Очнувшиеся воины моментально оценили произошедшее и, видя, что принц находится одновременно в ярости и практически отчаянии, не докучали вопросами и уточнениями. Эльфы же приняли решение вопреки приказу сопровождать дроу на всем пути до дворца и участвовать в спасательной операции наравне со всеми.‏

Коней гнали во всю прыть, лишь немногим не загоняя их — выносливые самцы королевского табуна почти хрипели, неся седоков практически на пределе своих возможностей. В трактире остановились лишь на несколько минут — отправить послание во дворец. Было решено при первой же возможности сменить коней, но кто сменит самих дроу и эльфов, буквально соскальзывающих с седел от усталости? ‏

На привал было решено остановиться на небольшой поляне, путники едва успели вскипятить воды на костре да нехитро поужинать — сухари, вяленое мясо и фрукты, — как тут же уснули, не забыв, правда, выставить охранные заклинания.

На следующий день всё повторилось: бешеная скачка, капли воды вместо чая, крохи черствого хлеба вместо обеда. Но никому и в голову не пришло жаловаться — воины сильно переживали о том, что свою роль охранников они выполнили из рук вон плохо и не уберегли эрилиона. Тарлин же просто сходил с ума от беспокойства за Гилора, и ему было не до подобных мелочей.

К ночи второго дня отряд, наконец, прибыл в замок. Отправив остальных ужинать и отсыпаться, принц, даже не смыв дорожной пыли, направился к отцу — ему самому ночь предстояла бессонная.

Как Тарлин и надеялся, его величество Кронимар получил весть и уже вовсю разрабатывал поисковую операцию вместе с лучшими аналитиками королевства, начальниками стражи и вообще всеми дроу, кто хоть чем-то мог ему помочь. Старший магистр Ковена магов горячо уверял принца, что они ищут Гилора своими силами и беспрестанно изучают древние фолианты, надеясь прочитать о еще неизвестных им способах поиска.

Дело затруднялось тем, что никто не мог понять мотивов похитителя — Гилли не был наследным принцем, не был магическим супругом Тарлина, да и вряд ли кто-то имел с ним личные счеты — слишком добрым существом он был. Были перебраны все варианты, принц даже рассказал о легенде эрилионов, думая, не мог ли кто-нибудь прознать о ней и попытаться помешать принцу достичь своей цели и тем самым навсегда запереть Гилора в отталкивающем теле. Кто-то высказал мнение, что похищен он был ради выкупа, но прошло уже довольно много времени, а условия его возвращения никто не заявлял. Другой же считал, что эрилиона мог похитить какой-нибудь сумасшедший ученый для изучения практически никому не известной толком расы, и эта мысль заставляла скрипеть зубами от злости и отчаяния. Не забыли и о возможных политических причинах — кто-то вполне мог хотеть таким образом разрушить и без того хрупкое сотрудничество с Хертоном.

Переговорив с советниками, Тарлин, едва успев принять ванну, тоже отправился в библиотеку и зарылся в старинные фолианты, пытаясь отыскать возможность помочь Гилору — бездействовать он сейчас никак не мог. Слуги принесли ему поздний ужин, чтобы он смог, наконец, нормально поесть, пусть и не отрываясь от книг. Когда спустя час они вернулись, чтобы забрать посуду, оказалось, что принц заснул, до последнего не оставляя чтение и положив голову на согнутый локоть.

***

Тарлин спал и видел во сне себя сидящим на троне, а рядом — сияющего Гилора, невообразимо красивого, глядящего ему в глаза и нежно держащего за руку. У их ног на большой вышитой подушке сидел остроухий мальчик, обнимавший плюшевую игрушку. Он был похож одновременно на них обоих, серые глаза пытливо взирали на мир, кажется, всё понимая и по-своему оценивая. Принц с умилением следил за малышом, ласково перебирая пальчики держащей его руки, и чувствовал себя бесконечно счастливым.

