Что ж за день-то сегодня такой…

Молча, сложив пальцы в замок, Палпатин сидел в своем кабинете, едва не разрываясь на части от любопытства. Он знал, что Айсард принес ему новости, принес ему ту самую завораживающую тайну, которую так тщательно пытался скрыть Энакин…

Однако, поскольку мысли в голове директора ИСБ роились будто разъяренные пчелы, понять, что это за тайна, Сидиус никак не мог. Да, конечно можно было вывернуть ему разум, но… директор еще был полезен, да и он не совершил ничего предосудительного. Даже наоборот… Потерпеть еще несколько секунд – не страшно.

Он, в качестве тренировки своего терпения, разумеется, даже вытерпел долгие приветствия Айсарда.

- Ваше величество, в квартиру я не заходил, - наконец начал Арманд. – Но мне хватило и нескольких секунд.

За короткими словами, внушающими столько надежды, последовала типичная интриганская пауза, которая, однако, быстро кончилась, стоило Сидиусу на секундочку приоткрыть перед директором ИСБ свою тщательно скрытую Силу.

- Как Вы и велели, я сделал основной упор на Апалайну, - слегка дрожащим голосом продолжил Айсард. – Мне открыла дверь служанка, и я передал ей конверт, напрасно намекая на законы вежливости. Она буквально закрыла дверь перед моим носом, выталкивая наружу, но… Я все же успел услышать детский плач.

Оранжевые глаза ситха изумленно распахнулись.

- Ребенок? – удивленно переспросил он, едва сдерживая себя от того, чтобы не проникнуть в голову Айсарда.

Тот кивнул.

- Да. Я совершенно уверен.

Палпатин прикрыл глаза, с головой погружаясь в окружающую его Силу.

- Свободны.

Ах, сколько же новых тропок вероятностей, которые могли произойти, приоткрылось теперь… Возможности, возможности.

Каким же он был идиотом… Несмотря на то, что он часто считывал эмоции с Амидалы, ситх ни разу не заметил того, что по-видимому, тщательно скрывалось. Все то время девчонка была беременна.

Так вот откуда взялась эта ее внезапно усилившаяся интуиция, потом вдруг замещенная некоей истеричностью и паранойей. Амидала носила ребенка Скайуокера, ныне Лорда Вейдера.

Как заманчиво. Шестое чувство подсказывало, что дети одарены, причем немало.

Стоп. Дети?

Сидиус с изумлением приоткрыл оранжевые глаза, пытаясь осмыслить только что приобретенную информацию.

Короткая, но такая действенная подсказка Силы…

У Вейдера был даже не один ребенок, а двое, совершенно уникальных и одаренных. Прекрасно. Какие перспективы…

Лишь одно подтачивало эйфорию, плотным коконом окутавшую темную фигуру.

Ученик скрыл это от него. С какой, спрашивается, стати?

Было ли это просьбой паранойной Амидалы, или он додумался до этого сам? Словно гнилая вишенка на верхушке идеального торта, этот факт упрямо портил всю картинку.

Было нужно что-то делать. То, что рано или поздно Вейдера придется заменить (в том, что он сумеет стать идеальным ситхом, Палпатин уже крайне засомневался), было однозначным. Возможно, если дети и вправду так одарены, как говорила Сила, именно они станут заменой своего отца. Хотя… Кто знает, может быть, если отнять у него их всех, он сумеет стать тем, кем ему было изначально предназначено?

С брезгливой усмешкой Сидиус отмел эту мысль, будто она заражена.

Отнимешь у него это сейчас – и Вейдер взбунтуется, откажется повиноваться. Куда лучше простая иллюзия добра, которое понесет в себе добрый дядюшка Император, который будет крайне рад потомству своего ненаглядного ученика.

Нужно лишь тонко намекнуть, что еще одного обмана он не потерпит… А вот с Амидалой однозначно нужно что-то делать. Но потом… Когда Вейдер укрепится в мысли, что мастер не желает ему и всей его семье зла.

Только потом…

А там, за горизонтом, его будет ждать обнаженная, ничем не испорченная абсолютная власть. Что ж… Время всегда было его другом, как и многочисленные маски.

