их.

- Отречься? Это не… как это возможно…? Ты – безумец! – мои брови поднялись, а во рту

стало сухо. Я хотела засмеяться. Я пыталась. Но аура Антона, заключённая внутри меня, была трезвой, будто ром в его чае никак на него не подействовал.

- Соня, ты – ключ. С тобой эта революция увенчается успехом, даже без кровопролития.

- Я не так хороша, как ты обо мне думаешь, - я пыталась отдёрнуть от него руки, но он

крепко держал меня.

- У тебя есть власть над моим братом. Подобного я не видел никогда. Из-за тебя он

отказался от Эсценгарда.

- Я не просила его это сделать! Это не имеет ничего общего с моей способностью. Я не

целовала Валко. Мне было больно. Это не идёт ни в какое сравнение с тем, что ты

говоришь. Он не откажется от своей империи. Потому что я шепчу ему слова утешения!

- Но этого было достаточно, чтобы той ночью он тебя отпустил. Учитывая то, как много

он потерял, он не мог потерять ещё и тебя, - Антон не дрогнул. Его убеждения оставались

его убеждениями. – Он хочет тебя. Как зверь. Он мог бы очаровать тебя так, чтобы ты, будто улитка, вылезла из своей раковины. Но, всё-таки, он под твоим контролем. Ты

знаешь, скольких женщин он совратил?

- Валко хочет меня потому, что я не даюсь ему, - я подумала о том, как ему поддалась

Пиа. Поцелуй Пиа. Который она должна была подарить Юрию. – Я играю с ним.

- Это не имеет значения, хочет он этого от меня или от тебя.

- Что ты имеешь в виду, говоря «от меня»? – моё сердце сжалось.

- Валко жаждет власти, - он закрыл глаза, будто ловя себя на нежелательном слове.

Внутри меня снова разлилось тепло, отвлекавшее меня от намерений Антона. Это тепло

проникало под кожу, будто пытаясь разбудить меня ото сна. Принц открыл глаза, чтобы

посмотреть на наши руки. Его собственные стали меньше давить на мои. Его взгляд

бродил по моему лицу. – Я считаю, что нашего покорения он желает так же, как и

покорения Рузанина.

Он ответил не прямо. Но, в этот момент, это меня совершенно не волновало. То, как он

смотрел на мои губы, заставляло меня чувствовать себя прекрасной, бесценной, желанной.

Я вдохнула, прерывисто выдохнула и попыталась мысленно вернуться к тому, о чём мы

говорили до этого. Я не могла ничего ответить. Кроме того, что его просьбы выполнить не

смогу никогда.

- Если мой план потерпит неудачу, под угрозой будет не только моя жизнь, но и жизнь

всех те, кем я дорожу, - Даша и Кира. Они здесь долго не продержатся. Ты. Я отыскала

взглядом Антона. Этот план, явно обречённый на провал, ставит на карту его собственную

жизнь. Валко точно узнает о том, что ко всему этому причастен и он. В этом я была

уверена. У меня даже не было мысли о том, что он оставит своего брата в живых.

- Почему ты не танцевал со мной на балу? – слова сыпались из моих уст без моей на то

воли.

- Уже поздно, - сказал он. Его взгляд вспыхнул также неожиданно, как и его удивление

внутри меня. Он отпустил мои руки, но я коснулась его спины. – Мы можем поговорить

завтра вечером…

- Почему?

- Танец с тобой был неуместным, - как ни в чём не бывало, сказал он и отвернулся.

- Это не просто так. Есть причина более важная, - я подошла ближе, заставляя его

смотреть на меня.

- Это бы разочаровало Валко, и весь его гнев пал бы на теля, - сжал зубы он.

- Его там не было.

- Зато были его глаза и уши. А этого достаточно.

- Рядом с нами никого не было, - я должна была понять, почему.

Антон нахмурился, его брови потянулись к переносице. То тёплое чувство, заключённое

во мне, становилось всё сильнее и будто скользило под моей кожей.

- Ты просто хочешь пригласить меня на полуночный вальс? – он расплылся в полуулыбке.

Я была уверена в том, что она была лживой.

- Не прикидывайся. Я не ребёнок.

- Нет. Ты – Прорицательница, - его улыбка померкла, а тон стал по-настоящему

обличительным.

- Ты не доверяешь тому, что я чувствую? – хотела бы добавить я, но боль внутри была

слишком сильной.

- Я пытаюсь тебя защитить, - его руки сжались на моих.

- От себя?

- От эмоций, которые не принадлежат тебе, - он опустил взгляд. – Ты и так достаточно

страдаешь.

Я попыталась вырваться. Из-за его слов, на глазах появились слёзы. Мне хотелось что-

нибудь сломать. Я хотела найти здесь зеркало и разбить его, доказывая, что кровь течёт, но мне не больно. Как же это трудно для него: признать то, что он обо мне заботится. И не