Стоило паре ступить на крыльцо, как натужно скрипя, распахнулись высокие створки. Два ящера в светло-синих одеяниях и низких, скрывающих лица капюшонах, пропустили их внутрь.

Вокруг было темно и сыро — совсем не так представлял Алияс священное для драконов место. Разве должен был Храм жизни выглядеть словно фамильный склеп, брошенный многие века назад и страдающий от неумолимых стихий?

Влага сочилась прямо по стенам, наплывы нестройных сталагмитов и сталактитов заполняли огромной величины пространство высокими свечами, растущими из пола и свисающими неприглядными канделябрами с потолка. Редкому магическому свету, падающему сквозь узкие оконца, не удавалось развеять зловонную муть мрака.

Здесь было жутко. И Алияс бы непременно бы сказал об этом Шайсу, если бы не эта странная гнетущая тишина, если бы не эти две тихие безмолвные тени провожатых, плывущие впереди. Он лишь сильнее сжал горячую руку и попытался ступать ближе к мужу.

Преодолев решетчатый лабиринт коридоров, их повели вниз, и уже очень скоро они обнаружили себя в более тесном помещении. Здесь бы не уместилось более сотни драконов, но сейчас, когда они с Шайсом были вдвоем, не считая послушников, комната казалось огромной и зловещей, как и зал, оставленный позади.

Впереди, у самой стены, дрогнула тень. Окутанная в коралловую материю и прятавшая лицо, так же, как и послушники, она позвякивала тонкими золотыми браслетами на руках и ногах при каждом движениям. Алияс прочел достаточно, чтобы узнать Верховного жреца Храма жизни, олицетворявшего Наан — дарующего жизнь.

Они остановились, не дойдя десяти шагов, ровно на том месте, где надлежало находиться супругам. Несколько долгих мгновений, во время которых жрец обрисовал невидимые руны в воздухе, и священное таинство началось.

Жрец принялся благодарить Небо и Землю, затем четыре стихии, породившие драконов — поток благодарностей был бесконечен. Пришло время обменяться заранее составленными клятвами, разученными накануне, и испить из Чаши счастья и благополучия до дна.

Ноги у Алияса слегка загудели от долгого стояния — церемония длилась целую вечность, а речь жреца лилась все так же монотонно и усыпляюще, заставляя прилагать неимоверные усилия к тому, чтобы держать глаза раскрытыми. Наконец зазвучали слова о вечности.

Дракон говорил о рассветах и закатах, встреченных вместе, о длинных полетах и долгих дорогах, по которым следовало ступать рука об руку, о помощи и поддержке… Каждым новым словом жрец подчеркивал, что двое проведут вместе бесчисленное количество дней…

Внутри проснулось томительное предвкушение и безотчетная, почти детская надежда, что еще немного, и его желание обрести вечность и помочь тем, кто в этом нуждался, обретет плотность и станет осязаемой. Казалось, стоит только протянуть руку, и магия коснется кожи, уколет подушечки, потечет внутри…

Жрец зашел за спину Шайса и стал читать новые заклинания.

Вокруг все затихло, Алияс был напряжен до предела, ожидая, что вот-вот воздух вокруг затрещит, раскалится. Он ловил каждое слово дракона, и те, словно иглы, вонзались в память, оставаясь там навсегда.

Шепот продолжал плыть по склепу, плечи сводило от напряжения, и когда жрец шагнул за спину эльфа, Алияса словно прошибло.

Нет, он не ощутил странного инородного влияния незнакомых эманаций, не почувствовал воздействия чужеродной энергии – все, что говорил жрец, было лишено жизни. Только набор мертвых слов и пустых интонаций. Происходящее было ничем иным, как следованием бесполезным ролям в долгом утомительном спектакле.

Но в то же самое время эльф ощущал, как колет его собственные пальцы, как хочется заговорить. Но что сказать, он не знал. Тело просило действия, оставаясь скованным под гнетом необходимости стоять смирно и выносить терзания до конца.

Алияс слушал и ощущал как, легкие рифмы легко укладываются в память. И вот… все закончилось.

Дракон вернулся на свое место; тело успокоилось, ладони остыли, сознание прояснилось, накатило щемящее разочарование.

Слова все еще звучали вокруг и Алияс продолжал слушать, зная, что надеяться на такой ничтожный шанс было глупостью.

Последние слова были сказаны, Шайс отошел в сторону, чтобы поблагодарить жреца за церемонию.

Они беседовали поодаль — обсуждали дела Круга. Имена, названия мест, детали следующих состязаний — судя по оживленному разговору, жрецу не были чужды дела Нагорья. Вот дракон поздравил Шайса с победой и желал услышать детали из уст мужа.

Алияс так и не двинулся со своего места, уставившись перед собой словно загипнотизированный. Серая глыба алтаря с плоским верхом была украшена пурпурной бархатной накидкой, поверх лежала раскрытая книга.

«Подойди», — выдохнул ветерок на ухо.

Алияс бросил взгляд на стоявшего в стороне супруга, попутно скользнув по спине жреца, и сделал несколько беззвучных шагов вперед.

Его больше не мучило любопытство — призрачный шанс, вспыхнувший случайным лучиком на горизонте, растаял. Он не знал, почему внял словам случайного спутника, он просто шагнул ближе к книге. И вот его глаза пробежали по витиеватым петлям расплывшихся чернил. От страниц веяло магией сохранения, наложенной на текст множество тысячелетий назад.

Ветер неслышно стек вдоль груди и нежно перебрал страницы. Ни звука. Ни единого шороха.

Алияс бросил очередной взгляд в сторону драконов. Шайс кивал и продолжал что-то увлеченно рассказывать — ему должно было быть прекрасно видно, чем занимается супруг.

Листок переворачивался за листком. Вот страницы замерли и эльф увидел слова о вечности. Те самые, что читал им жрец.

— Чепуха, — выдохнул Алияс так, чтобы его услышало одно-единственное существо. Раздражение нарастало по мере того, как взгляд перебирал одну бесполезную строчку за другой.

«Попробуй сам», — раздался ответ.

От неожиданного предложения Алияс откровенно растерялся. «Зачем?» — подумал он, и снова, не зная на что рассчитывает, последовал совету.

Губы дрогнули от произносимых заклинаний, едва ощутимо шурша воздухом. Стоило первым словам коснуться языка, как тело согрело теплом. Чем дальше читал эльф, тем сильнее нарастал жар.

Горело лицо, ладони, руки, ноги. Спину выжигало раскаленным прутом, но Алияс не прерывался ни на секунду, не замечая как пальцы вцепились в каменный край алтаря.

Внезапно охватившая его одержимость отгоняла страх и толкала вперед. Не позволяла прерваться или остановиться.

Последние слова сорвались с губ, и спина загорелась. Алияс закусил губу, чувствуя как по лбу стекают тяжелые капли испарины. В голове чуть поплыло от напряжения, он прикрыл лицо и отшатнулся назад. На ватных ногах спустился с невысокого постамента и в нерешительности остановился посередине комнаты.

Головокружение не проходило.

Ловко распрощавшись со жрецом, Шайс поспешил к супругу. Подхватил того под руку и в сопровождении тех же служителей, поджидавших на выходе, повел прочь из храма.

Стоило им оказаться на улицах Верхнего города, как муж принялся разглядывать Алияса.

— С тобой все в порядке? Что ты там делал? — Нить истинности вибрировала от напряжения.

— Все хорошо, — устало отозвался супруг.

— Идем домой. Тебя понести?