Игорь, он же Ингварь, он же Гоша или Гарик, а тот созвучен с Георгием, значит, имя также феодорийского происхождения, не только как готский Ингварь, но и как греческий Георгий. По отцу Владимир, он же Теодемир, Валамир, Видимир – готские, тоже вестготские, имена. Не надо даже говорить о Рюриковичах.

Что там по старинному плану и предку по имени Георгий Терселле? Вот это да! Села на осликов пара монахов и по старинному плану оказалась у развалин замка на вершине горы, у подножия которой есть источник Иоанна Предтечи возле христианского селения Камары. По летописи города Кафа в 1411 и 1421 годах были послы от владетелей Феодоро, их вассалы из рода Георгио. Оказывается, в 1411 году в княжестве Феодоро был полководец Georgio Terselle, и очень даже может быть, что внук вассала князей Феодоро, греческого происхождения по имени Марк, мог воспитываться князем Константином, сопровождавшим княгиню Софью в 1472 году в Москву.

Теперь проверяем запрос по линии вассалов новоявленного сеньора из феодорийской аристократии тех лет. Прозвища Юрий, Федор и Александр и Афенди, в переводе на готские и греческие, одни из самых распространенных в деревнях вокруг горы Каю: Йури, Тодор, Алекси и Александр, Афендике – каждый второй и третий в селах Камаре, Карани и Чоргунь, и даже Бандази с Триандафилами заявили, что также были потомственными вассалами сеньоров замка Камаре, что на горе Каю.

Монахам из монастыря не удалось спрятать причину интереса митрополита за историей расположенной в горной местности деревни и замка над ней. Весть о появлении наследника владетелей Камара всколыхнула окрестности, особенно отца Стефана, священника Камара и Чоргунь, ведь это сразу же меняет статус прихода. Из числа жителей прихода нашелся даже столетний дедок, по имени Тодор Триандафил, который когда-то видел владетеля замка на горе, он, конечно же, сможет опознать его наследника, правнука господина – высокого блондина, поднимавшего коня на плечи.

В монастырь монахи возвращались уже в сопровождении почтенного старца Тодора Триандафила, сопровождаемого его внуком Косте сыном Тодора, зрелым мужем Трифо Йури и приходским священником, отцом Стефаном. Собранных общиной двух деревень денег хватило на аренду рыбацкого баркаса, который уже через сутки после общения с архиереем Констанцием вышел в море, везя на борту кроме почтенного старца еще и монаха Димитриу, привлеченного к расследованию митрополита, в крепость Ачи-Кале.

Еще один монах, побывавший на горе Каю и проводивший расследование, вместе с письмом митрополита убыл в город Кафу, во дворец принцев Феодоритов, на встречу с Касым-беем, владетелем Мангупа бейлербеем Кафы, черкесом по национальности, и амингуитскими принцами. Весть о появлении единственного наследного вассала старой, еще доосманской, эпохи утаить от наследников князей Феодоро не получится. Да и нет необходимости.

Почему единственного, да потому, что спустя сто лет после завоевания княжества Феодоро, в 1560 году, существовал единственный отряд готов-мушкетеров в составе 800 стрелков, руководимых лично амингуитскими принцами. Мушкетеры крымского региона, придаваемые периодически в подчинение крымскому хану, в отличие от французских, набирались из состава крестьян – крымских готов, именуемых в документах как «янычары из Кафы», крымские стрельцы или ханские стрелки-тюфенкчи.

Проверить образование новоиспеченного вассала не составляет труда – знания и ученость лежат на поверхности, о чем и отписал митрополиту отец Михаил.

В любое время любой правитель ищет новые кадры, способные решать задачи более высокого уровня, чем подай, принеси или пойди, порубись саблями. «Кадровый голод» в любой эпохе и времени – неизбежная составляющая работы любого управленческого аппарата.

Что-то удивительное происходило и в крепости Ачи-Кале. После захвата крепости днепровскими казаками в 1568 году прошло всего полтора года, и население крепости пока составляло всего около двух тысяч душ, в основном имеющих отношение к гарнизону крепости и слуг офицеров гарнизона. Христианская община вместе с армянской составляла всего чуть более пары сотен жителей, еще полусотня торговцев, то прибывающих в город, то убывающих к новым торговым городам. Иногда крепость у моря посещалась ставкой хана Дивей-мурзы или маленькими кочевьями переселявшихся в северное Причерноморье ногаев.

