Так вождь отдарился в ответ на план земель. Ответный подарок вождя по меркам стоимости плана земель был невысок, а право проживания автоматически подразумевало под собой вассалитет варварскому вождю.

– Благодарю, уважаемый мурза, – принял я подарок от вождя племени.

Спустя двое суток куттер «Святой Николай» ошвартовался у пирса Ачи-Кале. В этот же день под стенами крепости появилась юрта, в которой поселились двое молодых татаринов, нанявшихся в услужение к аге Ильгизу, и молодая крестьянская семья, в составе молодого парня, его хромающей жены и двух детей, из последнего полона ногайцев.

Четыре десятка овец, пригнанных моими подчиненными, явно не достаточны, чтобы можно было прокормить свалившихся на мою голову людей, требовалось срочное решение вопроса по месту жительства и способу получения денег на содержание себя и своих людей.

Еще через день в порту крепости ошвартовалась рыбацкая фелюга с жителями Мангупского эйялета и представителем готского митрополита. В этот же день с утра рейс Ингварь получил от командира гребной флотилии крепости приказ на следующий день убыть в Стамбул в распоряжение заместителя капудан-паши Османской империи Пияль-паши. Для обеспечения плавания курьерской яхты «Азиз Николас», порт прописки – крепость Ачи-Кале, из состава флотилии крепости выделили трех матросов и двух лучников. В Стамбул как наставник, а также для сопровождения, проверки знаний морской практики и представления капудан-паше империи вместе со мной отправился рейс Баязит. Для представления эфенди-ага Ингваря в корпусе артиллеристов и подтверждения его звания топчи не поленился отправиться в Стамбул и Мурад-топчи.

Такому сопровождению, сформировавшемуся буквально к вечеру, перед выходом рейс Ингварь был обязан появлению делегации из Готии, почти полностью развеявшей сомнения в личности эфенди-ага.

Каким-то образом перенос не только отправил меня в прошлое, он еще и сыграл со мной чуть ли не злую шутку, сделав зрелого мужчину подростком пятнадцати лет от роду.

Высокий, ростом 182 сантиметра, худой и жилистый подросток, из разряда блондинов с голубыми глазами и высоким лбом и только начинающейся пробиваться наружу порослью на лице. Еще одна полученная особенность – любой небольшой порез или царапина быстро, в течение нескольких суток, зарастают без следа.

Новик с образованием и собственным судном, начиненным настоящим богатством, и с абсолютным незнанием местных обычаев – именно такой авантюрист оказался в северной провинции Османской империи.

Перед обедом на пирсе вдруг оказалась целая делегация из Крыма, сопровождаемая отцом Михаилом.

Вначале в каюту ко мне забежал Стефан, маленький брат Николая, с известием, что меня зовет на пирс отец Михаил.

– Игорь, сын Владимира, приехали из Мангупского княжества люди и даже самый старый аксакал деревни, которая ранее была во владениях твоего прадеда. Наши братья по вере хотят поговорить с тобой и убедиться, что ты можешь быть наследником их бывшего господина. Также хочет задать тебе вопросы брат Фома, который, по указанию митрополита, лично проверял описанные тобой места и замок твоих предков, – отец Михаил представил мне пришедших. Не успел закончить свою речь местный батюшка, как ко мне бросился какой-то старик и начал ощупывать мои руки, торс и голову.

Еще через мгновение, залившись слезами и со словами «его руки, его глаза, его голова» аксакал упал на колени и, обняв ноги замершего незнакомца, провозгласил:

– С возвращением, господин! С возвращением! Наконец мы дождались возвращения наследника Камары.

Еще через несколько секунд на пирсе, у ног эфенди-ага Ингваря, преклонили колени оставшиеся гости из селения Камара.

Осталось только пригласить на куттер нежданных гостей.

Спустя полчаса мне вручили приглашение митрополита Готии, которое обязан выполнять любой добрый христианин ортодоксальной церковной традиции. Следовало с максимальной поспешностью оказаться в монастыре святого Климента в городе Каламита (Инкерман), для встречи с местным патриархом. Сославшись на приказ убыть в Стамбул, я обещался брату Фоме с максимальной поспешностью прибыть к митрополиту.

