молока, а вы ничего не видели?!

Оказывается, я вчера, идя по стенке к туалету, все время поливал пол молоком (сгущенка в

желудке превратилась в обыкновенное) – сплошняком метров шесть. То, что это блевотина, никому и в голову придти не могло, настолько натурально выглядел диетический продукт (запах

спиртного за ночь выветрился). Так и не установили, откуда в казарме в новогоднюю ночь взялось

столько свежего разлитого молока.

1970 год

Попал в одесский госпиталь с глазами (у меня с детства с ними проблема). Тут же черканул пару

слов пирятинским ребятам (двоюродные браться) из параллельного класса: они поступили в

институт инженеров морского флота. Спустя три дня они пожаловали ко мне в палату. Само

собой, тут же договорились, что они принесут мне гражданскую одежду, дабы я мог по вечерам

ходить в самоволку. Сказано – сделано. И зажил я двойной жизнью: днем – в госпитале, а ночью у

ребят в общежитии.

Да, гражданскую одежду надо было надежно прятать. Ведь шмон в палатах проводили регулярно.

И ту я вспомнил знаменитый рассказ Эдгара По: лучший тайник – самое видное место. И начал

прятать одежду в диван, который стоял в общем зале перед телевизором. Мимо него по несколько

раз в день проходил едва не весь персонал госпиталя, но кому пришло бы в голову лезть в диван?!

Ай да, рядовой, ай да, сукин сын!

А надо сказать, что у меня появились товарищи-солдаты из других частей, также находящиеся на

излечении, – грузин и армянин. Узнав, что я имею возможность регулярно бывать в самоволке, они начали брать у меня гражданскую одежду на прокат. Но поскольку ходить им приходилось по

очереди (вдвоем даже советские солдаты в одни брюки или рубашку не влезут), пришлось просить

ребят-студентов поднести еще один комплект. Что те не преминули сделать. Жить стало еще

лучше, еще веселее.

Но вдруг грянуло ЧП. Эти два остолопа, вернувшись из очередной «вылазки» в дупель пьяными, засунули одежды в диван кое-как. Утром через зал шагает заместитель начальника госпиталя и

видит, что из дивана торчит кусок материи. Удивленно (не обшивку ли отодрала солдатня?) потянул. А «тряпка» не кончается. Догадался – поднял диван. А внутри – два комплекта

гражданской одежды.

Начались допросы. И кто-то меня сдал. В этот же день с госпиталя меня выписали и направили в

часть – для прохождения дальнейшей службы. Времени связаться с ребятами, которые остались

без энного количества одежды, у меня не оставалось. С грузином и армянином мы договорились, что расплачиваться со студентами будем поровну (хотя в том, что залетели, никакой моей вины не

было). Деньги оба пообещали переслать мне в часть. Записали на всякий случай свои адреса в мою

записную книжку. На том и расстались.

Уже прибыв на место, спустя несколько дней, я перелистывал зачем-то книжку. И увидел: страничка с вышеупомянутыми адресами… аккуратно вырвана. Безусловно, ко всему грузинскому

или армянскому народам у меня отношение не изменилось. Но этим дешевкам на случай войны я

бы с удовольствием всадил по пуле в спину. Так сказать, рассчитался бы их же методом.

К слову, по зрелому размышлению я пришел к выводу, что именно эти подонки, сами меня

вкозлив, меня же и продали.

***

Неприятность, как и беда, не приходит одна. Добираясь в Жеребково из Одессы поездом (а из

приморского города он вышел поздним вечером), я познакомился с девушкой. А поскольку уже с

горя изрядно выпил, то показалась она необыкновенно красивой. Короче говоря, облизывал я ее

всю ночь. Уже даже думал, не проехать ли мне свою станцию и, «забив» на воинский долг, посетить малую родину дамы, тем более что она нисколько не возражала.

