- Капитан Владимир?

- Да, - коротко ответил тот.

- Присаживайтесь, - Сергей указал ему на стул.

Вова покорно сел. От него не ускользнуло чуть заметное движение глаз маршала, быстро оглядевших его с ног до головы и остановившихся на его лице, и едва заметная, появившаяся лишь на мгновение улыбка, тронувшая уголки его губ.

- Сестра мне рассказала, что произошло здесь в мое отсутствие, - начал Сергей, снова приняв серьезный вид и заложив руки за спину. - Я счел своим долгом навестить вас, ведь из-за солдата моего лагеря вы оказались в таком состоянии.

- Не стоило так беспокоиться.

- Как раз наоборот. Поэтому я пришел поговорить с вами. Прежде всего, меня интересует, какой, по вашему, явилась причина подобного поведения ефрейтора Юрия в лесу? Сам Юрий уже изложил свою точку зрения по этому вопросу, теперь же я хочу услышать это от вас.

- Мне, к сожалению, нечего ответить, - Вова прямо смотрел Сергею в глаза.

- Я понимаю, что это не вы избили Юрия, и не вам отвечать за его действия. Но, наверняка, между вами были какие-то разногласия или конфликты.

- Да, еще до войны мы с ним поспорили относительно приверженности противоположным лагерям. Но это единственное, что я могу вам сказать, - Вова заметил, как лицо Сергея стало более серьезным. - Просто я больше ничего не знаю, - добавил он.

- Хорошо, - задумчиво протянул Сергей. - А вы не могли бы рассказать, той ночью вы с Юрием о чем-нибудь спорили? И каков был ваш разговор до драки?

- Да нет, мы не спорили. Мы просто выясняли отношения. Но, честно говоря, я плохо помню, - и он замолчал.

Наступила минутная пауза. Сергей прохаживался из угла в угол, раздумывая. Наконец, он произнес:

- Ну хорошо. Я благодарю вас за информацию. Приношу вам свои извинения за случившееся. Поправляйтесь, капитан. Если что-нибудь понадобится, просите мою сестру, не стесняйтесь.

И он уже собрался уходить, но остановился и, глянув через плечо с каким-то непонятным выражением лица, спросил:

- Кстати... вы вчера не вымокли под дождем? Была сильная гроза.

Вова мгновение молчал, прикидывая, какая доля издевки крылась в словах Сергея.

- Капли дождя имеют обыкновение высыхать. Даже на том, кто не окончил начатое дело.

Глава 7

До вечера следующего дня Владимир пробыл один. Еду ему приносили солдаты, но ни главнокомандующий, ни его сестра не появлялись. С одной стороны, его не удивляло это. Сергей уже сказал ему все, что хотел, и не станет больше тратить свое время на пустые разговоры с пленником. По логике вещей их следующая встреча должна была состояться на допросе, отсутствие которого, в свою очередь, было разведчику непонятно. А что касается Ани, то она могла бы прийти. Хотя почему могла? Ей не до него. Она и так ему слишком во многом помогла. И он не понимал почему. Ведь по всем законам войны он должен был находиться сейчас в военном госпитале для пленных под строгой охраной и сразу по выздоровлении быть отправлен в тюрьму. Тем более после попытки бежать из плена. А он напротив вот уже три дня пребывал в усадьбе, в помещении главного штаба Белого лагеря, до которого он, впрочем, все равно не мог никак добраться. Но даже к черту штаб! К черту всю войну! Почему он должен торчать в этой дурацкой усадьбе?...

Уже однажды возникнув в его мозгу, этот навязчивый вопрос о смысле войны мучил его теперь с еще большей силой. Война, армия, солдатская жизнь, вылазки во вражеский лагерь, собрания в читальном зале, его небольшая комнатка на втором этаже детского сада, где жили все солдаты - все это ему так надоело! И в этом хаосе военных событий ему вдруг захотелось домой (хотя для него уже так давно не существовало дома!), да, именно вернуться в тот дом, который он уже много долгих дней назад оставил ради войны.

Но... Вова лишь тряхнул головой, подавляя в себе все эти мысли и чувства. Он все еще слишком хорошо осознавал, что война продолжается, что он сам находится в плену, и что при удобном случае он сбежит от врага, вернется в свой лагерь и так же, как и прежде, продолжит свою службу в чине капитана.