Еще через трое суток в главном арсенале в резиденции капудан-паши в Стамбуле мне выписали документы, подтверждающие звание рейса (капитана) и топчи (артиллериста) флота Османской империи на имя эфенди-ага Ингваря сына Теодемира, родом из черкесских тимариотов государей Дешта и Мангупы, владетелей Камара, Ильгиза тимариота Мигии Буджакской орды, владельца куттера «Азиз Николас».

Новоиспеченного рейса и топчи, вместе с его судном, приписали к крепости Ачи-Кале, подтвердив его звание тимариота Османской империи. Вместе с документами, подтверждающими мою личность в Османской империи, я получил и предписание на призыв, оказавшись мобилизованным в действующий флот его величества султана. Так как я стал тимариотом от флота, то получил приставку к офицерскому званию – стал ага дениз азапи, или азабагахази (командир морских пограничников).

К своему удивлению, я узнал, что в пограничных провинциях существовали подразделения вроде «провинциальных солдат», которые по окончанию войны возвращались домой и жили, как хотели, освобождаясь от налогов, а по призыву, независимо от вероисповедания, становились «азапи». Приписанные к крепостям «холостяки» становились крепостными азапи, а приписанные к флоту становились частью флота.

Самое удивительное, но пограничные жители империи, проживающие на Дунае и Днепре и занимающиеся рыбной ловлей в мирное время, тоже были морскими азапи, а если точнее – то дениз азапи.

Еще более удивительным для меня стало открытие того, что все жители империи, проживающие в поймах рек Среднего и Нижнего Днепра, Ингула, Южного Буга, Дона и Кубани, с каждых двадцати домов выделяли воина, вооруженного за счет остальных, в состав морской пехоты Османской империи.

Новым открытием оказалось, что азапи, как правило, воевали совместно с янычарами и организовывались в орты, жили как янычары по законам янычарского корпуса, селились в военных городках на границе империи, как побратимы столовались из одного котла на отряд, состояли на довольствии у казны, ежедневно получая зарплату.

В связи с тем, что в Средиземном море с марта месяца 1570 года, уже год, идет война с венецианцами, моему судну, вместе с еще двумя галерами, из состава крепостной флотилии, и дополнительными мобилизованными силами провинции, надлежало в течение двух месяцев подготовиться и войти в состав султанской Средиземноморской эскадры. Под командование Али-паши Муэдзинзаде надлежало появиться к началу августа 1571 года, к осажденной крепости венецианцев Фамагусте на острове Кипр.

Война с Венецией и поддерживающей ее Священной Лигой, потребовала мобилизации всех ресурсов. Поэтому появившаяся в подчинении флота единица и ее владелец оказались почти мгновенно (по тем временам) оформлены как часть флотской провинциальной структуры. Если что, то война все спишет.

Еще через двое суток куттер «Азиз Николас» вернулся в порт прописки, а новоиспеченный подданный султана целую неделю принимал гостей поздравляющих его с присвоением ему званий и подтверждением звания провинциального тимариота Силистийского санджака.

Наконец период приемов, вхождения в состав гребной флотилии провинции и постановка на учет прошли. Кое-как разобрался и со своими людьми, поселившимися на окраине крепости, на берегу Днепро-Бугского лимана.

Появилось время на посещение, совместно с ожидающим меня братом Фомой, митрополита Готии и для путешествия в Мангупское княжество, совместное владение черкесских и амангуптских принцев Ага-Магмуть и белербея Кафы Касим-бея.

Стоило мне появиться в Ачи-Кале, как к моему судну были приписаны «дениз азапи» – троица бойцов из рыбаков деревни на острове Березань, четверка из рыбаков Ачи-Кале и еще двое из рыбаков крепости Кинбург. Приписали к судну и пятерку крепостных «азапи» из состава крепости.

Так, буквально за несколько дней я получил команду на корабль и по совместительству моих надзирателей. Небольшое суденышко вдруг оказалось переполнено людьми.