Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо…

Каждая клеточка моего существа вибрирует от наслаждения. Почти каждая. Есть одна, на задворках сознания, которая недовольно бурчит…

Ну почему, почему, почему…

В этот наш последний час, когда мы еще можем побыть наедине…

Я не могу получить то, что на самом деле хочу?

Просто полежать в обнимку со своим мужем.

4.

ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ЖЕНЩИНЫ, НАЙДЕННОЙ К КОМНАТЕ, ЗАВАЛЕННОЙ ОБУВЬЮ

Лондон, Великобритания, 1999 г.

— Инспектор, — сказал я, — смотрите, что я нашел.

У меня в руке — она в перчатке — банковское извещение с перечнем счетов, которое я достал из-под кровати.

Инспектор Рид мельком глянул на распечатку и угрюмо кивнул:

— Ну что, Тернер, похоже, дело в шляпе?

Я тихо соглашаюсь и почтительно жду, пока он роется в кармане и достает плитку рахат-лукума в шоколадной глазури. В команде Рида я работаю всего неделю, но уже знаю, что этим своеобразным ритуалом он отмечает раскрытие дела. Инспектор содрал обертку и, как и я ожидал, попросил меня высказать свое мнение о месте совершения преступления.

— Убийство, — осторожно начал я, — произошло в этой спальне. Перед нами лежит молодая женщина, полагаю, вьетнамка. Сосед опознал ее, это Суки Мейсон. Одета она в пижаму, и ее забили до смерти. Удары наносились преимущественно по черепу, в точку сразу же над правым ухом, вероятно, тонким каблуком туфли. Сама туфля — сломанная и окровавленная — лежит на ковре.

— Хорошо, Тернер, продолжайте, — говорит инспектор Рид, аккуратно освобождая от фольги верхнюю часть плитки рахат-лукума.

— Также в этой комнате, — более уверенно продолжаю я, — находится туалетный столик; на нем стоят две порожние бутылки из-под красного вина и один грязный бокал. Под кроватью я только что нашел недавно присланную из банка выписку с совместного счета Тайрона и Суки Мейсонов. Очевидно, это убитая женщина и ее муж. В данной выписке, она за истекший месяц, указан перерасход на крупную сумму — 4000 фунтов, многие цифры подчеркнуты красным. Это — платежи, оформленные в долг, все на значительные суммы — от 100 до 300 фунтов. Все покупки сделаны в обувном магазине на Оксфорд-стрит «Харвиз шу импориум», чему есть наглядное подтверждение: огромное количество обуви повсюду — на ковре, в гардеробе, в выдвижных ящиках, под кроватью… Обувь на любой вкус: выходные лодочки, сапоги, туфли на платформе, босоножки, тапочки, кроссовки… — Я жестом показываю на самый примечательный предмет обстановки. — Огромный стеллаж для обуви снизу доверху заполнен туфлями на высоких каблуках. Многие из них на вид очень дорогие, предположительно известных фирм. В общей сложности здесь, должно быть, около ста пар.

— Отлично, — сказал инспектор Рид. Он наконец-то отломил два кубика рахат-лукума и положил их в рот. — С доказательствами все ясно. Теперь, Тернер, объясните, что конкретно здесь произошло.

Я сделал глубокий вдох и стал излагать свою гипотезу:

— У меня нет сомнений, что убийца — муж. Скорее всего, убийство непреднамеренное, произошло в результате ссоры на бытовой почве. Жена этого человека жила не по средствам, тратила много денег на туфли. Полагаю, накануне у него на работе выдался тяжелый день, домой он вернулся поздно и увидел эту чудовищную выписку с банковского счета, а также свою жену, осушившую в одиночестве две бутылки вина. Он решил обсудить с ней расходы по карте и попросил дать объяснения относительно покупок в «Харвизе». Они повздорили. Возможно, она даже стала отрицать, что ходила в обувной магазин, или заявила, что вправе иногда позволить себе маленькие удовольствия. Как бы то ни было, под воздействием винных паров женщина распоясалась, принялась оскорблять мужа, дразнить — в общем, давила на все те рычаги, которые, как она усвоила за годы замужества, дают наибольший эффект, и в итоге здорово его разозлила. Возможно, она сочла, что в раздражении он скажет ей что-то ужасное или даже ударит ее. И в том, и в другом случае акценты в ссоре сместятся: виноватым окажется он, а она одержит моральную победу. И как это уже часто бывало раньше, он вынужден будет принести свои извинения… — Картина, что я нарисовал, полностью овладела моим воображением. Мне пришлось сглотнуть слюну, прежде чем закончить свой рассказ. — Однако на этот раз ее занесло. И он зашел слишком далеко. Муж убил жену одной из ее драгоценных туфель и скрылся с места преступления.

