И вот Ричард заметил ее, посмотрел на нее пристальным взглядом, выделил из всех остальных, и в то же мгновение Роза поняла, что ей нравится, как он смотрит на нее. Более того, ей хочется, чтобы этот человек и далее любовался ею, разговаривал, прикасался к ней.

После окончания вечерней смены в тот самый первый день их встречи Роза обнаружила, что Ричард дожидается ее на улице неподалеку от кафе. В первую минуту она решила сделать вид, что не узнала его, и быстро проскользнуть мимо, но не успела.

– Добрый вечер! – подошел он к ней первым. – Наверное, смешно прозвучит, если я приглашу вас полакомиться где-нибудь мороженым.

Он улыбнулся ей такой теплой и сердечной улыбкой, что жар пробежал по всему ее телу, словно она хлебнула изрядную порцию виски.

– Ой, не говорите мне о мороженом! – улыбнулась Роза, отбрасывая с лица волосы и остановив на нем несмелый взгляд. Молодой человек был явно старше ее, лет около тридцати. Строгий деловой костюм, аккуратная стрижка, совсем не похож на завсегдатаев кафе-мороженого. Парни, с кем тусовалась Шона и ее подружки, те в сравнении с ним были просто мальчишками. А тут взрослый, вполне респектабельный молодой человек.

– Я врач. Приехал в ваш город на собеседование по поводу работы. Есть вакансия терапевта в здешней клинике. Но пока я плохо ориентируюсь в местных реалиях. Если мое назначение состоится и я перееду сюда работать, было бы здорово, если бы кто-нибудь рассказал мне и показал, где у вас можно выпить чашечку хорошего чая. – Он опять улыбнулся ей.

Роза смущенно переминалась с ноги на ногу, потом испуганно оглянулась назад, не заметил ли кто из ее товарок, что она разговаривает с незнакомым мужчиной, который специально дожидался ее после работы. Не то чтобы она стала возражать против того, чтобы он проводил ее до дому. Просто она слабо представляла себе, как это – прогуливаться с молодым человеком по вечерним улицам, и о чем они станут разговаривать с ним.

– Прошу простить меня, если я вас задерживаю! – смущенно улыбнулся начинающий доктор. Его смущение умилило Розу. – Ведь вас наверняка дожидается где-нибудь приятель, этакий атлет спортивного роста или боксер с могучим торсом. Я прав?

– Нет! Вы ошибаетесь! – невольно рассмеялась она и сама удивилась тому, что может смеяться. – У меня нет никакого приятеля.

– Не может быть! – удивился молодой человек, впившись в нее долгим пристальным взглядом. – Вы так очаровательны!

– Наше кафе-мороженое – не единственное в этом городе, – поспешила Роза перевести разговор на другое, чувствуя пожар во всем теле. – Хороший чай подают в кафе, в котором обычно завтракают все таксисты.

– Вы покажете мне, где это? – живо спросил ее собеседник и протянул руку. – Между прочим, меня зовут Ричард.

– Конечно, покажу! – Роза пожала протянутую ей руку, чувствуя, как горячие сильные пальцы обхватили ее ладонь. Это было приятное ощущение, и ей вдруг стало понятно, что ее жизнь еще совсем не кончена. Более того, она только-только начинается. – А меня зовут Роза.

Они медленно пошли в сторону ее дома. Шли и всю дорогу разговаривали, разговаривали и никак не могли наговориться. Луна медленно плыла в ночном небе, освещая им путь.

– Снимаете квартиру? – поинтересовался он, когда они подошли к большому угрюмому зданию.

– Нет. Раньше этот дом принадлежал моей маме. Но мои родители оба умерли, – проговорила Роза извиняющимся тоном, словно ей было неловко, что все в ее жизни не так, как «у людей». Вот и родителей у нее нет, и живет она одна. Наверняка все эти подробности могут не понравиться такому благовоспитанному человеку, как ее новый знакомый. Ричард.

– Бедняжка! – сочувственно вздохнул Ричард. – Надо же! Жить одной в такой махине! На вашем месте я бы продал этот дом и купил бы что-то другое. Начал бы, так сказать, жизнь с чистого листа.

Роза смутилась.

– Боюсь, я не знаю, с какой стороны приступить к такому сложному и ответственному делу. Да и мне еще нет восемнадцати, и я пока не имею права заключать имущественные сделки.

Ричард удивленно вскинул брови, и Роза каким-то шестым чувством догадалась, что возрастной вопрос очень важен для них обоих.

– Да, – повторила она. – Мне еще только семнадцать, – и зачем-то добавила: – Восемнадцать будет в октябре.

– А мне двадцать восемь! Это важно?

– Не для меня, – прошептала Роза.

