Все пассажиры выгрузились на бетонную полосу. Стали обозревать местность, прилегающую к аэродрому. Пейзаж не радовал: пески, камни, сухой кустарник. Вся местность окрашена в желто-коричневые тона. И если бы не яркое солнце, то картину можно было бы назвать мрачноватой. На горизонте виднелись две вышки с часовыми.

– Всем находиться на месте, сейчас вам подадут автобус, – объявил улыбчивый капитан-стюард.

Максим поставил свою сумку на край бетонной полосы, отошел от толпы пассажиров, подошел к аппарели, покрутил бедрами, как это делают на подиуме стриптизерши. Опершись рукой на край аппарели, слегка подпрыгнул, опустился вниз на продольный шпагат. Сделал несколько наклонов вперед, затем встал. После несложной гимнастики появилась обычная гибкость в теле.

Обернулся назад. Никто не обратил внимания на его своеобразную разминку, только немка восторженно покачала головой и подняла вверх большой палец. На горизонте со стороны терминала показались два автобуса и маленькая «Тойота». За рулем автомобиля сидел Дорофеев. «Черт, – подумал Максим, – сразу же выделяюсь из общей массы». Дорофеев вышел из машины. Он был в летней военной форме песочного цвета, с двумя звездами на погонах. Несмотря на затрапезный вид, выглядел коллега, как всегда, импозантно. Высокий, широкоплечий, с серебряной хемингуэевской бородкой.

– Макс, привет, – крепкое мужское пожатие, сердечное объятие с похлопыванием по плечу, – как долетели?

– Нормально. Слушай, Слава, давай захватим единственную женщину до жилого городка?

– Без проблем. – Дорофеев обратил внимание на молодую журналистку с двумя большими сумками.

– Ингрид, поехали с нами, довезем до городка, – предложил Максим по-английски, указав на машину.

Девушка не ломалась и, плюнув на профессиональную солидарность, воспользовалась предоставившейся оказией.

Дорофеев остановил машину перед двухэтажным зданием с краткой, но емкой вывеской «Штаб». Мужчины вышли из машины. Навстречу им из здания вышел человек в летней форме песочного цвета с погонами полковника.

– Марат Рафаилович, принимайте представителей прессы: Ингрид из Германии, а это мой сменщик, Иконников Максим Михайлович.

– Мухаметдинов. – Рука мужчины оказалась тяжелой. – И куда мне ее? – Комбриг выглядел слегка растерянным.

– Вместе со всеми, в гостиницу, там уже должно быть все приготовлено.

Ингрид вышла из машины. Она поприветствовала комбрига, поздоровавшись с ним за руку, назвалась Ингрид, коротко по-русски обозначив свой статус: «Я есть журналист, «Дойче велле». Затем вопросительно посмотрела на Максима.

– Ингрид, это главный командир, он сейчас разместит вас и ваших коллег. А я поеду с моим товарищем к себе. Увидимся. – Все это Максим сказал на английском, изобразив протокольную улыбку.

– Надеюсь… – Ингрид загадочно посмотрела на него.

– Поехали, Макс. – Дорофеев потянул Максима в машину. Оглянувшись, бросил комбригу: – Марат, мы заедем к тебе после обеда.

Военный городок в Латакии поражал чистотой и безликостью. Он представлял собой несколько длинных рядов белых жилых модулей.

Максим зашел вслед за Дорофеевым в жилой модуль. Несмотря на то что снаружи домик казался небольшим, внутри он был достаточно просторным: прихожая, комната «квадратов» на тринадцать, видимо гостиная, спальня, кухонька, санузел с душем. Не роскошно, но комфортно.

– Все живут в таких? – поинтересовался Максим.

– Да, все офицеры. Старшие офицеры по два человека, рангом пониже – поплотнее. От армейских палаток с раскладушками, слава богу, ушли. Питьевая вода привозная. Душ только вечером. Кондиционер, вон видишь, в углу, есть везде, но работает редко: с электроэнергией проблемы. Располагайся, Макс…

– Как кормежка?

– Нормально, только курицы с рисом я наелся на несколько лет вперед.

Максим достал из сумки бутылку коньяка, поставил ее на стол.

