Взяв небольшую миску с носиком, где уже давно бурлил расплавленный воск, маг принялся разливать его тонкой струйкой на живот Гилора, рисуя древний символ — секстаграмму. К счастью, капли воска начинали свой путь достаточно высоко и не обжигали, падая на обнаженную кожу эрилиона. Закончив, он вновь затянул монотонную песню заклинания, зачерпывая кисточкой какие-то смеси, больше всего напоминающие мазь, и рисуя на запястьях, щиколотках и над сердцем еще какие-то знаки.
Пение становилось всё громче и яростней, и в сосуд с настойкой редких трав пролилась кровь Ниира, а после маг залил получившийся эликсир в рот эрилиона, заставляя проглотить всё до капли.
Гилору казалось, что внутри него разгорается солнце, маленькое, но очень горячее, и когда жар его лучей дошел от макушки до самых пяток, его накрыла, наконец, блаженная темнота.
========== Глава 9 ==========
Чем ближе отряд подъезжал к месту, где держали Гилора, тем мрачнее становился Старший магистр. Теперь у него уже не было сомнений по поводу того, почему глаза его собрата по Ковену Тайро Таккендара последнее время горели предвкушением, а сам он отсутствовал на ритуале поиска. Поместье, спрятанное вдалеке от города и совершенно отчетливо сейчас фонившее переплетением заклятий — умеренность никогда не была благодетелью этого мага, — принадлежала именно его роду.
Короткий взгляд, брошенный Старшим на Тарлина, ясно давал понять, что принц не остановится ни перед чем в стремлении спасти своего супруга. Ему оставалось лишь гадать, чем же столь сильно зацепил этот неприглядной внешности мальчик более чем ветреного и разборчивого дроу.
Трое магов, вызвавшихся сопровождать Тарлина, еще издалека принялись осторожно плести сеть заклятий, призванных защитить отряд и нейтрализовать всё, чем сейчас опутано поместье. Они не сомневались, что принц и воины готовы огнем и мечом прокладывать путь к пленнику, но необходимо было сделать так, чтобы не пострадали и те, кто находится внутри.
К моменту, когда отряд, наконец, подъехал к поместью, плетение было готово, и маги разом набросили его на здание. Воздух наполнился свистом и воем — дали о себе знать именные охранные заклятия этого рода.
В Тарлине, спрыгнувшем с коня и первым направившемся ко входу, сейчас нельзя было даже заподозрить дроу, еще недавно погружавшегося в бездну отчаяния. Он выглядел именно тем, кем являлся — наследным принцем сильного государства, способным не остановиться ни перед чем ради достижения собственной цели. Его глаза горели яростью, когда он петлял запутанными коридорами, ведя за собой отряд, и не было даже опасности заблудиться в них — магия Гилора звала его, словно свет маяка.
Ворвавшись в ритуальный зал, он увидел мага, склонившегося с ножом над бесчувственным телом его супруга, лежащего на алтаре, — очевидно, он решил провести ритуал до конца, несмотря на появившуюся опасность. Тарлину не потребовалось даже вытаскивать меч из ножен — он лишь вскинул руки, и с искрящихся кончиков пальцев сами собой сорвались два огненных шара, мгновенно спаливших этого мага и второго дроу, стоявшего рядом с ним. Краем глаза принц отметил несколько стрел, со свистом распоровших воздух, и чей-то тихий слаженный предсмертный вздох.
Тарлину понадобилось всего несколько секунд, чтобы разрубить клинком металлические браслеты, приковывавшие Гилора, и подхватить его на руки. Старший магистр, не теряя времени, отправил в него сначала волну целебной магии, чтобы залечить возможные небольшие повреждения, и только потом прошел по его телу сканирующей волной. Он был изумлен — ничего, требующего серьезного лекарского вмешательства, не было, но в животе явно билась искра новой жизни. Посмотрев на Тарлина, Старший закусил губу — воистину чудесная беременность эрилиона не должна была быть его заботой, и если тот сочтет нужным сказать о ней супругу, то сделает это сам.
Выйдя из поместья, Тарлин снова взлетел в седло, аккуратно усаживая рядом Гилора и прижимая к себе. Магия наконец-то успокоилась, позволяя с облегчением вздохнуть, но эрилиона стоило поскорее доставить во дворец — за эти несколько дней он похудел и скорее всего пережил сильное нервное потрясение, и теперь нуждался в присмотре и заботе.