Вова сел на подоконник и уставился в окно, пытаясь различить в наступающих сумерках смутные очертания леса. Взгляд его случайно упал вниз, на дорожку вокруг дома и наткнулся на солдата, мирно прохаживающегося взад-вперед. Вова прекрасно знал, что этот солдат появился под его окном после его неудачной попытки побега, и что теперь путь через окно почти отрезан. Он с отвращением отвернулся, и вдруг неожиданно увидел в комнате Аню, которая вошла совершенно бесшумно.

- Привет, - сказала она и, закрыв дверь, села на стул и изучающе оглядела разведчика.

Наступила минутная пауза, ибо Вова ничего не отвечал, и оба они молча смотрели друг на друга.

- Как самочувствие? - наконец спросила она.

- Ничего. Жить можно.

- Зачем ты снял повязку с головы?

- Не нужна. Само заживет.

Аня замялась.

- Я осмотрю твою спину?

- Пожалуйста, - он пожал плечами и как будто нехотя слез с подоконника.

Пока он снимал рубашку, Аня заметила отсутствие еще нескольких бинтов; выражение ее лица стало каким-то холодным, и она вдруг резко произнесла:

- Если ты будешь так самовольничать, я умываю руки!!! Я просто больше не приду сюда и не буду больше вмешиваться в это дело!

- Ты о чем? - искренне удивился Вова ее неожиданной реакции.

- О том, что я делаю все, для того, чтобы ты скорее поправился, а ты делаешь все, чтобы помешать мне! - и она решительно развернула его за плечи к себе спиной и стала отклеивать марлевую повязку.

Она сама не знала, зачем она все это говорит. Наверное, она просто была недовольна тем, что между ними стояла какая-то стена, которая мешала им нормально общаться, и тем, что она не знала, как ее преодолеть.

- Скажи, почему ты мне помогаешь? - серьезно спросил Вова, не оборачиваясь и чуть поморщившись от боли в спине.

- Делать больше нечего!

Эти слова кольнули Вову чем-то ледяным и отчужденным. Он медленно повернулся к девушке и испытующе посмотрел на нее.

- Что я сделал, - тихо произнес он, - чтобы так рассердить тебя?

Этот неожиданный вопрос заставил Аню опустить глаза и чуть отойти на шаг.

- Я... дело совсем не в тебе. Извини за резкие слова. Я, наверное, просто устала и вот говорю всякий вздор.

Вова вздохнул. Он чувствовал, что Аня говорит неправду. Дело именно в нем и в ней. Потому что они были врагами, но как раз именно ими они хотели быть меньше всего.

- Тогда иди отдыхай, уже поздно, - дружелюбно, но как-то печально ответил, наконец, Вова, взяв у нее из рук свою рубашку и накинув ее на плечи. - Я даже готов обклеить всю голову пластырями, только не сердись больше. Договорились?

Аня не удержалась и улыбнулась.

- Не надо, - сказала она. - Всю голову не надо... Мне не за что на тебя сердиться!

Вова несколько мгновений молча глядел на девушку, а потом вдруг спросил:

- Можно задать тебе один вопрос? Что ты делаешь на войне? Почему ты здесь?

Аня пожала плечами.

- Сначала мне было просто интересно посмотреть на все это изнутри. Я не верила, что вы будете воевать по-настоящему. А потом... я привыкла находиться здесь, в этой усадьбе, помогать моему брату и, наверное, как и все, ждать окончания войны.

- Мне кажется, тебе здесь совсем не место, - серьезно сказал молодой человек.

- Ну, наверное, ты прав, - протянула Аня. - Но я ничего не могу изменить.

- Почему? Ты можешь вернуться домой, - возразил Вова.

- Домой? А ты забыл, где мой дом? Он находится на территории вашего лагеря. Даже если бы я очень хотела вернуться, это невозможно. Тем более любой ваш солдат знает, кто я такая, и стоит мне там появиться, я тут же попаду в плен. А мне не очень-то хочется!

Вова пристально посмотрел ей в глаза, пытаясь понять в этой девушке нечто больше, чем она сама могла бы о себе сказать.