Древние боги не помогли. Полагаю, они брезговали нами и теми жертвами, что мы им предлагали. Непреходящий ужас поселился в наших душах.

Я сумел сохранить свой отряд коммандос. Я и мои солдаты хорошо понимали, что быть вместе это единственный шанс на спасение. Мы гарнизоном встали в небольшом уцелевшем городе и защищали людей от мародеров. Не всех, только тех кто был рядом и кого мы могли защитить. Даже с мертвой душой я не стал мародером, не стал грабить и убивать беззащитных людей, людей одного со мной языка и крови.

В эти дни отчаяния и безверия я каждую ночь вспоминал убитую нами землю и ее народ. Я слышал их предсмертные проклятья. Эти проклятия уничтожают нас, так же как мы уничтожили их.

По совету техника нашего отряда я прочитал исследование врача онколога одного из тех немногих, кто с самого начала протестовал против нашей оккупации чужой земли. В книге была и его фотография.

В этой работе незадолго до начала катастрофы он доказывал, что наши правители ничуть не лучше руководства выродков, а мы граждане Лиги Цивилизованных Государств ничуть не лучше тех, кого называли универсальными биологическими организмами. Просто наши правители умнее, практичнее и дальновиднее руководства выродков, но их биологическая и социальная суть идентичны. Мы больны той же болезнью, нашу социальную плоть разъедают те же метастазы, просто у нас эта болезнь развивается намного медленнее и еще подлежит излечению. Исследование было снабжено неопровержимой научно обоснованной доказательной базой. В нём был предсказан и доказан конечный результат нашей деятельности, это гибель нашей цивилизации.

Врача поместили в клинику для умалишенных. Мы душевнобольные изолировали нравственно здоровых. Мы сами уничтожили свой иммунитет, а болезнь стала быстро прогрессировать. Излечить ее было уже невозможно. Ее невозможно было излечить, потому что наши власть имущие и все мы, были этой болезнью. Мы были обречены.

В тот день, мы защитили от нападения банды мародеров отдельно стоявшую ферму на границе нашего городка. В доме на ферме было двое мужчин, две женщины и трое детей.

Тяжелораненого хозяина фермы прямо на кухонном столе оперировал его гость. Ему помогала жена фермера и вторая их гостья, красивая рыжеволосая женщина. Дети постарше пытались успокоить испуганно плачущую крохотную девочку.

Нам очень был нужен опытный врач и когда он успешно окончил операцию, я сразу предложил ему вступить мой отряд. Он снял хирургическую маску с лица. Я его узнал, это был врач - онколог, тот, что предсказал нашу гибель.

Потом его называли: Спаситель или Мессия судного дня. Это не так. Но для веры отчаявшимся людям нужна легенда, а он был легендой. Провидец. Принявший муку за слово истины. По велению Господа он нес Его слово. Слово спасения, утешения, милосердия и веры. И люди поверили ему. Я не слышал, чтобы он подтверждал или поддерживал эту легенду. Он всегда говорил, что он просто человек.

Я его хорошо знал, ведь это я стал одним из апостолов Мессии судного дня. Его первым апостолом.

Что он говорил и что сделал? Это вы прочтете у других апостолов. А я просто был рядом. Я воин. Я стал щитом и мечом Мессии судного дня.

Рыжеволосая женщина и ее маленькая дочка, стали моей семьей. Защищая их, я убил жрецов старых богов. До катастрофы она была женой эмигранта которого звали Ван Гог, ее дочка была рождена от него. Жрецы хотели принести ее в жертву как жену выродка. Они пришли распять женщину на жертвенном камне и ножом вырезать из нее сердце. Я встал на их пути, мои коммандос стали рядом. Жрецы шли и грозили мне и моим солдата карой богов. Я как и многие уже не верил старым богам, а новая вера еще не пришла. Все уже устали от жертв, а когда в ответ на угрозы и нападение я стал стрелять в жрецов, то никто не встал на их защиту.

Ночью эта женщина со словами благодарности пришла ко мне. Она искала защиту себе и ребенку. Я стал этой защитой. Когда утром девочка назвала меня папой, женщина испуганно на меня посмотрела. Я погладил ребенка по голове и сказал: "Здравствуй дочка", а ее мать робко с надеждой в глазах мне улыбнулась. Она дала мне всё, что нужно мужчине: ласку, тепло и заботу. Ее первый муж, как она рассказала, вернулся в свою страну и вступил в ополчение. Подробностей она не знала. Я знал. Видел фотографию снятую в его юности. Она ее сохранила для дочери. Он был из того города, который мы убили. Я его опознал. Он был из тех мертвых ополченцев, которых мы похоронили в братской могиле. Оказывается, я их всех запомнил. Когда моя дочь выросла, я рассказал ей, о ее первом отце. Он был достойным человеком. Он ушёл когда его позвала родная земля и погиб за нее.

Я апостол Мессии судного дня, я не лгу. Мне снился сон - видение, где этот мертвый боец сказал: "Спасибо, что спас мою дочь и ее мать, - потом он как прислушался и добавил, - Ребята просят передать: Благодарим за достойное погребение. Наш отряд во главе с командиром предстал перед Господом с оружием и при знамени. Но гибель нашей земли мы тебе простить не можем. Но есть Тот, кто может тебя простить".

После этого я почувствовал, что моя душа вновь ожила. Я апостол Мессии судного дня, я верю, я хочу верить, что это Господь простил меня. Вера вновь пришла ко мне, а Господь послал нам Спасителя.

Все остальное вы знаете из описаний деяний Спасителя. Сначала к нему шли как к врачу. Потом как врача его приглашали в другие города. Исцеляя тела, он исцелял души. Он шел по нашей земле и люди выходили к нему на встречу. Отчаявшиеся, обозленные, никому не верящие и страстно хотевшие верить. И все кто хотел обрести веру, ее обретали.

Мессия последнего дня. Раньше люди думали, что Он придет в конце света и будет судить нас. Праведные будут спасены. Грешникам уготован ад. Всё так и было. Это действительно был последний день той цивилизации, в котором мы раньше жили, ее лжи, ее стяжательства, ее безразличия к страданиям других людей. Это действительно был страшный суд, ибо нет суда страшнее и справедливее, чем суд своей совести. Кто раскаялся в своих делах, не на словах, на деле, всей душой, тот обрел веру. Кто обрел веру, тот спасся, кто ее отринул, тот погиб.

И возродив веру, мы возродили страну. Мессия и его апостолы, так нас называли. Но это были ученые, инженеры, врачи, учителя. Это была нравственная элита нашей нации. Мы стали ее вновь обретенным иммунитетом. Проповеди? Не совсем так, мы учили как выжить, как воссоздать разрушенное, лечили людей, учили детей и всех кто хотел учиться.

Мы тяжким трудом смогли восстановить только часть того что было до катастрофы. И когда это произошло, Врач - Спаситель и мой друг ушел. Биологически умер, духовно остался с нами. Я был у его изголовья когда он уходил. Он был спокоен. Так спокоен бывает человек, которые сумел сделать самое главное дело в своей жизни, так бывает спокоен человек, который верит, что его жизнь не была напрасной.

Вот и моя жизнь подошла к концу. Эти записки последнее, что я должен был сделать. И я сделал это. Я не лгал. Я не оправдываюсь. Судите меня. Я не прошу о снисхождении. Я не прошу о помиловании. Я прошу не повторять того, что мы сделали в своей корысти и безразличии к жизни других народов. Я прошу сохранить нашу веру и то немногое, что мы сумели восстановить.

Примечание историков: