– Посмотри, пожалуйста, эту шифровку. Главным образом по оппозиционным группировкам. Все ли правильно я указал? – Максим пододвинул армейскому полковнику текст шифровки.

– Все правильно, за исключением Саладдина. Этот абрек не собирается заключать с нами перемирие и вообще уехал из нашего района. И потом, насколько мне известно, он уже давно ведет переговоры с «Джебхад ан-Нусрой».

– Ты точно в этом уверен?

– Абсолютно.

– Ладно, спасибо за подсказку, сейчас исправлю.

Максим зачеркнул одну фразу в тексте, на полях написал «исправленному верить», заверил эту фразу подписью. Стал еще раз внимательно перечитывать.

Комбриг, ожидая, когда военный советник закончит правку документа, от нечего делать взял книгу «Анналы» Тацита, лежащую на столе, открыл на закладке.

«…бой длится уже полчаса. Максимус чувствует, как постепенно тают силы. Пот заливает лицо, левое плечо, задетое трезубцем, кровоточит. Из-за этого все труднее удерживать щит в левой руке. Однако бросать его ни в коем случае нельзя, иначе эфиоп сразу же проткнет его трезубцем на длинном шесте. Саадит тоже устал: передвигается медленно, движения экономные, рассчитанные только на точный поражающий удар. Максимусу удалось лишить противника его страшного оружия – сети с грузилами. Теперь они в равных условиях: у Максимуса щит и меч, у Саадита – только трезубец.

Негр поставил левую ступню вперед, опершись на нее всем корпусом. Глаза – узкие щелки, челюсти сжаты. Сейчас пойдет в атаку, понял Максимус.

– Максимус, сдавайся, – предлагает вдруг Саадит, – ты же такая знаменитость, толпа тебя пощадит.

– Саадит, не будь глупцом. Сценарий написан не нами, и мы не можем его изменить. Кто-то из нас должен сейчас умереть.

– Ну, тогда держись! – Жутковатый огонь полыхнул в глазах негра.

Он вдруг подпрыгнул пантерой, сразу сократив расстояние между собой и противником. Резкий и мощный удар трезубцем в скутум Максимуса. Тот вовремя поставил щит так, что острый трезубец отскочил в сторону, не задев гладиатора. Но Саадит неожиданно делает резкий разворот корпусом влево и тупым концом трезубца бьет по голове противника. Максимус успевает присесть, конец шеста пролетает над его головой, черкнув по макушке. Перед Максимусом открывается шоколадная голая спина негра. Меч гладиатора мгновенно взлетает и со свистом, рассекая воздух, опускается на ретиария. На его спине проступает красная полоса. Негр охает, но, опершись на конец трезубца, все же отскакивает в сторону от меча противника. Поворачивается к Максимусу, дышит тяжело, лицо передернуто судорогой боли, но он вновь встает в боевую стойку. Да, хороший боец, оценивает Максимус маневр противника. Он внимательно смотрит ему в лицо, качает головой из стороны в сторону.

– Давай, не тяни! – обреченно кричит ему Саадит.

Они оба знают исход боя…»

– Ну вот, теперь можно посылать, – удовлетворенно сообщил Максим.

– Ага. – Комбриг отрывается от чтения, закрывает книгу, смотрит на обложку. – Тацит, это что за писатель? Я что-то не слышал.

– Писатель и историк Древнего Рима.

– А-а… Историей увлекаетесь?

– Ну, скажем так, выборочно. Здесь описана интересная методика обучения рукопашному бою.

– Поехали, Максим Михайлович. Но перед тем, как ехать в шифротдел, надо сначала зайти к Каретникову.

– Зачем? – Максим вскинул на комбрига удивленный взгляд.

– Ему надо показать шифровку. Ни одна шифротелеграмма без его подписи не посылается.

– Но это не его ведомство. Я не обязан, да и не имею права показывать ему свои донесения.

– Ну, таков здесь порядок, – комбриг дернул плечами и обескураженно развел руки в стороны, – давайте сначала зайдем к нему, и вы сами ему все объясните.

– Хорошо, зайдем. Только все это как-то странновато. – Максим засунул шифровку в черную папку, надел маскировочную куртку.

Каретников сидел в своем кабинете и играл на компьютере в преферанс. Это был массивный мужчина с набрякшими мешками под глазами. На вошедших к нему комбрига и разведчика он посмотрел таким взглядом, каким смотрит чиновник на докучливого посетителя, пришедшего за пять минут до окончания рабочего дня.

– Добрый день, Вениамин Игоревич, – ровным голосом поприветствовал Максим штабиста. – Я периодически буду посылать шифровки через наш шифротдел. Чтоб вы были в курсе…

– Только через мой стол.

– Но, товарищ полковник, вы не допущены к этим документам…

– Послушай, – Каретников подался вперед, опершись грудью на край стола и обхватив его за края, бычьим взглядом посмотрел на разведчика, – я здесь ко всему допущен.

– Хорошо, если мое руководство даст мне разрешение, я не против.

– Здесь я руководство!

Максим не стал спорить с генштабистом, быстро набрал по своему спутниковому телефону номер Плешкунова. Только бы он сейчас ответил, мелькнуло в голове.

– Слушаю, Максимус. – Начальник глуховатым голосом назвал его условным позывным.

– Ростислав Аверьянович, небольшой технический вопрос. Тут товарищ полковник… – небольшая, но значительная пауза, – просит на правку мои документы…

В трубке продолжительная пауза. Максим хотел продолжить фразу, подумав, что Плешкунов не понял его. Но тот спросил металлическим голосом:

– Он далеко?

– Здесь, рядом.

– Дай-ка ему трубку.

Максим протянул Каретникову телефон:

– Генерал Плешкунов.

– Здравия желаю, товарищ генерал. – Каретников выпрыгнул из-за стола.

Он стоял, вперив взгляд в монитор компьютера, и напряженно слушал высокого начальника из другого ведомства. Максим не слышал, что ему говорил Плешкунов, но, судя по кислому выражению лица штабиста, понимал, что не очень приятные вещи. Последнюю фразу Плешкунова Максим все же услышал:

– Вы меня поняли, товарищ полковник?

– Так точно, товарищ генерал! – пришибленным голосом отрапортовал Каретников.

Затем он кивнул головой и передал телефон военному советнику:

– Вас.

– Слушаю, Ростислав Аверьянович.

– Больше нет технических вопросов?

– Нет.

– До связи. – Плешкунов отключился от линии.

Максим положил телефон в карман, посмотрел на Каретникова.

– Посылайте, – буркнул тот, не глядя на разведчика, и, тяжело опустившись на стул, начал деловито стучать по клавиатуре компьютера.

Комбриг вышел из кабинета Каретникова вместе с Максимом. Он сочувственно посмотрел на разведчика, крякнул, помотал головой, но ничего не сказал.

Серая пыль летит на лобовое стекло, поэтому Максим периодически «дворником» его протирает. Впереди едет армейский БТР сопровождения. Перед началом поездки Максим предложил комбригу ехать на «Тойоте» впереди, но Мухаметдинов отклонил предложение: «Нет, Максим Михайлович. Не будем нарушать неписанные правила. Береженого Бог бережет».

Они едут в Хаму, небольшой городишко на юго-востоке страны, где будет подписание с представителями военной оппозиции договоров о перемирии. На коленях у комбрига лежит автомат, он периодически внимательно осматривает местность по сторонам дороги и рассказывает Максиму о быте его подчиненных.

– Я поражаюсь, как мои обормоты находят общий язык с местными. Такое впечатление, что языкового барьера у них нет. Числительные от одного до десяти знает практически каждый солдат. Наши не знают арабского, те ни бельмеса по-русски, но «чейндж» идет как по маслу.

– А что сирийцы выменивают у наших? – поинтересовался Максим.

– Консервы. Сгущенку, тушенку, почему-то очень любят наши галеты…

– А какую тушенку предпочитают?

– Любую, в том числе и свиную. Вообще, я заметил, сирийцы не похожи на упертых мусульман. Чем-то похожи на моих соплеменников, татар. И винцо попивают, стараются, правда, не рекламировать этот грех…

Выехали на асфальтированную дорогу, поехали быстрее.