Инспектор Рид отломил еще кубик рахат-лукума и, качая головой, протяжно вздохнул:

— Что ж, убийцу вы определили верно, во всем остальном ошиблись.

Я удивился, так как был уверен в правильности своих выводов.

— Во-первых, вы не заметили, — сказал Рид, — что в выписке указано всего одно поступление. Это явно месячная зарплата. Запись напротив данной цифры гласит — «Детсад». Значит, один из супругов работал в детском саду. Я убежден, что жена, — это мы проверим. Отсутствие других поступлений указывает на то, что именно муж… — Рид чуть поморщился; было видно, что ему неприятно озвучивать свое предположение, — работал дома. Уверен также, — продолжил он, — и криминалисты наверняка подтвердят это, что ему же принадлежат и отпечатки пальцев на грязном бокале.

— Ну хорошо, не спорю, — признал я, — я это не учел, но ведь ссора, по сути, произошла из-за…

— Нет, Тернер. Ссора вышла совсем из-за другого. — Инспектор Рид подошел к стеллажу с обувью и вытащил наугад пять разных туфель на высоких каблуках. — Вот, — сказал он, вручая мне туфли, — примерь-ка на Золушку.

Я по очереди примерил на ногу трупа каждую из туфель. Ни одна не подошла.

Озадаченный, я повернулся к Риду, надеясь, что он подкинет мне подсказку, но тот уже стоял у окна и смотрел на улицу, доедая последний кубик рахат-лукума. На его губах играла довольная улыбка.

У убитой женщины ножки были миниатюрные, они тонули в этих нарядных туфлях. Я перевернул одну вверх подошвой, глянул на размер, и до меня наконец-то дошло.

Туфли восьмого размера носил муж.

5.

А ГДЕ-ТО ЗДЕСЬ БРОДЯТ ЕЩЕ ОДИННАДЦАТЬ БЫВШИХ ВОЗЛЮБЛЕННЫХ МОЕЙ ЖЕНЫ

Дублин, Ирландия, июнь 2008 г.

Я — не первая любовь моей жены. Честно говоря, я был у нее тринадцатым парнем. До нашего знакомства она в разное время встречалась с дюжиной других мужчин, причем все они проживали в нашем городе. И вот каждый день, выходя на Графтон-стрит^[7], я остро сознаю, что любой из мужчин в толпе, возможно, когда-то держал ее за руку, дарил ей цветы, шептал милые глупости на ухо и — что особенно неприятно — несколько раз занимался сексом с моей восхитительной женой.

Несколько дней назад я видел — издалека — одного из ее бывших возлюбленных, и не один раз, а дважды. Остальные представляют для меня лишь список имен, против которых указаны пустячные подробности: место работы, хобби и так далее. Я не знаю этих мужчин, но не исключено, что некоторые из них знают меня. Вот, например, сейчас я стою в очереди на такси у станции Стивенс-Грин^[8], и тот мужчина, что едва заметно улыбается, глядя в мою сторону, возможно, когда-то был ее первым возлюбленным. Возможно, он смотрит на меня и думает: «Я занимался сексом с твоей женой! До тебя! Ты теперь ступаешь по моим следам, которые я проложил пятнадцать лет назад. Какой бы точки на ее теле ты ни коснулся своими руками или языком, на ней уже есть мой отпечаток».

Разумеется, это нелепая фантазия. У моей жены Кристины более приличный вкус. Этот мужчина невысок и полноват, лопоухий и, по большому счету, староват для нее. Тем не менее, несмотря на то что начал накрапывать дождь, я решил отправиться домой пешком. Сверля прохожих сердитым взглядом, я зашагал по Харкорт-стрит.