Появление в маленькой христианской общине крепости обеспеченного дворянского отпрыска вызвало немалый переполох. Ранее самыми обеспеченными прихожанами церкви были – один торговец, несколько кузнецов и кожевников. Пара семей рыбаков и несколько вдов, выполняющих функции крепостных прачек, еле сводили концы с концами и как таковые погоды в общине не делали. На представителя более высокого сословного ранга почти мгновенно возлагается не только первое и почетное место среди молящихся в храме по воскресеньям, но и соответственно представление общины и защита ее интересов в среде администрации крепости и ее высшего начальства, в среде аристократии крепости. Попасть на прием к бею крепости иноверцу торговцу или ремесленнику намного труднее, чем обязанному участвовать в общественной жизни высшего общества крепости, города и эйялета представителю тимариотов (дворян) Османской империи, даже если он и не относится к мусульманской общине.

На третий день, уже в первой воскресной службе, на которую меня специально пригласили, мне выделили место во главе прихожан, собравшихся в храме, на самом почетном месте. За моей спиной как-то само собой оказались несколько похожих на казаков воинов, разного возраста, которых возглавил седой одноногий воин с длинными усами и оселедцем.

С другой стороны, но ни в коем случае не наравне, слева и сзади, расположились люди торгового и трудового сословия. В самом конце небольшого собрания заняли место вдовые женщины вместе с детьми и парочка нищих. Небольшая церквушка оказалась переполнена людьми.

Взял себе в услужение подростка десяти лет от роду. Платить думал немного, ну и на довольствие, казалось, взял. Это я так думал! На самом деле в услужение – то есть за хлеб и воду, и там, что с барского плеча перепадет.

Оказывается, взял я старшего сына и главу маленькой семьи, в которой теперь даже мать должна слушаться старшего мужчину. Автоматически. Кроме мальчишки получил кухарку, уборщицу и прачку, и вообще, даже малец шести лет на следующее утро оказался у меня на яхте, занимаясь ответственным делом, ловя рыбу на пропитание господина и семьи. Такая жизнь, ведь в это время четырнадцатилетний мальчишка уже мужчина и должен создавать семью.

Еще через неделю мою персону, словно диковинку, пригласили на прием, проводимый беем Ачи-Кале в честь появления под городом ногайского племени с ее племенным вождем и его кочующей ставкой.

Прошли те времена, когда войско орды делилось на десятитысячные тумены, тысячи, сотни и десятки. Теперь бывшие тумены превратились в племенные образования, в которых власть передается по наследству, старшему сыну или тому из сыновей, который успел вырезать всех своих братьев ради захвата власти.

Одно из таких племен, руководимое Арслан-беком, вассалом Дивей-мурзы, прикочевало под стены крепости, вызвав оживление в жизни небольшого городка и торговые прибыли городских торговцев.

Вслед за приемом очаковского паши в честь появления туменбека Арслана немедленно был организован ответный прием офицеров и знатных гостей города в походной ставке ногайского вождя, развернувшейся у стен города. В числе приглашенных гостей на сабантуй оказался и молодой эфенди-ага Ингварь сын Теодемира, рода Мигия и Камара.

Сабантуй в честь прибытия к Ачи-Кале создали на майдане, развернутом на месте будущего селения Каборга (позднее – с. Осетровка). Здесь на берегу Березанского лимана природой создано место для торговли и стоянки довольно большого кочевого стойбища, используемое кочевниками еще со скифских времен.

С одной стороны этого небольшого участка, в Холодной балке, появляется и набирает силу ручей с питьевой водой, который в будущем будет снабжать водой город Очаков. С другой стороны Березанский лиман позволял торговым судам подходить к берегу практически в центре кочевья и разворачивать базар. Не оставались без торговли и многочисленные местные рыбацкие поселения, также поставляющие свежую морскую рыбу, словно редкий деликатес, к столу мясоедов кочевников.