- Мы подождем, - едва слышно пробормотал ситх. – Мы подождем…

Пока главнейшей задачей стояло создание необходимой иллюзии. И он ее создаст.

========== Глава 8 ==========

Bring Me the Horizon – Hospital for Souls

____________

Можно ли было сейчас что-то изменить, или по крайней мере, сгладить столь резкий выход их тайны наружу?

Будто опущенный на дно моря, туда, куда никогда не достает свет и любые звуки, Энакин летел в сенат, понимая, что неизбежный визит к Палпатину откладывать нельзя.

Кое-как успокоив напрочь убитую произошедшим Падме, он сел в свой спидер, и продолжил прерванный полет в сторону правительственных зданий, понимая, что если он сейчас не придет к мастеру, то на своей жизни как и жизнях семьи можно ставить крест.

«Зачем я начал все это? Зачем поддался просьбам Падме?»

Они ведь оба знали, что рано или поздно все закончится именно так, что тайна всплывет наружу, озаряя пространство вокруг яркими всполохами… На тот момент они по крайней мере могли быть уверены в том, что Палпатин не станет таить злобу за этот проступок, грозящую постепенно перерасти в смертоубийство.

Но сейчас… Еще во время первого визита он мог признаться, еще тогда, когда мастер тонко намекнул, на то, что догадывается о его тайне.

Все могло бы быть по-другому…

Однако, что сделано, то сделано. Вернуть уже ничего нельзя, а вот покаяться, изобразить свое сожаление, предпринять попытку пойти на сближение, откинув все тайны…

Однако, откинуть прочь все секреты, открываясь перед Палпатином Энакин не мог.

Стоило только заикнуться о том, что Падме участвует в заседаниях заговорщиков, с женой можно попрощаться навсегда, особенно, после того, как Сидиус понял, что именно она попросила мужа скрыть малышей от его взгляда.

В том, что учитель уже знает об этом, Скайуокер не сомневался.

Тщательно скрывая в памяти обрывки звукозаписи, намертво врезавшиеся в памяти, он посадил спидер ко входу в сенат, едва сдерживаясь от того, чтобы не раскурочить его намертво.

«Нельзя».

Нельзя показывать свой гнев, нельзя показывать все то, что сейчас бушевало внутри. Это было необходимо скрыть, замещая совсем другим, тем, что хотел видеть мастер.

Подделывать чувства не пришлось.

Клубящееся внутри раскаяние и сожаление и так вышло наружу, а по какому поводу – было неважно. Жалел Энакин сейчас о многом, и, в частности, о том, что не рассказал Сидиусу всей правды с самого начала…

Сейчас было нельзя ничего поменять.

Рассекая воздух резкими движениями, он толкнул дверь, заходя в кабинет, освещенный лишь лучами закатного солнца.

Ничего не говоря, Скайуокер опустился на одно колено, преклоняя голову перед мастером, который почему-то стоял посреди комнаты, будто ожидая его.

Долгое, выматывающее молчание…

Тщетно пытался Энакин считать чувства, настроения Сидиуса. Тот тщательно прикрылся, заставляя ученика лишь догадываться о своей реакции. Он будто прощупывал, как тот реагирует, мучительно заставляя того ждать, разрываясь от волнения на куски…

- Я разочарован, - холодный, будто арктический лед голос разорвал тишину, заставляя вздрогнуть уже потерявшего было надежду на любой разговор Скайуокера.

Тщательно подбирая слова, ученик поднял голову, пронзая мастера полными раскаяния взглядом голубых глаз.

- Как Вашу правую руку, мастер, меня многие ненавидят, и желают мне и моей семье смерти, - начал Энакин свое объяснение.

Мастер не мог почувствовать в этих словах ложь. Только сейчас, краешком сознания он понял, почему согласился на крайне глупое предложение жены.

Все было отнюдь не потому, что Падме боялась Палпатина… Хотя, конечно, первичной причиной, за которой скрывалась истина, стало это. Однако, стоило ему лишь один раз увидеть родные мордашки, чтобы понять, что если ему попытаются насолить, то сделают это через малышей… А этого он просто не мог допустить.

Возможно, этого оправдания Палпатину будет достаточно, пусть оно частично и было ложью. Но мастер не должен был этого понять. Он не сможет.