– С этим как тут?

– С этим строго. Начальство блюдет. Да и потом… во-первых, нет, во-вторых, сам не будешь: жара. – Дорофеев достал из холодильника бутылку питьевой воды, вазу с фруктами. – Ну что, за встречу!

Друзья сели за стол. После расспросов о Москве, об общих знакомых разговор плавно перешел на служебные дела.

– Макс, я не буду выходить за рамки нашей профессиональной этики и расспрашивать тебя о твоем задании. – Дорофеев аккуратно отделил мякоть апельсина от золотистой кожуры. – Но, исходя из сложившейся обстановки и зная твой уровень, а ты всегда считался у нас лучшим агентуристом, я могу с уверенностью предположить, зачем тебя сюда прислали.

Коллега пристально посмотрел на товарища. Тот только прикрыл глаза и слегка кивнул головой.

– Кое-какие наводки на первое время я тебе дам. Но сразу предупреждаю: никогда никому не верь на сто процентов. Да что мне тебе объяснять, менталитет арабов ты знаешь не хуже меня. Сегодня он твой друг, а завтра – уже в зависимости от обстоятельств: от соучастника до врага. И наоборот.

– Как резидентура в Дамаске? Есть контакты?

– На нее не надейся. – Дорофеев вяло махнул рукой. – Одностороннее движение: от нас требуют всю информацию, а от них помощи никакой.

– Как с местным руководством?

– Комбриг нормальный. По должности, конечно, немного солдафон, но вполне адекватный и вменяемый. С ним у тебя стыковка будет. А вот Каретников…

– У него здесь какие функции?

– Представительские и координационные. Сидит в штабе, никуда не ездит, отдает всем приказы и сочиняет инструкции по правилам поведения в местном городке. Остановил тут как-то одного лейтенанта, техника по обслуживанию самолетов: «Почему верхняя пуговица на комбинезоне не застегнута?» А жара тридцать пять. Не поленился, написал на него «телегу» командиру отряда с требованием наказать. Лезет в нашу оперативную работу, но тут я его посылал просто: «Согласуйте с моим руководством». Кстати, он все знает о нашем тайнике с деньгами.

– Почему?

– По инструкции. О тайнике должно знать два человека.

– А зачем он вообще сюда приехал? Он же по образованию логист.

– Макс, – усмехнулся Дорофеев, – ну зачем паркетные полковники приезжают в горячие точки? Чтобы получить генерала. Ладно, давай еще по тридцать грамм и пойдем обедать.

Максим сидел за обеденным столом и составлял шифрованное донесение в Центр. Это был его первый доклад руководству, поэтому он составлял его особенно тщательно, взвешивая каждое слово. Собственно, информации немного, и она не такая уж важная: как идет процесс разминирования в Пальмире, обстановка на освобожденных территориях, дислокация группировок, которые заявили, что будут поддерживать режим перемирия с официальным Дамаском. Но, во-первых, он знает, что и такая второстепенная информация нужна Центру хотя бы для подтверждения данных, поступающих из других источников; во-вторых, надо напоминать о себе начальству, которое может подумать: две недели сидит там целый подполковник, и ничего от него нет. А чем он там занимается?

Максим перечитал текст шифротелеграммы. Все кратко, сухо, точно. Никакой двусмысленности. Документ и должен быть таким. Встал из-за стола, походил по комнате, морща и потирая лоб. Недавно получил информацию о том, что в Сирию начинает просачиваться «Аль-Каида». Информация суперважная, но… непроверенная. Коллеги из военной контрразведки тоже от кого-то слышали, но гарантии ее достоверности не дают. Нет, не буду, решил Максим, через пару недель все равно нарою что-нибудь. А дезу посылать нельзя! Лучше ничего не посылать, чем дезинформировать руководство.

За окном послышался шум подъехавшего автомобиля. Выглянул в окно – комбриг.

– Разрешите. – Плотная фигура комбрига рельефно обозначилась в проеме двери.

– Заходи, Марат Рафаилович, присаживайся. – Максим подставил второй стул к столу. – Мне как раз нужна твоя консультация.

– Хорошо, – усмехнулся комбриг, – разведчиков мне еще не приходилось консультировать.