– Можно мне поцеловать вас, Роза? – спросил он у нее так тихо, что она едва расслышала.

Она сделала глубокий вдох, явственно уловив тонкий аромат роз из сада. Мама любила розы, и их было много у них в саду. А сейчас как раз началась пора их цветения.

– Но я еще никогда… я даже не знаю, как это делать. Я не умею целоваться.

– Вам и не надо ничего делать! – прошептал он нежно, осторожно обнимая ее.

Роза замерла. Вокруг них благоухали розы, а Ричард целовал ее – так нежно, так трепетно, так ласково… Она стояла с опущенными руками, не осмеливаясь вздохнуть, почти паря над землей. А его губы касались ее губ, и с каждым новым прикосновением она чувствовала, как в нее вливается жизнь.

– Раздери меня на части! В этой дыре бывает лето? – то были первые слова, которые услышала Роза от подруги, вылезающей из ярко-сиреневой «Ниссан-микро», которая вот уже лет десять, как являлась предметом гордости для матери Шоны и счастьем всей ее жизни. – Ты бы хоть сказала кому из местных, что на дворе еще только август, а не ноябрь!

Роза заулыбалась, узнавая повадку подруги шумно возвестить о своем присутствии. Радость встречи переполняла ее. Нет, все же здорово, что Шона приехала! От одной только мысли, что отныне она будет рядом – не важно, надолго ли, – у нее в один миг поднялось настроение. Они стиснули друг дружку в объятиях.

– Здравствуйте, Шона! – церемонно поздоровалась с ней Мэдди. – А где ваши мальчики?

– Остались с бабушкой! – лаконично и без выражения ответила Шона, внимательно разглядывая Розу, и девочка разочарованно отвернулась от взрослых. – Когда я, после долгих усилий, уломала-таки маму отпустить меня на пару деньков к тебе, она вдруг сама вызвалась побыть с детьми, – сказала она для Розы.

– А я думала, приедет Тайлер. Мне нравится Тайлер, когда он играет в игры, в которые мне тоже хочется играть. А вот Эрона я не люблю. Совсем не люблю! И даже не скучаю по нему.

– Но он все равно передает тебе горячий привет! – рассмеялась Шона без всяких обид.

Шона была одной из немногих знакомых Розы, в обществе которой можно было не волноваться за поведение Мэдди. Ее совершенно не задевали колкие замечания девочки, которые другие взрослые встречали с недовольными лицами. Дескать, ребенок абсолютно не воспитан, и, конечно, в первую очередь в этом повинна мать, которая так и не научила дочь, о чем можно, а о чем нельзя говорить вслух, дабы ненароком никого не обидеть.

– Мама просто в ужас пришла, услышав, что я задумала тащить с собой детей на север, – продолжила Шона, доставая из багажника вещи. – Она ведь до сих пор уверена, что в здешних горах водятся каннибалы и тролли. А потому, заявила она мне категорически, мальчикам лучше остаться дома. Ну, а я и не против сорваться с поводка хоть на несколько денечков! Итак, я готова вручить себя первому встречному! Шучу-шучу!

– Очень хорошо, что пока только шутите! – На пороге гостиницы возникла Дженни. Как всегда, она пробормотала свою реплику якобы себе под нос, но так, чтобы ее услышали все.

– Это кто такая? – крякнула Шона, мотнув головой в сторону Дженни и дергая на себя битком набитую дорожную сумку, одну из двух взятых с собой. Она свалила вещи на землю, одной рукой обняла подругу за плечи, а другой извлекла из кармана джинсовой куртки пачку сигарет и ловким движением профессионала вставила сигарету себе в рот. – Обслуживает туристов, что ли?

– Это – Дженни. Она… она здесь хозяйка.

Роза испуганно взглянула на Дженни, которая и не думала приглушить спецэффекты в своем поведении, сменив их на что-то более подходящее к случаю и благопристойное. А Дженни не пыталась скрыть недовольство. Всем своим видом женщина выражала крайнюю степень возмущения: облик Шоны ее настораживал. Поведение приводило в недоумение. А возмущаться, по правде говоря, было чему. Мало того, что Шона выпрыгнула из машины в белых джинсах, столь туго обтянувших ее ягодицы, что Роза невольно задалась вопросом, как же подруга умудрилась натянуть эти штаны на себя, так они были еще и приспущены до предела, открывая часть упругого живота, покрытого красивым шоколадным загаром. Верх был не менее провоцирующим. Бледно-розовый топик с глубоким V-образным вырезом не прятал, в сущности, ничего, и не требовалось особой фантазии, чтобы догадаться, что скрыто под ним – якобы скрыто. Что ж, в этом вся Шона. Ее фирменный стиль одежды и поведения – вся как на острие булавки.