Чуть позже сон неуловимо изменился, и Тарлин увидел себя обнажённого в постели рядом с таким же нагим Гилором. Эрилион был по-прежнему прекрасен, он тихо постанывал в ответ на ласки и зажмуривал глаза, пытаясь справиться с накрывающим его наслаждением. Тарлин исступлённо целовал его грудь, живот, гладил стройные ноги, почти сходя с ума от ощущения нежной горячей кожи, такой гладкой, как не бывает ни у одного мужчины. А после, мерно вбиваясь в распростертое под ним тело и прижимая ладонью аккуратный член, он тонул в глазах цвета расплавленного серебра и пил сладкие вскрики с зацелованных губ.

Перед глазами вдруг начало темнеть, сильнее и сильнее, до тех пор, пока Тарлин не оказался в кромешной тьме, где не было ни единого звука или запаха. Через какое-то время он смог расслышать тихий шепот, тот становился всё громче, пока не стал практически оглушающим. От крика звенело в ушах, и он лишь с огромным трудом смог расслышать в нем просьбу о помощи.

***

Принц резко проснулся и сначала даже не смог определить, где находится — крик всё еще стоял в ушах, заставляя сердце, как бешеное, колотиться в груди. Он тяжело дышал, пытаясь привести мысли и ощущения в порядок, взять себя в руки — не было никаких сомнений, что голос, звучавший в его сне, принадлежал Гилору. Жажда действовать, прежде чуть притупленная сильной усталостью, снова гнала его делать хоть что-нибудь прямо сейчас.

Тарлин вновь зарылся в древние книги, коря себя за то, что заснул и потерял бесценное время, и старался не задумываться о картинах, привидевшихся ему во сне и явно рисовавших их с Гилором счастливое будущее. Принц отчетливо понимал, что у них впереди не будет ничего — ни хорошего, ни плохого, — если он хоть немного опоздает.

Страницы текстов на полузабытом языке предков мелькали перед его глазами, когда в библиотеку, практически неслышно ступая, вошел Старший магистр.

— Доброй ночи, ваше высочество, — проговорил он, прижимая к груди какую-то книгу в кожаном переплете и почему-то не глядя Тарлину в глаза. — Я кое-что нашел, но, всё же, перед тем, как идти с этим к его величеству, решил уточнить у вас. Возможно, моя находка не стоит и мелкого зерна, но вдруг… Это очень деликатный вопрос, и я заранее прошу за него прощения у вас, ваше высочество.

— Я слушаю, — ответил Тарлин, недоумевая, что же такое обнаружил магистр, раз это заставляет его так стесняться.

Тот глубоко вздохнул, собираясь с духом, и быстро, но отчетливо выдал:

— Вступали ли вы в интимную связь с принцем Гилором без использования заклинания чехла, и если да, то как давно это было?

— Вступал, — медленно ответил Тарлин, вспоминая детали того вечера. — Как раз накануне похищения. Это может помочь?

— Должно сработать, — облегченно выдохнул магистр, опускаясь на стоящий рядом стул и даже не спрашивая на это дозволения.

— Хорошо, — сказал Тарлин — сил на какие-либо эмоции уже не осталось. — В таком случае следует начать ритуал поиска прямо сейчас, если только он не требует долгой подготовки.

— Не требует, — объяснил магистр по дороге в ритуальный зал. — Он основан на том, что внутри тела принца Гилора сохранилась частица вашего, и именно она будет отвечать на наш призыв. Так же, как он связан с этой частицей, мы свяжем вашу кровь с его волосом. Вы, возможно, не знаете, но по приказу его величества горничные сохраняют все волосы, найденные при уборке, в том числе и на такой случай.

Тарлин лишь кивнул в ответ и восхитился дальновидностью своего отца, которая сейчас должна будет помочь найти и спасти его любимого эрилиона.

Судя по тому, что в ритуальном зале уже было всё подготовлено, и даже сам его величество Кронимар присутствовал, расположившись в кресле в самом дальнем углу, Старший еще из библиотеки ментально связался с кем-то и отдал соответствующие распоряжения.

В центре комнаты на каменном алтаре лежало огромное прямоугольное зеркало, в котором Тарлин, присмотревшись, с удивлением узнал свое собственное. На небольшой тумбе чуть поодаль находились серебряная чаша, несколько колб и серебряный же стилет.‏

— Не будем терять время, господа, — проговорил Старший магистр. — Прошу магов Ковена принять максимально возможное участие в ритуале. Начнем.