По приезде во дворец Тарлину стоило заняться государственными делами, расследовать похищение Гилора и вычислить всех причастных к этому, но у него не было сил и на минуту оставить супруга. Тот не приходил в себя уже около полутора суток, хотя лекари все как один уверяли, что нет никакой опасности для его жизни, и лишь готовили жидкие питательные смеси, которыми принц кормил бессознательного юношу.
***
Гилору казалось, будто все его желания разом сбылись: магия больше не металась в теле, а только ласково покалывала кончики пальцев, было очень спокойно, словно он и вправду оказался в собственной спальне рядом с любимым супругом. Но ведь такого не могло быть в посмертии, не правда ли?
Постепенно пришло ощущение собственного тела, а с ним — и руки, крепко прижимающей его к другому, теплому, почти горячему. Несколько минут усилий, и открылись глаза, чуть подернутые поволокой минувшего нездоровья.
Гилор сморгнул, чтобы прогнать из глаз неприятную муть, и аккуратно повернулся на кровати, рассматривая обстановку. Приглушенный свет тускло освещал комнату, будто опасаясь разбудить спящих, а полупрозрачный балдахин не уменьшал его яркости, скорее был призван скрыть мягкую постель от чужих случайных глаз. Светлые тканевые обои на стенах — сейчас не рассмотреть их точный цвет, но… Гилор понял, где он находится. Это была спальня Тарлина во дворце дроу, а сам ее хозяин сопел совсем рядом, и это его рука так надежно обнимала эрилиона, словно нарочно закрывая живот.
Облегчение захлестнуло его — всё же нашел, всё же придумал как, всё же спас, не захотел воспользоваться таким удобным случаем избавиться от неугодного мужа. Чуть всхлипнув, Гилор уткнулся в волосы Тарлина, счастливо вдыхая чуть слышный запах, и закрыл глаза, а потому не заметил, как неяркое свечение на несколько секунд окутало его тело. Рука на животе прижала чуть сильнее, и хриплый сонный голос невнятно произнес:
— Гилли… Очнулся?..
Тарлин спал чутко, и заволновавшееся рядом тело его разбудило. Гилор не приходил в себя уже около трех суток, и принц, забросив дела, проводил всё время с ним, боясь хоть на минуту отпустить его руку. Наконец, сон сморил его, и Тарлин прилег рядом с супругом, обняв его и прижав к себе.
— Доброе утро, — поздоровался Гилор. Его голос был тихим, почти шепотным, но совсем не таким, как раньше — ясным, а не надтреснутым.
— Ага, доброе, — хрипло ото сна проговорил Тарлин. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — чуть пожав плечами, отозвался тот. — И счастлив вернуться домой.
Тарлин согласно угукнул, крепче прижимая к себе супруга и проходясь ладонью по его телу, будто проверяя, всё ли цело. На мгновение рука застыла, а потом огладила вновь, медленно и вдумчиво. Он приподнялся, окинул Гилора взглядом и тепло, хоть и всё еще немного сонно улыбнулся:
— У меня получилось.
— А? — непонимающе взглянул на него Гилор.
Тарлин чуть подвинулся, нависнув над ним, и аккуратно, изучающе провел пальцами по его лицу.
— Ты рассказывал мне легенду, что эрилион может стать прекрасным существом, если найдет того, кому сможет доверять. Посмотри. — Он переплел свои пальцы и Гилора и приподнял руку, чтобы тому было видно.
Издав невнятный звук, Гилор резко сел, не обращая внимания на тут же появившееся головокружение, рассматривая собственные узкие ладони с длинными ровными пальчиками и гладкой кожей, сияющей здоровьем. А потом порывисто бросился мужу на шею, тыкаясь солеными губами в губы Тарлина и не замечая текущих слез.
Вскоре Гилору принесли легкий завтрак, сказав, что истощенному организму нельзя принимать грубую и жирную пищу, и заставили поесть прямо в постели. После его посетил лекарь, внимательно просканировал всё тело, немного задержавшись на животе, и слегка кивнул, взглянув эрилиону в глаза, тот облегченно выдохнул — несмотря на произошедшее, с ребенком было всё в порядке.