Но настало утро, которое воистину – вечера мудренее. Господи, что я увидел?! Девицу, лицо

которой, как подсолнух зернами, было усеяно желтыми гнойными прыщами. Честное слово, меня

чуть не вырвало. Однако, как истинный джентльмен, я виду не подал. Лишь заявил, что воинская

служба в моей жизни стоит на первом месте. А уж, извините, девушки… Потом… Может быть…

***

Ура, уже третий месяц не курю! А то эти любители японских «Цузые» элементарно задолбили.

Было перешел на кубинский «Партагас» из сигарного табака, да больно уж крепкими даже для

меня оказались. Последнее время смолил «Ментоловые» – от них тоже большинство отказывается

(просят всегда одни и те же, хотя получают столько же, сколько любой из нас). А тут – такая

удача! Пришла оттуда, откуда ее и не ждал.

Приобрели мы на троих ведро вина, на кухне разжились буханкой черного хлеба и пятком

квашеных зеленых помидор и устроили себе праздник. После отбоя, в кустах. Да, чуть не забыл о

главном: прихватили с собой и пять пачек «Памира».

Ночь прошла великолепно! Вино, сигареты, дружеская беседа. Перед подъемом отправились пол

местам. А поскольку я к этому времени служил в комендатуре, то пошел на КПП к своим ребятам, тем более после обеда мне нужно было их менять. Проспал до начала смены. Когда разбудили, первым делом инстинктивно потянулся к пачке с сигаретами. Прикурил и… меня вырвало.

Оставшись на вахте, в течение всего времени дежурства пробовал закурить несколько раз и

каждый – блевал. Позывы к рвоте были даже тогда, когда я только нюхал пачку с сигаретами.

Так продолжалось около двух недель. А за это время я как-то отвык от курева. И стал «баловаться

табачком» от случая к случаю – в основном, когда выпью спиртного. Но и то заметил: чем дальше, тем при большей «порции» меня тянет к сигарете. Так скоро вообще забуду, что существует такая

вредная для здоровья привычка и проживу сто лет.

***

В марте вышло отличникам боевой и политической подготовки поощрение от начальства –

дополнительное посещение кинотеатра. Набралось по гарнизону человек сорок-пятьдесят. В

основном, конечно, старослужащие. Однако я первые восемь месяцев тоже оказался не лыком

шит, благо физически был крепким (в школе учитель физкультуры без всякой тренировки ставил

меня на районные соревнования практически по любому виду спорта).

Строем прибыли в Дом офицеров. Купили билеты – визит-то внеплановый. И начали заходить в

зал. Поскольку я сделал это одним из первых, дабы занять место получше, то сразу же в первых

рядах увидел заместителя командира гарнизона по политработе с супругой. Значения этому факту

не придал ни малейшего – трепета перед начальством или старшими по возрасту с младых ногтей

не испытывал. А напрасно!

Не успели все разместится, как вдруг на весь, многократно умножаемый эхом, прозвучала команда

вышеупомянутого полковника:

– Встать!

Мы, естественно, вскочили.

– Смирно!!

Вытянулись.

– А теперь на выход – шагом марш!

Мы потянулись туда, куда нам было приказано. Старшой, нас сопровождавший, сказал, что

билеты кассир у нас обратно примет, а деньги вернет. И остался, чтобы выслушать втык еще и

самолично. Я, несмотря на свою служебную молодость, первым очутился у кассы и сказал:

– Если мы мужики, то билеты не сдаем! Проходим цепочкой и бросаем их под кассу. Пусть

полковник ими подавится.

Вышел бледный сопровождающий. Построил нас и повел назад по казармам. Попутно объяснив: кто-то из нас заругался, поэтому замполит и выставил всех из кинотеатра.

Ругню, да еще в присутствии дамы, я отвергаю начисто. И хама следовало проучить. Однако

причем здесь остальные?

***

Скандальную тему дебатировали несколько дней. Пока в моей голове не созрел план «накапать»

на полковника в Москву. Выбрал «Комсомольскую правду». Письмо, кроме меня, подписало еще